Филипп Марголин - Защитить убийцу
– Вчера по телефону вы сказали, что хотели бы поговорить со мной об убийстве конгрессмена Гласса, но не слишком внятно пояснили, почему это вас интересует, – начал он.
– Сейчас я занимаюсь делом, которое может быть связано с этим убийством, – ответила Эми. – Мне хотелось бы узнать побольше о деле Гласса, может быть, взглянуть на старые досье, если это возможно.
– Это можно устроить, если вы признаетесь, почему вас интересует дело двадцатилетней давности.
– Тут есть сложности, шериф. Вы же знаете, закон запрещает мне разглашать информацию, доверенную мне клиентом.
Харни кивнул:
– Равно как и вы в курсе, что не существует срока давности, если речь идет о преследовании человека, подозреваемого в убийстве.
– Вчера я оставила сына с соседкой и прилетела сюда. Мне обязательно нужно сегодня же вернуться домой, так что у меня нет времени обращаться в суд по поводу этих досье. Если вы не хотите, чтобы я их видела, вы выиграли.
Харни понравилась честность молодой женщины. Большинство ее коллег начали бы пугать его яростью адвокатской братии.
– Вы знаете, что я был первым, кто появился на месте преступления, когда убили конгрессмена? – спросил он.
Удивление Эми четко отразилось на ее лице.
– Я стал шерифом, когда Эрл Бейзхарт ушел в отставку, а до этого довольно долго был его помощником. Если учесть мою службу в военной полиции, то я борюсь с преступностью уже четверть века, но до сих пор не могу забыть, как выглядел конгрессмен, когда я его обнаружил. Меня это потрясло. Я до сих пор не могу об этом спокойно вспоминать. Теперь вы понимаете, почему я так заинтересовался, когда вы позвонили?
– Мое дело «Государство против Дэниела Морелли», – сказала Эми. – Возможно, вы слышали о нем в новостях. Моего клиента обвиняют в том, что он вонзил карандаш в горло одного из родителей во время игры Младшей лиги.
– Я слышал об этом деле. Чертовски неприятно. Но какое отношение это имеет к убийству конгрессмена Гласса?
Эми вздохнула:
– Честно, мне очень хочется вам все рассказать, но не могу. Меня сдерживает необходимость сохранять конфиденциальность.
Харни внимательно вгляделся в Эми и встал.
– Давайте прокатимся. Когда вернемся, вы сможете посмотреть досье.
– Спасибо, шериф.
– Вы сможете поблагодарить меня, если позвоните, когда у вас будет возможность поговорить о моем деле.
В машине Харни они доехали до курорта на Лост-Лейке за пятнадцать минут. Когда они тронулись в путь, Эми спросила у Эрона, что он помнит из той ночи, когда убили Эрика Гласса.
– Я помню крик. – Он невольно вздрогнул. – Я находился на другой стороне озера, но здесь ночью очень далеко слышно. Этот крик потряс меня. Мне показалось, будто кто-то высыпал лед мне за шиворот.
– Это кричал конгрессмен?
– Нет. – Харни окончательно помрачнел. – Полагаю, ему тоже пришлось покричать, достаточно было взглянуть на его раны. Но тогда кричала женщина. Ванесса Уингейт, дочка генерала.
– Что вы сделали, услышав крик?
– Я в темпе объехал озеро и позвонил, прося поддержки. Когда я подъехал к дому, то обошел его и увидел мисс Уингейт, которая пошатываясь выходила из леса. Она перепугала меня до смерти. Честно, я решил, что это призрак. На ней была длинная белая футболка, взгляд невидящий.
– Она что-нибудь сказала?
– Да, она все время повторяла одно и то же: «Его убил Карл. Карл Райс».
– Значит, у вас никогда не было сомнений, что убийца – Карл Райс?
Харни заколебался.
– Так были сомнения, шериф?
– Не слишком много, но ведь мы так и не нашли физических улик, подтверждающих рассказ мисс Уингейт. Похоже, кто-то вытаскивал на берег лодку, но, когда это произошло и кто это сделал, мы не имели понятия. Люди постоянно плавают на лодках по озеру. Мне показалось, я слышал шум навесного мотора, когда вылезал из машины, но вовсе не обязательно это был убийца, а не любой другой человек, решивший покататься лунной ночью.
– Вы опрашивали людей, живших вокруг озера?
– Разумеется. Никто не признался, что выезжал на озеро, но местные ребятишки здесь постоянно болтаются, а от них ничего не добьешься.
– Какие еще у вас были подозреваемые?
– Это же очевидно. Ванесса Уингейт останавливалась в доме и вела себя очень странно.
