Вячеслав Килеса - Детективное агенство «Аргус» [сборник]
— Постараюсь выяснить.
Распрощавшись с Улагиной, сыщик поехал к Саше Свидлову, продолжавшему работать заместителем начальника уголовного розыска. Их разговор продолжался долго, более часа; Вилкин ушел, оставив друга в задумчивости.
Поработав в читальном зале библиотеки имени Франко над книгами, сыщик ближе к вечеру отправился в гостиницу «Украина». Отметив значительное улучшение антуража гостиницы после недавнего ремонта, поднялся на третий этаж в комнату, где проживала Улагина.
Вилкин так и не понял, что случилось. Открыв дверь, он наткнулся взглядом на стоявшую у окна девушку, прекрасную, как пушкинская царевна Лебедь. Что — то нежное и забытое тронуло его душу, и он замер, позабыв все слова, не отрывая взора от чудесного видения.
— Заходите, — послышался спокойный голос. — Вам плохо?
Словно пелена упала с глаз сыщика и он увидел повернувшуюся вполоборота и с удивлением его рассматривающую Надежду Улагину.
— Извините! — пробормотал Вилкин, проходя в комнату. — Почудилось.
— Нас ждут у Домье, — заторопилась Улагина. — Пойдемте, я вас представлю.
Трое сидевших в креслах мужчин были одеты обыкновенно, — и все же чувствовалось, что они из — за границы. Уверенные движения, готовый распахнуться в улыбке рот, чуть заметное превосходство цивилизованных людей, попавших в страну, где даже центральные улицы городов напоминают мусорные свалки, — и Вилкин напрягся: язычником среди католиков.
— Присаживайтесь, мсье, — на хорошем русском языке снисходительно предложил толстячок сорокапятилетнего возраста. — Меня зовуг Артур Домье, а этих господ: Виктор Коноводов и Павел Заторин. Надежда говорила, что вы — ее компаньон в крымском геокэшинге. Правильное решение, надо сказать.
Соперники Улагиной оценивающе посмотрели на Вилкина, ответившего таким же изучающим взглядом. Коноводов — высокий, худощавый, с серыми глазами с длинными ресницами и аккуратно подстриженными темными густыми волосами, — разглядывал сыщика явно недоброжелательно, и Вилкин отчего — то подумал, что причиной этому не только соперничество в поисках клада, но и Улагина, к которой Коноводов, вполне вероятно, питал обычный мужской интерес. Зато Задорин — широкоплечий, с выпяченной нижней губой и скучающим выражением лица, — быстро потерял к сыщику интерес, видимо решив, что при желании поставит Вилкина на свою широкую ладонь и прихлопнет, как муху.
Совещание, из — за отсутствия новостей, длилось недолго. Спустились в бар; выпив рюмку коньяка, Вилкин распрощался с новыми знакомыми и отправился домой.
— Что случилось: никогда раньше, сидя за рулем, не пил!
— встревожилась Анна Николаевна. — Чего тебя к коньяку потянуло?
— Сам не понимаю, — растерянно ответил Вилкин. — Дело какое — то странное. Вроде простое — и одновременно такая глубина чувствуется, что боюсь утонуть. Кстати, вот текст головоломки: «Золотой Гатвердаг, 19,5 = 9, вода из еды, катар желудка, лондонский, утро, 100, ад, 50». Что скажет выдающийся специалист по шарадам и кроссвордам?
Анна Николаевна улыбнулась:
— Чтобы найти дорогу в гору, нужно обратиться к тому, кто по ней ходит, — не так ли? Только объясни, где гора?
Вилкин пожал плечами:
— Не знаю. Правила криптографии требуют, чтобы связь между исходными и зашифрованными данными не была заметна. В шифротексте не должно прослеживаться статистических закономерностей: вроде тех, что стали ключом к разгадке в произведениях «Золотой жук» Эдгара По и «Пляшущие человечки» Конан Дойля. В середине двадцатого века в криптографии стали применять принцип Кирхгофа, определяющий шифр как параметризованный алгоритм, состоящий из процедурной части — какие операции и в какой последовательности производятся над текстом, — и параметров элементов (знаков), используемых в преобразованиях. Благодаря этому появилась возможность отчуждать ключ от системы шифрования и хранить его отдельно. При разгадке ключа его меняют, не трогая остальной системы.
— Сомневаюсь, что здесь так сложно, — Анна Николаевна взяла в руки текст головоломки. — Геокэшеры — не разведчики со специальной подготовкой, а обыкновенные люди. Ключ должен быть примитивным, подобным шифру Юлия Цезаря. Помнишь по истории древнего Рима: полководец при переписке каждый символ заменял другим, отстоящим от него в латинском алфавите на фиксированное число позиций.
Анна Николаевна задумалась.
— Разгадку шифра начинают с определения знакового поля и способа его кодирования. У тебя есть по этому поводу какие — нибудь идеи?
— Улагина говорила, что одним из условий крымского геокэшинга было знание языка и культуры полуострова, — вспомнил Вилкин. — И она искала на карте, что такое «Гатвердаг».
