Инна Бачинская - Ритуал прощения врага
— Я не понял про мотив, — буркнул Шибаев. — Можно подробнее?
Алик всплеснул руками.
— Ну, как же! С Ильинской понятно. А Шевченко влюбился в Плотникову и убрал ее мужа. Тем более что она наследница. Двух зайцев одним выстрелом.
— Подожди, Алик, ты как-то не так все понимаешь. Какая-то византийская логика. С какого перепугу он знал, что, убив Плотникова, он… что? Откуда такая уверенность, что Кира захочет завязать с ним отношения? Он же не идиот и не пацан, мужику за тридцать, классный программист, говорят. Так и рассчитал бы тактику и стратегию. Я бы на его месте сначала соблазнил жену, а потом убил мужа. Понимаешь, Дрючин? В таком порядке. Для мотива нужны гарантии дальнейших отношений, а у него таких гарантий не было. Тогда какого черта ему убивать? Мало ли кто кому нравится или не нравится. Он убьет, а она пошлет его подальше, так как он не в ее вкусе. И вся любовь. Так получается?
— Это ты все ставишь с ног на голову, — недовольно отреагировал адвокат, стаскивая галстук и бросая его на спинку стула. — По-моему, картина ясна. Хотя… подожди! Ты хочешь сказать, что он убил бы только в том случае, если бы был уверен, что они… он и Кира… То есть ты намекаешь, что они действовали сообща?
— Молоток, авокадо! Хотя опять византийская логика. Но ближе к истине. Убийство мужа женой и ее любовником — дело житейское, сам знаешь. Только они не были любовниками.
— Откуда ты знаешь? — воскликнул Алик. — Может, были. Значит, ты допускаешь, что убийство мужа дело житейское? То есть они вполне могли, согласен?
— Гипотетически все могут. Но ты забыл об одной вещи…
— Ага, значит, могут! — перебил его адвокат.
— Ты забыл об одной вещи, — повторил Шибаев терпеливо. — Кира из тех ненормальных мамаш, которые за детеныша перегрызут глотку любому. А мотив Шевченко менее весомый, как я считаю. Если все любовники станут мочить мужей, не имея гарантий, то, сам понимаешь…
— А может, она ему заплатила! — заявил Алик.
Шибаев даже отвечать не стал и закрыл глаза.
— И что теперь? Что ты собираешься делать?
— Я? — преувеличенно удивился Шибаев. — А что я могу сделать? Дело в надежных руках Коли-Буля, у него двое подозреваемых — бомж и программист, один из них обязательно в масть, а я устраняюсь. Мы ужинать сегодня будем или нет? Где можно шляться до… — Он взглянул на часы на запястье. — Почти до восьми! Кто у нас сегодня старший по пищеблоку?
* * *Днем Шибаев был в больнице, где ему сообщили, что Ильинская все еще в реанимации, но состояние ее стабильно.
— Все будет хорошо, — уверила его девчушка в халате, на кармашке было вышито имя — Светлана. В аккуратных ее ушках раскачивались громадные серьги.
Потом позвонила Кира и, рыдая, сообщила, что ее мужа убил Шевченко, и капитан Астахов арестовал его сегодня утром прямо в парке. А котенок остался на скамейке, Кира потом бегала забрать его, но он исчез вместе с коробкой. Шибаев ничего не понял, кроме того, что программист арестован, и сказал, что сейчас приедет.
Открыла ему заплаканная Кира, привела в гостиную, усадила на диван и подробно рассказала про знакомство с программистом. Она даже не подозревала, что он работает в «Электронике», Роман показался ей очень деликатным и порядочным, а на самом деле он убийца. Она не знала, что его фамилия Шевченко, а когда он, Шибаев, в свой прошлый визит изучал персонал «Электроники» и задавал ей вопросы, она была на кухне и фотографии Шевченко на экране не видела, а потому понятия не имела, что это тот самый. Ей уже звонили из «Электроники», спрашивали, правда ли, что убийца арестован — по городу поползли слухи, а в то, что убийца — бомж Воробьев, она никогда не верила. И Алису, говорят, тоже он, так как она что-то заподозрила. Сначала думали на Ландиса, ведь у него с Алисой накануне был конфликт, она вела себя вызывающе, а он человек мелочный и мстительный, корчит из себя босса, ко всем придирается, но теперь ясно, что убийца — Шевченко, потому что не может быть в одном коллективе сразу двух убийц.
Кроме того, он подарил Володечке котенка, принес в коробке из-под торта, она еще подумала, что это настоящий торт, но это был котенок, и он остался в парке, а она потом опомнилась и побежала за ним, потому что Володечка плакал и не мог успокоиться, но котик бесследно исчез.
