Эля Хакимова - Пепел Снежной Королевы
Корки, высокомерно взглянув на офицера, снова повернулся к Фрэнсис и продолжил было беседовать с ней.
– Сэр, по приказу Тайного совета, вы арестованы!
– С кем, вы полагаете, в данный момент разговариваете? – надменно спросил заговорившего Корки, не удостоив его даже взглядом.
– Мистер Коркдейл, вы обвиняетесь в измене и заговоре против ее королевского величества, – не смутившись, но все же более тихим голосом настойчиво продолжал офицер. – Сдайте шпагу, сэр.
– Дорогая леди, простите, однако обстоятельства вынуждают меня отказаться от удовольствия сопровождать вас. – Корки наклонился к руке Фрэнсис. Леди сохраняла ледяное спокойствие. И только он, знавший ее слишком хорошо, заметил, как напряженно подрагивает ее тонкая изогнутая бровь и как царственная осанка стала несколько принужденной. Корки успел пожать ее руку, когда подносил ее к своим улыбающимся губам.
– Извольте, сударь, – скучающим тоном произнес Корки, со вздохом вынимая свою шпагу из ножен. – Могу я знать, когда я отправлюсь в Тауэр?
– Сударь, мне приказано сопроводить вас немедленно. – И, с небольшой заминкой, продолжил: – Но не в Тауэр, а в Ньюгейт.
Не дрогнул ни один мускул на лице Корки, но ледяной холод сковал все его внутренности при одном упоминании места, в которое его отведут сейчас в качестве узника и бесправного пленника. Не оглядываясь на Фрэнсис, он ушел, окруженный солдатами, бряцавшими оружием.
Подали карету леди Фрэнсис. Вскочив в нее, она крикнула форейтору:
– Дворец лорда Денвера, немедленно. Гони!
Карета понесла с места в карьер. Залихватски щелкая кнутом, лакей присвистывал на лошадей, которые и без того неслись по улицам Лондона с недопустимой скоростью.
Всего через несколько минут леди Фрэнсис без доклада ворвалась в гостиную, где к ней почти немедленно присоединился Дуглас.
– Лорд Денвер, я знаю, вы истинный… единственный друг Корки. Только вы можете помочь ему. Мои родственники лишь обрадуются, если избавятся наконец от этого позорного пятна на семейной чести. – Фрэнсис, не в силах совладать с волнением, вышагивала по ковру гостиной. – Если они о чем и побеспокоятся, то только о том, чтобы шума было как можно меньше.
– Огласки избежать не удастся, – сурово покачал головой Дуглас, выслушав Фрэнсис. – Если его арестовали в связи с заговором северных баронов, дело будет шумным… Но скажите, он и в самом деле связан с ними?
– Не думаю… – слегка запнувшись под пристальным взглядом Денвера, ответила Фрэнсис. – Кто-то еще арестован?
– Полагаю, теперь уже да. Единственное, чего я не понимаю, это почему Корки отправили не в Тауэр. Вы ничего не напутали? И все же странно… – Устало вздохнув, Дуглас сел в кресло у камина, внимательно глядя на всполохи огня. Но, очнувшись от мрачной задумчивости, он с состраданием взглянул на взволнованную женщину. И добавил уже значительно мягче: – Езжайте Фрэнсис, я сделаю все от меня зависящее, клянусь.
– Поклянитесь лучше, что спасете его!
– Я сделаю все, что в моих силах, – твердо повторил Денвер. – Вам следует отдохнуть. Я сейчас же еду в Тайный совет. Буду держать вас в курсе дела.
– Превосходно, – решительно встала Фрэнсис. – Тогда по дороге заедем ко мне. Я дам вам некий рескрипт. Отличный образец росписи «веселого короля».
– Вы имеете в виду Карла? [37] – нахмурился Денвер.
– Я имею в виду человека, который имеет непосредственное отношение к рождению Корки.
Глава 18
– Н-да… Ну и ночка, – заговорил Стэнли, покосившись на притихшую Куки. Обратная дорога, занесенная уже снегом, казалась незнакомой и совсем не той, по которой они несколько часов назад ехали, направляясь в клинику. Тогда они даже не догадывались о том, что их там ожидает.
Куки, резко вскинув голову, повернулась к Стэнли:
– Стэнли. Как вы думаете, это самоубийство?
– А черт его знает. Только не думаю, что этот щенок разберется. Не нравится он мне, ей-богу!
– Вы ведь тоже кого-то увидели там, на крыше? – испытующе посмотрела она на Стэнли, не отрывавшегося от занесенной дороги. – Но я ничего полиции не сказала. Может, показалось из-за снега…
– А я и не уверен, что на самом деле видел. Мне лично сразу вспомнилась та паршивая история со Снежной Королевой, – пожав плечами под потертой кожаной курткой и скривив рот, ответил Стэнли. – И снегопад, будь он неладен, очень к месту. Не знаю… Только с трудом верится, что тот самый псих, который душил тогда детишек, и в самом деле проявился спустя столько лет. И для чего? Для того чтобы сбросить с крыши какую-то старуху… Э-э-э-э, прости сестренка, не хотел тебя обидеть. Но, как вспомню, сколько Бэби нервов попортила из-за этой ведьмы… Тьфу ты черт! Извини. Только я бы сам ее скинул с крыши. Причем с удовольствием.
