Антон Некрасов - Джихад-Такси 2008
— Ну как же это? — Хвича совсем растерялся. — Мы тут договорились же…
— С кем?
Гаишник закрыл документы, но не торопился возвращать их водителю. Держа кипу бумаг в правой руке, на запястье которой болтался полосатый жезл, он похлопал ею по раскрытой левой ладони.
— Ну, с этим, — абхаз кивнул в сторону перекрестка. — Он стоял тут всегда, да? Вчера стоял и позавчера. В такой же форме, как у тебя. То есть как у вас. Он разговаривал с Дауром по делу и обо всем договорился. Мне сказали только, можешь стоять тут, Хвича, и работать, сколько захочешь. Я работал, да? Никто меня не трогал. Ну и я, конечно, тоже никого. Говорю же, Даур…
— Что вы заладили мне тут? — гаишник сурово сдвинул брови к переносице. — Даур, Даур. Никакого Даура я не знаю. А на этом перекрестке до сегодняшнего дня работал лейтенант Марченко. Вы его имеете в виду? С ним была какая-то договоренность? Да?
— Да, — Хвича согласно кивнул. — Наверное, с ним.
— Интересно, — гаишник снова усмехнулся. — «Наверное, с ним». Какая же у вас могла быть договоренность, если вы даже имени и фамилии этого человека не знали?
— Э-э-э, зачем мне его фамилия? — разгорячился Хвича. — Мне с ним что, чачу пить, да? Я же русским языком говорю, работаю тут… А все договоры тут Даур проводил…
— В общем, так, — жестко оборвал «бомбилу» облаченный властью собеседник. — Если у вашего Даура и была какая-то договоренность с лейтенантом Марченко — это исключительно их дела. Марченко здесь больше не работает. Теперь тут работаю я. И со мной никто не договаривался. Вы припарковались в неположенном месте, Хвича Мисаевич, а потому мне придется вас оштрафовать. Пойдемте ко мне в машину и оформим протокол.
— Эй, нет! Никуда я не могу пойти. Какой штраф, да? — взвился Хвича. — Какой протокол? Я сейчас Дауру звонить буду. Пусть он сам приезжает, с ним и решайте. А я тут при чем?..
Гаишник неожиданно резко подался вперед и одной рукой схватил абхаза за грудки. Вплотную приблизил свое лицо к лицу Хвичи и зло прошипел:
— Слушай, ты! Ты мне тут спектакль не устраивай. Понял? И истерики мне твои тоже не нужны! Выведешь меня из себя — кому от этого хуже будет? Догадываешься? Дауру своему можешь звонить, когда захочешь, черномазый. Но только после того, как штраф заплатишь. Все ясно?
Хвича испуганно кивнул:
— Ясно, да. Я все понял. Зачем так ругаться?
— Вот и славно, — гаишник отпустил его. — А теперь пошли в машину. Протокол составим, чтобы все как полагается.
С этими словами он, все еще держа документы абхаза в руках, развернулся и направился к припаркованному в ста метрах далее «Опелю» с проблесковыми маячками на крыше. Хвича вздохнул и покорно поплелся следом.
* * *Даур остановил «шестерку» прямо напротив центрального входа в «Седьмой континент» и неторопливо выбрался из машины. Фазиль и Сето, чья очередь сегодня выпадала дежурить у супермаркета, благоразумно припарковались в начале предыдущего квартала. После случившегося вчера с Хвичей, наказанного на семьсот рублей, никто не хотел рисковать и связываться с новым ретивым гаишником, пока Даур не переговорит с ним. К тому же не было никакой гарантии, что управляющий вообще сможет решить эту проблему. Если ему повезло в первый раз, это совершенно не значило, что ему будет везти и впредь…
Даура, откровенно говоря, ситуация и вовсе разозлила. Лейтенант Марченко два дня назад обратился к нему с просьбой выдать деньги на неделю вперед. Мотивировал это тем, что ему срочно нужно оплатить долги за квартиру. Даур пошел ему навстречу и расплатился. А теперь выходило, что гаишник его просто кинул. Наверняка ведь знал, что его снимают с этой точки…
Крупный широкоплечий гаишник топтался на перекрестке, помахивая жезлом, и уже с недоверием косился на приближающегося абхаза. Даур приблизился вплотную.
— Поговорить надо, да? — с ходу начал он.
Зная, как гаишникам не нравится обращение «брат», Даур намеренно старался избегать его. Однако смотрел в глаза сотруднику ДПС прямо и открыто.
— О чем? — гаишник повел широкими плечами.
— Меня Даур зовут. Ты вчера тут человека оштрафовал, а он тебе говорил обо мне. Помнишь, да?
— Ну, допустим, помню. И что дальше?
— Тут до тебя другой стоял, — повторный разговор на эту тему давался Дауру уже легче, чем первый. Он двигался по проторенной дорожке. — Марченко фамилия его. У нас с ним договоренность была, что он наши машины не трогает. Две штуки. Каждый день. Я за это ему пятьсот рублей в сутки платил, да?