Она смотрела на Шибаева несчастными глазами и повторяла: «Как же так?» Он молча слушал, потом попросил сделать ему кофе. Все время, пока они разговаривали, мальчик сидел на ковре с неизменной машинкой, пребывая в своем собственном мирке, полностью отключенный от реальности. Шибаев поглядывал на него и вспоминал своего сына Павлика, которого не видел уже целый месяц — его бывшая, Вера, с сыном отдыхала на даче богатенького нового папы в Крыму.
Он пил кофе и ел бутерброды, а Кира, потрясенная арестом Шевченко, отбросив привычную сдержанность, выкладывала ему подробности жизни с Плотниковым. О его женщинах, скандалах, пьянстве и своем вечном страхе — пошла вразнос, как называл это состояние Шибаев. Рано или поздно наступает момент, когда человек идет вразнос. Потому что всему есть предел. Всхлипывая, она рассказала о том, что муж хотел сдать сына в лечебницу.
У Шибаева появилось чувство, что, несмотря на причитания о том, что никому нельзя верить, в глубине души она благодарна программисту. Даже если не отдает себе в этом отчета, равно, как и Ильинская. Такой расклад образовался — Плотников всем мешал. Даже той странной официантке, которая налетела на него в скверике. А сколько еще было других, с которыми он схлестнулся, а о них менты ничего не знают? Программист Шевченко появился очень вовремя… как результат коллективной мыслеформы, не иначе.
В «Электронике» уже все знают непонятно откуда, и Кире звонили, она даже телефон отключила, так как они ее пугают…
Шибаев пил, ел и чувствовал, как внутри его сознания зреет некая мысль… умозрительная, как любит говорить авокадо Дрючин. Что-то беспокоило его, а главной была мысль, что копают они не там. Хотя где это «там», непонятно, так как внятного мотива у следствия до сих пор нет. Так, второстепенные домыслы: не то роковая любовь к Кире, не то ее страх за ребенка, не то еще что-то, вроде происков конкурентов. Подозреваемых полно, а веского мотива нет. Хотя достаточно любого. Психика убийцы — дело темное. Но тем не менее, тем не менее…
Кира выговорилась, перестала плакать и замолчала. Теперь она напоминала шарик, из которого выпустили воздух. Шибаев так и не понял, чего ей, собственно, от него надо, и пришел к выводу, что ей хотелось выговориться и выплакаться, а под рукой никого больше нет. Существует, правда, художник Игорь Плотников, но, как Шибаев понял, рассказывать о программисте Кира ему не собиралась.
Он вышел из полутемного подъезда в потускневший закатный день, не спеша побрел по улице, перебирая мысленно услышанное. Ничего интересного он от Киры не узнал. Если у него и были вначале мысли о сговоре Киры и Шевченко, то сейчас они полностью рассеялись. Кира ему нравилась, и он ей верил… пожалуй.
Он добрался до дому, когда уже стемнело. Макс радостно тявкнул, приветствуя его, и Шибаев подумал, что собаки — самые преданные существа на свете и жаль, что людям до них далеко. Рассмотрев эту глубокую мысль со всех сторон, Шибаев пришел к выводу, что это к лучшему — человеку необходимо разнообразие, а от вечной преданности мухи дохнут. При этом он вспомнил настырную соседку Алю… Алину и вздохнул. После чего снял с вешалки поводок и повел Макса на прогулку. По дороге они разговаривали — то есть Шибаев рассказывал ему про Ильинскую, а Макс чинно выступал рядом и внимательно слушал.
Потом они вернулись домой, и Шибаев покормил щенка недоеденой вчерашней котлетой сомнительного качества, которую авокадо Дрючин принес из лавки полуфабрикатов. Потом упал на раздолбанный диван и задумался. В итоге задремал. Разбудил его авокадо Дрючин, который влетел с криком, что убийца Плотникова наконец арестован.
Глава 32. Шерше ля фам
Уверенность Шибаева, что он что-то упускает, не давала ему покоя. Весь его оперативный опыт восставал против программиста в роли убийцы. Почему? Тем более что он даже не видел этого Шевченко и не говорил с ним! Шибаев не знал почему. То есть можно было бы покопаться в себе, рассортировать то, что он знает об этом человеке, по полочкам, но… не хотелось. Не возникло чувства, передаваемого емким словечком «бинго!», которое срабатывало у него в определенных ситуациях. Он был как охотничья собака, которую пустили по ложному следу, и она, пробежав пару шагов, остановилась в недоумении — добычей тут и не пахнет!
Недолго думая, он позвонил Ландису, представился и попросил о встрече. И это несмотря на данное адвокату слово покончить с этим мутным делом. Тем более что убийца арестован. После минутного молчания Ландис сказал, что не понимает, зачем это надо, ведь убийцу нашли, но так и быть, раз Кира просила… У него как раз в данный момент есть немного свободного времени, и он мог бы, пожалуй, принять…
