Ирина Зарубина - Госпожа следователь
Она доводила Чубаристова до бешеного волчьего оскала, до воя…
Ей как будто доставляло удовольствие собственное унижение.
Иногда это могло произойти прямо в коридорчике у входа, на кухне, в гостиной… Они редко добирались до спальни. Она была податлива и безоглядна.
Но, странное дело, Чубаристов никогда не чувствовал своего превосходства над ней. Более того, каким-то непостижимым образом она именно его унижала. Он вдруг понимал, что становится жалким лакеем, которого перебесившаяся барыня вдруг допустила до себя, а потом отправит на конюшню, где ему всыплют розог. Чувствовал себя прыщавым подростком, с которым сонная кузина побалуется да и расскажет мужу, а тот потащит его в нужник — и головой в дерьмо…
После бурного соития она уходила в ванную, бросив на ходу:
— Дверь захлопнешь.
И Чубаристов, выпотрошенный, измочаленный, помятый и униженный, поспешно собирал свои пожитки и уходил. В этот момент он ненавидел себя, ее, весь мир. Будь у него при себе пистолет, он с удовольствием всадил бы в нее всю обойму.
На улице было прохладно. Чубаристов, пошатываясь, дошел до машины, посидел в ней, приходя в себя, а потом поехал домой.
«Она просто извращенка, — зло думал Виктор о своей любовнице. — И я тоже. Какая-то невозможная грязь есть в этих любовных играх над могилой. И ее это волнует. А меня она просто использует. Наверное, если бы она смогла узнать, кто пустил пулю в затылок ее муженьку, спала бы с ним. Нет, никогда больше я к ней ни ногой! Это все Клавка меня довела…»
22.12 — 8.00
В одиннадцатом часу вернулся Максим.
— А где Лена? — обеспокоенно спросила Дежкина.
— А разве не дома? — вопросом на вопрос ответил Максим.
— Нет…
— Значит, все еще у Сюзанны сидит, треплется. Это называется «заскочить на минутку». — Макс встряхнул свою сумку, и сумка отозвалась мелодичным звоном стеклянных пузырьков. — Я за это время успел полподъезда обработать. Устал, как черт.
Клавдия метнулась к телефону, набрала номер закадычной подружки дочери, но Сюзанна ответила, что Лена давно от нее ушла.
На улице уже была ночь. Охваченные беспокойством, стремительно перераставшим в панику, Клавдия, Федор и Максим прочесывали близлежащие дворы, кидались с расспросами к редким прохожим, но тщетно — никто не встречал стройную девчушку с длинными косичками в джинсовой юбке и светлой блузке.
— Я больше не могу… — Тяжело дыша, Дежкина прислонилась к покосившемуся фонарному столбу. — Все, вызываю милицию. Может, ищейки возьмут след.
— Да погоди ты кипятиться!.. — Федор старался сохранять самообладание, что, впрочем, давалось ему с превеликим трудом. — Никуда она не денется…
— Я всех обзвонила!.. — закричала Клавдия. — Всех подруг и одноклассников на ноги подняла! Феденька, ее украли!
— Вечно ты в крайности бросаешься! Прекрати истерику! Слезами горю не поможешь… — Федор вдруг хлопнул себя ладонью по лбу. — Черт побери… Скорей бежим к бабке!
— Какой бабке?
— Да этой, со второго… Как ее?
Клавдия сжала кулаки. Надо же! Имени всезнающей бабки не знал никто.
К счастью, Федор оказался прав. Бабке со второго этажа позавидовал бы любой дозорный. Она действительно провела весь вечер на балконе, оглядывая окрестности.
— Видела я вашу Ленку. — Старуха почему-то не захотела открывать дверь, и Дежкиным пришлось нетерпеливо переминаться с ноги на ногу на лестничной клетке, вслушиваясь в приглушенный голос, доносившийся из квартиры. — Она с пацанами сидела в песочнице, бренчали на гитаре и пели песни.
— Когда это было? — Клавдия чувствовала, что еще немного, и она упадет в обморок.
— С девятнадцати тридцати двух до двадцати сорока четырех.
— С ума сойти, — пробормотал Федор. — Она что, секундомером засекала?
— А в двадцать сорок шесть они спустились в подвал пятиэтажки, что напротив.
— Лена? В подвал? — Клавдия не могла поверить услышанному. — Вы ничего не путаете? Это точно была именно Лена, а не какая-нибудь другая девочка?
— У меня стопроцентное зрение, — обиженно засопела старушка. — Знаете, как я в молодости стреляла из малокалиберной винтовки? На Всесоюзной спартакиаде первое место заняла!.. У меня значок есть «Ворошиловский стрелок». Где же он? Сейчас покажу…
— Мы верим, верим!!! — панически в один голос закричали Федор и Клавдия…
Тусклый луч карманного фонарика, скользнув по грязным, выщербленным ступеням, пробежался по серым, увитым проводами стенам и остановился на чем-то живом, взъерошенном, пугливом, забившемся в угол.
