Анна Бабяшкина - Пусто: пусто
— Приходится, — лаконично ответил Упоров.
Г-жа Можаева постаралась посмотреть на Упорова как можно более вопросительно. Но тот, по-видимому, совсем не умел читать по лицам. Так что ей пришлось спрашивать дальше:
— Вы, должно быть, книжный обозреватель в газете? Или редактор в издательстве?
— Нет. Я имею к книгам намного большее отношение. Я ими торгую.
— Да вы что? И у нас продавцы книжного магазина могут позволить себе отдых в Шарм-эль-Шейхе? — искренне удивилась Люся.
Упоров засмеялся:
— Продавцы, конечно, тоже могут себе позволить. Если будут долго копить. А вот владельцы книжных магазинов могут себе позволить. Раз в полгода.
— А-а, — понимающе кивнула Люся. — Я вот тоже очень книгами интересуюсь. Знаете, я сейчас планирую начать переводить современных иностранных авторов на русский язык и предлагать свои переводы издательствам.
— Пустое дело, — без интереса махнул рукой Упоров. — Во-первых, вы сначала спросите у издательств, нужны ли им эти иностранные авторы. Во-вторых, все лучшее переводят тут же, как только оно появляется за рубежом. А второстепенные писаки никому здесь не нужны. А, в-третьих, как книготорговец могу вам сказать: даже лучшие из иностранных продаются хуже, чем наши Донцова, Маринина и Акунин. Так что лучше найдите себе другое занятие.
— Простите, как вас зовут? — спросила Люся.
— Александр. Можно Саша, — представился хозяин дома.
— Саш, неужели прямо совсем-совсем бессмысленно?
— Совсем. Если это кому-то и интересно, то только таким библиофилам, как я. Но я, знаете ли, из-за границы все нужное привезти могу. А остальные предпочитают классику и наши отечественные истории.
— Понятно, — тяжело вздохнула г-жа Можаева. — Выходит, я зря сегодня уволилась с работы?
— Возможно и зря, — согласился Упоров. — Ничего, новую себе найдете. Ведь сейчас этих турагентств — как грибов после дождя. Где-нибудь да сгодится такой терпеливый менеджер, как вы.
— Понятно, — грустно кивнула Люся и глубоко задумалась.
Из задумчивости ее вывел рев автомобильной сирены под окном. Люся поставила чашку, расплескав остатки кофе, и бросилась к окну. Так она и знала! Нельзя было оставлять без присмотра машину с сумочкой на переднем сиденье! Какой-то толстый тип расколошматил окно, вытащил сумку и сейчас рылся в ней. Кое-как натянув ботинки и толком не поблагодарив Упорова за гостеприимство, Люся бросилась вниз, на ходу застегивая пуговицы. Уже выскочив из лифта, она вдруг поняла, что ничего со взломщиком поделать не сможет: слишком разные у них весовые категории. Поэтому г-жа Можаева осторожно вышла из подъезда, изображая из себя прогуливающуюся дамочку. Одним глазом она принялась осматривать налетчика, чтобы запомнить его приметы для милиции. Тот, чертыхаясь, все еще рылся в сумочке, а сигнализация по-прежнему орала. Что-то в грабителе показалось Люсе знакомым: не то голос, не то тонкая дубленка. О боже! Это же Соловьев. Г-жа Можаева бросилась к нему.
— Какого хрена! — заорала Люся. — Кто тебя просил разбивать окно в моей машине?!
Соловьев раздраженно оглянулся и сунул г-же Можаевой ее сумочку в руки:
— Блин! Найди поскорее брелок, чтобы выключить сигнализацию! В твоей сумке просто кавардак какой-то — без пол-литры не разберешься!
Люся быстро нашарила брелок в самом углу портфеля— за косметичкой, носовым платком, под блокнотиком. Сирена наконец-то стихла. Леха облегченно вздохнул.
— А теперь объясни мне, зачем ты разбил окно? — с замашками молодой прокурорши в который раз спросила г-жа Можаева.
— Ты знаешь, я пока ехал, подсчитал, что это самый лучший вариант по соотношению цена/количество потраченного времени. Можно было бы, конечно, отжимать стекло потихоньку, но на это ушла бы уйма времени — всех жителей Ленинградки перебудили бы. А стекло новое вставить — всего-то рублей 800 обойдется. Зато практически бесшумно получилось.
— Ага, — скептически поддакнула Люся. — Тише, чем слон в посудной лавке. Понятно. А третьего варианта у тебя не было? — со скорбью рассматривая осколки стекла на сиденье, спросила г-жа Можаева.
— Не было, — закуривая, признался Соловьев.
— И что мне теперь делать? Прямо сейчас в сервис мчаться с дыркой вместо окна? И вообще — тут же везде стекло битое! Ты хочешь, чтобы Тарантино снял фильм про мою попу?