— Значит: русский язык, история и краеведение, — подвела итоги Анна Николаевна. — Я позвоню профессору Сергееву, договорюсь, что утром ты к нему подъедешь.
— Спасибо, мамочка! — Вилкин поцеловал Анну Николаевну в щечку. — Ты ужином меня кормить будешь?
— Совсем забыла! — всполошилась Анна Николаевна. — Вымой руки и бегом за стол!
…Профессор Сергеев оказался добродушным старичком, после ухода на пенсию ставшим внештатным консультантом краеведческого музея.
— С «Гатвердагом» все понятно, — сказал он, изучая головоломку. — Это старинное название горы Чатырдаг.
— При чем здесь гора? — поразился Вилкин. — Первые слова шифровок обычно указывают размещение тайника: неужели он закопан на Чатырдаге?
— Торопитесь, молодой человек! — погрозил пальцем Сергеев. — Гатвердаг не простой, а золотой. А это обращает наше внимание на герб города Симферополя, предложенный его создателем фон Винклером местным властям 17 ноября 1844 года, в центре которого на золотом поле высился Чатырдаг. Этот герб заменил прежний, утвержденный в 1784 князем Потемкиным, когда архиепископ Таврической губернии Евгений Булгарис вместо татарского имени Ак — Мечеть — в переводе Белая мечеть, — предложил назвать город Симферополем, — «симферон» по — гречески — польза, «полис» — город, — а на гербе изобразить улей с пчелами и сверху написать: «Полезное».
— А я читал, что первая часть названия города связана со словом «симферо», что означает «собирать», — удивился Вилкин.
— Правильно, — усмехнулся Сергеев. — Существует и такая версия. Но вернемся к головоломке. Учитывая дату, когда появился герб с Чатырдагом, «19,5» может означать «девятнадцать с половиной веков» и тогда возникает вопрос: что подразумевается под знаком равенства и цифрой девять? Вы не могли бы навестить меня после четырнадцати часов: думаю, часть ребуса я смогу решить.
— Конечно, — обрадовался Вилкин. — Буду очень признателен!
Поколебавшись, Вилкин вместо агентства поехал к набережной Салгира и, облокотившись на парапет, долго смотрел на текущую воду. Летняя жара обнажила выступы дна, неторопливо огибаемый плывущим по течению мусором. Туристский сезон нагнал в город отдыхающих и Вилкин, слушая их праздный гомон, с удовлетворением отметил преобладание российского населения.
Мысли Вилкина текли столь же лениво, как вода. Сравнив Улагину и Караманову, отметил, что они чем — то похожи, поискал мотивы попытки отравления, — и пришел к выводу, что Улагина о многом умалчивает. Правда может быть такой же собственностью, как кошелек: ее вынимают из сумочки по мере необходимости.
Энергия взгляда материальна — сыщик давно пришел к этому выводу, избегая, подобно японцам, смотреть в глаза прохожим. И сейчас, когда что — то словно укололо его в спину, он резко обернулся. Неподалеку от его «Фольксвагена» стоял, пристально глядя на сыщика, высокий широкоплечий человек с ястребиными чертами лица. Поняв, что его заметили, незнакомец повернулся и поспешил за угол дома. Секунду поколебавшись, сыщик бросился за ним и, выбежав на улицу, успел увидеть, как незнакомец садится на заднее сиденье черного «Мерседеса», тут же тронувшегося с места.
Пока сыщик добежал до «Фольксвагена», включал зажигание и вклинивался в поток машин, прошло минут пять и «Мерседес» исчез из зоны видимости. Направлялся он в сторону Куйбышевского кольца и Вилкин поспешил туда же. Двигало им отнюдь не любопытство. В туманном деле, за которое он взялся, среди благодушного и мирного общества наконец — то появились люди, ведущие себя подозрительно — и Вилкин торопился с ними познакомиться.
Расчет сыщика подтвердился: подъезжая к Куйбышевскому кольцу, он увидел, как «Мерседес», описав окружность, уходит в сторону Свободы. Вилкин увеличил скорость, обошел, ловко вращая рулем, несколько машин и устремился в погоню. Действия сыщика не остались незамеченными для преследуемых, которые тоже поехали быстрее. Слева промелькнуло здание кинотеатра «Звезда»; сыщик, обгоняя машины, был все ближе к «Мерседесу», и тут — Вилкин чертыхнулся и нажал на тормоз, — проезжую часть дороги начала перебегать одна из тех старушек, для которых правила уличного движения навсегда остались незнакомой книгои. Уклоняясь от столкновения, сыщик, тормозя, повернул руль вправо, потом, выравнивая «Фольксваген», закрутил рулем влево, — и с ужасом ощутил, что машина не реагирует на движения свободно вращающегося руля. Нажав на тормоз до отказа, Вилкин быстро выключил зажигание и ударил рукой по клаксону. Пронзительно сигналя, «Фольксваген» перевалил через бордюр, выскочил на тротуар и остановился в десяти сантиметрах от коляски с младенцем.