— Крыса! — вскрикнула Клавдия, но Федор, зажав ее рот своей ладонью, громко шепнул:
— Хрен с ней, не ори!.. Слышишь? Будто голоса…
Откуда-то издалека пробивался слабый свет. Клавдия и Федор, осторожно ступая по скользкому полу, начали продвигаться в глубь подвала и вскоре явственно различили звонкий и такой родной голос Ленки.
— Господи, это она… — выдохнула Клавдия. — Она здесь.
— Ну, я ей сейчас покажу… — воинственно прохрипел Федор.
Дружная компания пацанов и девчонок тинэйджерского возраста, среди которых была и Лена, уютно расположилась на картонных коробках вокруг маленького костерка и о чем-то вела оживленный спор. Языки пламени отбрасывали желтые блики на ребячьи лица, от чего они становились какими-то зловещими. Здесь было душно, воняло чем-то приторным и тухлым.
Появление Дежкиных явилось для подростков полнейшей неожиданностью. Они одновременно смолкли, словно по команде, уставившись на Клавдию и Федора.
— Ой, предки… — растерянно произнесла Лена. — Мне хана…
— Это точно, — согласился с дочерью Федор. — Вставай, разговор есть.
— Сумасшедшая, ты знаешь который час? — Клавдия чуть ли не с кулаками набросилась на Лену. — Половина первого!..
— Правда? — наивно удивилась девчонка. — Надо же, как быстро время летит. Вот засиделась…
— Что ты тут делаешь? Кто эти ребята?
— Мои друзья… — после короткой паузы ответила Лена.
— А почему я их впервые вижу? Почему я вообще не знала об их существовании?
— Теперь знаешь… Мам, ну че ты?.. Все же нормально…
— Нормально?! — Клавдия обвела взглядом мрачную подвальную нишу. — Ты это называешь нормальным?
— Ладно… — Федор схватил дочь за руку и буквально поволок ее к выходу. — Дома разберемся…
Дома решено было, что на месяц отменяются Ленкины походы в кино, на школьные вечеринки, на встречи с подругами. («Особенно с Сюзанной!» — вставила Клавдия.) Что о стрейчах, которые ей вот-вот собирались купить, Ленка теперь может и не мечтать. Потом Ленку заставили поклясться больше не связываться с дурной дворовой компанией.
— Сурово, — сказал Максим. — Но справедливо.
Уже засыпая, Клавдия вспомнила о ее случайной встрече с Александром, бывшим мальчишкой-фарцовщиком, а теперь преуспевающим бизнесменом, обеспеченным и уважаемым человеком.
«Неужели именно я изменила его судьбу? — удивилась Дежкина. — Не Бог, не общество, а я… Странно…»
По квартире разлилась противная трель телефонного звонка. Клавдия невольно вздрогнула. Она боялась поздних звонков. В такое время ее обычно беспокоили с работы. Но, услышав в трубке тихий голос Лины Волконской, Дежкина издала вздох облегчения.
— Клавдия Васильевна, еще не спите? Можно мне с вами поболтать?
— Подожди минуточку, не клади трубку. — Клавдия Васильевна принесла из комнаты стул, села на него и уже мысленно приготовилась к долгому и терпеливому разговору. Почти до самого утра она выслушивала исповедь страдающего сердца. Утешать она не собиралась, советов давать — тоже. Если бы Лина знала, что саму Клавдию ранит каждое ее слово о Викторе! Но наши боли нам кажутся всемирными, чужие мы не замечаем. Поэтому Лина говорила подробно, страстно и горько.
Клавдия так и уснула в прихожей с телефонной трубкой в руке, уронив голову на тумбочку. А через полчаса прозвенел будильник.
Начиналось воскресенье — еще один выходной день.
ДЕНЬ СЕДЬМОЙ
Понедельник. 09.02–10.07
День начался с новостей.
Не успела Клавдия отворить дверь в кабинет и сбросить легкий плащик, раздался телефонный звонок.
— Алло?
— Мне Дежкину, — прозвучал глухой мужской голос в трубке.
— Я у телефона.
— Это Храпицкий. Ну что, могу обрадовать: пропали двое — алкаш, нигде не работающий, и бомжиха Верка. Эй, вы меня слышите?..
Клавдия недоуменно пожала плечами. После спешки и толкотни в троллейбусе она никак не могла, войти в рабочий ритм. Голос показался знакомым, — но вот где она сталкивалась с его обладателем, Дежкина вспомнить не могла, хоть убей.