– Но вы ее не арестовали.
– У нас не было оснований. На ней не оказалось крови, к тому же мы так и не нашли нож, что предполагает, что убийца забрал его с собой. Если бы они с конгрессменом состояли в связи, у нее мог бы быть мотив, но она это отрицает. Когда мы обыскивали дом, то у нас создалось впечатление, что Ванесса останавливалась в гостевой комнате. Гласс же спал на королевских размеров кровати, у которой был такой вид, будто на ней лежали только с одной стороны. Мы хотели задать еще много вопросов, но генерал Уингейт увез дочь еще до того, как мы смогли допросить ее.
– Что вы имеете в виду?
– Именно то, что сказал. Я знал имя и калифорнийский адрес мисс Уингейт, нашел в ее сумке. Мы не сразу сумели добраться до генерала, но известили его, как только смогли. Он сказал нам, что приедет в больницу, и был там через несколько часов. – Харни покачал головой. Он до сих пор находился под впечатлением появления генерала. – Это был тот еще выход. Он прилетел на вертолете с двумя телохранителями и психиатром из заведения под названием «Дом безмятежности». Генерал сразу все взял в свои руки. Уж таким он был. Столь напористых и харизматичных людей мне раньше видеть не доводилось. Не сомневаюсь, что он станет нашим следующим президентом. Быть с ним рядом – все равно что стоять рядом с молнией, заключенной в сосуд.
Они объехали озеро, и Эми увидела большие черные металлические буквы «Курорт Лост-Лейк» на низком каменном заборе. Харни свернул на двухрядную асфальтированную дорогу, по которой они с четверть мили ехали через хвойный лес. Путь на участок преграждала калитка, которую можно было открыть с помощью специальной карточки. Охранялась она и человеком, который размещался в маленьком каменном домике. И калитка, и охранник серьезной помехой не выглядели, ведь любой мог проникнуть на участок с любой стороны через лес, а охранник был стар, толст и медлителен. Но они создавали иллюзию защиты и обособленности богатым владельцам домов, построенных вокруг озера.
– Привет, Рей, – сказал шериф Харни.
– Здравствуйте, шериф, – отозвался охранник и кивнул.
– Немного тут покатаемся, если не возражаешь.
Охранник снова кивнул и жестом предложил проезжать.
Через какое-то время Эми заметила охотничий домик. Дорога раздвоилась, и Харни свернул налево, в сторону от домика, в направлении низких зеленых холмов. Время от времени в сторону отходили дорожки, но сами дома были скрыты зеленью. Иногда, правда, можно было разглядеть постройки – чересчур навороченные летние коттеджи. Некоторые напоминали испанские виллы, техасские ранчо или даже маленькие крепости. У Эми создалось впечатление, что она попала в самую гущу битвы между архитекторами.
– Что произошло с Ванессой после того, как ее отец приехал в больницу? – спросила она, любуясь пейзажем, но непрерывно думая о повествовании шерифа.
– Разверзлись двери ада. Когда генерал вошел в палату, она начала кричать. Пришлось сделать ей успокаивающий укол. Затем психиатр, приехавший с генералом, посовещался с больничными докторами. Не успели мы ахнуть, как нашу главную свидетельницу погрузили в вертолет, и только мы ее и видели.
– Вы не пытались помешать ему увезти Ванессу?
– Почти нет. Мы ведь маленькие копы из уездного городка. Генерал – совсем другое дело. Эрл что-то промямлил насчет того, что она наш основной свидетель, а генерал пообещал предоставить нам ее при первой необходимости. Что шериф мог поделать? Уингейт был ее отцом, к тому же больница в Лост-Лейке не могла предоставить девушке квалифицированную психиатрическую помощь, такую, в какой, по мнению генерала, она нуждалась. – Харни пожал плечами. – Вот и все, если не вспоминать про парня из ФБР.
– Кого?
– Его звали Виктор Хобсон, по-настоящему крутой парень. ФБР оказалось задействованным, потому что Гласс был конгрессменом. Вот Хобсону и поручили это дело. Он появился через несколько часов после отлета генерала и пришел в ярость, узнав, что тот сделал.
– В деле были какие-нибудь подвижки?
– На самом деле нет. Генерал привез с собой армейские документы Райса. Его выставили из армии по медицинским причинам. Уингейт сказал, что он был очень неуравновешенным юношей. Вроде он учился вместе с Ванессой в средней школе и был в нее влюблен. Затем они снова встретились в Вашингтоне, где девушка училась в юридической школе и работала у конгрессмена. Уингейт считал, что Райс был одержим его дочерью и, возможно, убил Гласса, потому что посчитал, что они с Ванессой любовники.