– Странно все это… – не обратив внимания на чертыханья Стэнли, продолжала размышлять Куки. Значит, ей не показалось, что она заметила кого-то на крыше. Господи, как сказать отцу, что мама умерла… – Вы знаете, а ведь полиция тогда подозревала, что Снежная Королева – это моя мама и есть.
– Нормально… Ну не знаю. Стало быть, что, баба, что ли, выходит? Я всегда думал, что маньяк – это какой-нибудь рехнутый мужик. Помню, мы с пацанами следили за школьным сторожем. Думали, это он пришивает кого ни попадя.
Тишина, которая воцарилась в салоне автомобиля, нарушалась только скрипом дворников, смахивавших с лобового стекла все еще шедший снег.
Доехали до поворота, с которого слетела вчера Куки. Аварийная команда суетилась рядом с эвакуатором. Чуть замедлив движение, Стэнли проплыл мимо места действия. Рабочие смотрели на проезжающих Куки и Стэнли с равнодушием и скукой.
– Да уж, разделала ты машину, сестренка! Как тебе удалось синяками отделаться, ума не приложу, – восхищенно оценив уникальные способности Куки, цыкнул Стэнли. И философски добавил: – Повезло.
– Повезло, – горько усмехнулась Куки. – Что же я теперь Питеру скажу?
– Так это еще и не твоя! – восхитился Стэнли, Куки подросла в его глазах не на один сантиметр. – Угнала?
– Что? – удивленно подняв брови, очнулась Куки. – Нет, разумеется, нет… взяла взаймы. Это моего хозяина. Питер Эммерсли, похоронное бюро.
– Фью! – присвистнул Стэнли и осклабился. – Знаем, знаем.
– В самом деле? – не поверила Куки.
– А то! Он в парке, по субботам, встречается со своими дружками-извращенцами. Хе-хе! А ты поди и не знала, что дружок-то наш предпочитает иногда подружкой заделаться.
– Стэнли, что ты такое говоришь? – качая головой, сказала ошеломленная Куки. – Ты ничего не путаешь?
– Вот еще! – оскорбился Стэнли. – Да я их в лицо знаю. Мы там частенько разгон устраиваем, а то оккупировали парк, педики!
– А-а-а… э-э-э… трансвеститы, ты, вероятно, имел в виду? – Куки подозревала, что чрезвычайная осведомленность Питера в модах и парфюмерии имеет основания солиднее, чем банальное любопытство. Эти его руки, мягкие и женственные, ухоженные ногти… Куки не была ханжой и не особенно обращала внимание на утонченный вкус своего работодателя, его пристрастие к вычурной и нарочито изысканной композиции в икебане. Но неортодоксальность Питера била в глаза, как свет лампочки, не прикрытой абажуром политкорректности.
– Н-да, блондинка, известная под именем Королева, ты только подумай… Тьфу! А вдруг эта Снежная Королева – того же поля ягода?! Все думают, что это баба, а он мужик. Ну и дела! – В восторге от своей сообразительности Стэнли возбужденно покачал головой.
Всю оставшуюся дорогу он только о том и говорил, сколько развелось сейчас всякой погани и как близко от извращенца, надевающего парик с длинными белыми локонами, до маньяка, убивающего направо и налево всех подряд.
Уставшая Куки, прикрыв глаза, почти не слушала своего попутчика. В конце концов, вполне возможно, что ей показалось… Не было на крыше никого, и все тут!
Въехав в город, Стэнли спросил, куда ее подвезти. Тяжело вздохнув, она попросила подвезти ее домой. Хотя Стэнли и заявил, что правильнее было бы заехать в госпиталь, спорить он не стал. Но добился от нее предварительно обещания позвонить Бэби и заверить ее, что Стэнли сделал все что мог из того, что сделать был обязан.
Еле отделавшись от него и высадившись задолго до своего дома, Куки предпочла пройтись пешком оставшиеся кварталы, чем выслушивать болтовню Стэнли.
С трудом волоча чугунные ноги, не привыкшая еще к странно съезжающей время от времени картинке в глазах, Куки шла домой.
«Мама умерла, мама умерла, – повторяла она все время. – Но как же так? Почему я совсем ничего не чувствую? Это ведь она, моя родная мать… и вот сейчас она умерла. Ее не стало».
Понять или оценить это событие она никак не могла. Куки привыкла думать, что мама где-то живет отдельно от них с отцом, что она отказалась от дочери и мужа, от их большого запущенного дома, яблоневого сада. И теперь осознать переход в другое состояние уже давно отделенной от нее матери никак получалось.