— Можно что-нибудь постелить. И вообще, я могу сесть за руль.
— А я?
— А ты поедешь на моей «Ауди».
— Не знаю я, как на ваших «Аудях» ездить! Я даже не знаю, какие кнопки там нажимать, — чуть не плакала Люся. — И вообще, она теперь у меня что, целую ночь будет под окном вот в таком виде стоять?
— Ну извини, — чесал затылок Соловьев. — Я хотел как лучше. Мы можем скотчем его заклеить…
Всю ночь Леша и Люся пили на кухне чай и тревожно прислушивались к тишине за окном. Г-жа Можаева в десятый раз объясняла, почему она оказалась глубоким вечером в квартире у какого-то постороннего мужчины, а не на прощальной вечеринке в «Попутном ветре», как говорила. Соловьев то верил всему, что рассказывает его благоверная, то снова начинал сомневаться…
С утра зевающий Леха отправился на работу. Люся же без задних ног рухнула в постель и сразу провалилась в сон.
* * *Во вторник она проснулась от тревожного попискивания мобильного телефона. С трудом оторвавшись от кровати, она плюхнулась на диван рядом с портфелем и нащупала там мобильник.
— Алло! — голосом потревоженного Вия промычала в трубку г-жа Можаева.
— Люся! — раздался на том конце бодрый голос Соловьева, от которого Люся тут же пришла в себя. — Ты, кажется, вчера собиралась в какую-то больницу. Имей в виду, что уже четыре часа дня.
— Ой, точно! — простонала Люся. — Но как же не хочется вставать! Ладно, все равно спасибо, что разбудил.
Позвонив «09», Люся быстро выяснила, где находится 64-я больница. В справочной больницы ей сообщили, в какой палате лежит Безбородов, что у него раневой ботулизм, но он быстрыми темпами идет на поправку и что посещения разрешены с четырех до семи вечера. Люся принялась лихорадочно собираться.
«Столько совпадений могут быть только звеньями одной цепочки!» — эта мысль не давала покоя г-же Можаевой, пока она торопливо принимала душ, делала укладку и перебирала половину гардероба, выбирая наиболее подходящий случаю строгий наряд.
Но как Люся ни делала вид, что торопится, к больничке она подъехала аккурат в начале восьмого. Слава богу, на входе ее никто не остановил, и Люся потащила пакет с апельсинами на третий этаж. Она приоткрыла дверь палаты и осторожно осмотрелась. На койке около окна лежал Безбородов, он что-то увлеченно вертел в руках и даже не заметил посетительницу.
— Привет, тяжелобольной! — с порога поприветствовала его г-жа Можаева.
Митька нервно дернулся и сунул руки под одеяло.
— Ну рассказывай, что с тобой приключилось? — ставя пакет с апельсинами на тумбочку, спросила Люся.
— Привет, — не очень-то радостно поприветствовал ее в ответ Безбородов. — Ничего особенного. Так, зараза какая-то пристала. Поранился чем-то, грязь попала, загноилось. А в общем-то, ничего страшного.
— Да? Так вот все невинно? — не поверила Люся и, чтобы лично осмотреть увечья, резко стянула с Митьки одеяло, так что тот даже не успел среагировать.
Что-то зазвенело и покатилось по полу. Люся бросила одеяло и полезла под кровать. По чистому линолеуму скакал пластмассовый значок в виде пронзенного стрелой красного сердца. «Точь-в-точь такой же, какой был на Ленке в понедельник, — пронеслось в голове у г-жи Можаевой. — А может быть, даже тот же самый?!»
Люся доползла до значка, подняла его, вылезла на свет божий и села на край кровати Безбородова.
— Откуда у тебя это? — мрачно спросила она.
— Купил, — коротко ответил Безбородов. — Нельзя?
— Да? И когда это Ленка успела продать тебе свой значок? — еще более мрачно поинтересовалась г-жа Можаева. — Безбородов, ты что-то недоговариваешь.
— Я купил его в киоске, мало ли похожих значков! — запротестовал Безбородов.
— Может, выйдем в коридор, чтобы я не задавала неудобные вопросы при всех? — как можно более грозно предложила г-жа Можаева.
— Я тебя сюда не приглашал. До свидания! — Митька сделал попытку отвернуться, поморщился и остался лежать в прежнем положении. — Отвали, Можаева.
— И ты совсем не хочешь рассказать мне, о чем вы беседовали с Ленкой в тот понедельник вечером около ее дома? — неожиданно даже для самой себя ляпнула Люся, вспомнив полузабытый прием под названием «брать на пушку». — Что ж, придется предложить милиции порасспрашивать тебя об этом и сообщить им имя бабульки, которая за вами из окошка наблюдала. Ну как?
— Блефуешь? — догадался Безбородов.
— Ну как знаешь! — обиделась Люся. — И не говори потом, что я тебя не предупреждала.