— Ну, а я при чем? — гаишник оставался невозмутим.
— Э-э-э, я все понимаю, — грустно произнес Даур. — Деньги, которые я Марченко вперед заплатил, уже не вернешь, да? Тут уж ничего не поделаешь. Были деньги, а теперь их нет. Но мы могли бы с тобой договориться. На тех же условиях. Я — человек надежный. Не подведу. Не веришь мне, спроси у Марченко…
Даур замолчал. Некоторое время гаишник тоже хранил сосредоточенное молчание, ощупывая абхаза глазами. Словно приценивался к нему. Молодой человек терпеливо ждал.
— Что это за условия? — спросил наконец сотрудник ДПС. — Пятьсот рублей в день?
— Да, — Даур кивнул.
— За то, чтобы я твои машины не трогал? Так, что ли?
— Не совсем.
Управляющий таксопарка вздохнул, а затем неторопливо изложил гаишнику всю схему работы, которая приносила последние три недели ощутимые результаты. Про неправильно припаркованные машины, про эвакуатор… Гаишник слушал Даура, не перебивая, и только один раз качнул головой в знак того, что он все понял, когда абхаз завершил свой монолог.
— Ясно. А не маловато ли пятьсот рублей в день? — он лукаво прищурился.
Даур сжал спрятанные за спиной кулаки. У него уже в печенках сидел этот столичный вампиризм. Каждый норовил откусить кусок побольше, и никого не волновало то, что сам Даур при этом может остаться «в минусе». Он постепенно привыкал, что здесь все не так, как в родных краях, где все стараются бескорыстно помочь ближнему, но привыкание это проходило крайне трудно.
— Марченко не считал, что маловато, да? — терпеливо произнес абхаз.
— Марченко — молодой еще, — веско заявил гаишник. — Жизни не нюхал. Ему любая копейка в радость. И он — бессемейный. А у меня двое детей. Что, если кто-нибудь проверит меня и спросит, почему я твои машины не трогаю? Да и люди, чьи машины мы на эвакуатор без их ведома грузить будем, тоже разные бывают. Окажется кто-нибудь с нужными связями… И попрут меня с должности. Кто моих дочек кормить будет? Ты, что ли?
— Так это ж твоя работа, да? — не сдавался Даур. — Ничего нового для меня делать-то не придется. А места такие в Москве еще есть. Подумай, да? Договорюсь в другом месте. На подарки дочкам пятьсот рублей в день не лишние…
— Не лишние, да, — вынужден был признать гаишник с улыбкой, но уже через секунду решительно добавил: — Пусть будет восемьсот, и ставь хоть три машины.
— Три мне не нужно, — покачал головой Даур. — У меня и две хорошо управляются, да?
— Тогда семьсот. А не нравится, вали в другое место. Думаешь, я других таких умников не найду? Схему ты мне уже рассказал. Я и сам с таксистами договорюсь.
Даур скрипнул зубами. Отступать не хотелось, но мент этот тоже зубастым оказался. А если и его сменят, что тогда? Так и до штуки доползти можно. А это уже таксопарку совсем невыгодно будет.
— Я буду давать шестьсот, — негромко бросил абхаз и всем своим видом показал, что это окончательная цена. — И то при одном условии.
— Какое еще условие, черный? — нахмурился гаишник.
— Если тебя менять будут, как Марченко, ты нового предупредишь о сделке сам, да? И цифру сам озвучишь. Договорились?
Гаишник усмехнулся.
— И откуда вас понаехало столько, хитрожопых? Удавитесь за копейку и другим продохнуть не дадите. Ладно, согласен, — он сунул жезл под мышку и протянул раскрытую ладонь. — Гони бабки за два дня, и пусть твои архаровцы заезжают.
— За один.
— Что «за один»?
— За один день бабки дам, да?
— Я сказал — за два гони, — повысил голос гаишник. — Или вали отсюда на хер! И платить будешь всегда за два дня. Мне твою рожу тут каждый день видеть не улыбается. Достаточно и двух твоих соплеменников. Понял, нет?
Даур подчинился. Отсчитав тысячу двести, он вручил деньги гаишнику, развернулся и направился обратно к «шестерке». По пути Даур махнул рукой, привлекая внимания Фазиля и Сето. Жест означал, что он договорился. Фазиль остался на месте, а Сето на своей старенькой дребезжащей колымаге устремился к «Седьмому континенту».
Даур сел в машину, но отъехать от обочины не успел. С правой стороны к «шестерке» приблизились двое.
— Брат, до ресторана не подкинешь? — спросил тот, что был повыше ростом.
Смуглое небритое лицо, гордая посадка головы, импозантный бежевый плащ, такого же цвета шарф. На голове шляпа с узкими полями. На губах добродушная улыбка.
