Харлан Кобен - Вне игры
Майрон остановился.
Когда сидишь на скамейке, просторная арена кажется маленькой. Он прекрасно видел, как Уиндзор беседует с Пробой. Видел Джессику, жен и подруг других игроков. А затем – в широких дверях, расположенных как раз напротив, – он заметил, как в зал вошли его родители. Взгляд Майрона быстро переместился на площадку. Он вскинул руки и выкрикнул что-то ободряющее товарищам, притворившись, будто увлечен игрой. Его мама и папа. Наверное, вернулись из поездки раньше срока.
Майрон покосился на них краем глаза. Они сидели рядом с Джессикой, в секции, отведенной для родственников и друзей. Он поймал на себе взгляд матери. Даже издалека он рассмотрел растерянное выражение ее лица. Отец сидел, поджав губы и бегая глазами по площадке, словно никак не мог собраться с силами, чтобы посмотреть прямо на сына. Знакомая картина. Точно старый семейный фильм, который внезапно ожил и превратился в явь.
На скамейку вернулся Леон Уайт. Он плюхнулся на пустое место рядом с Майроном. Паренек из команды поддержки набросил ему на плечи полотенце и протянул бутылку. Леон сидел, лоснясь от пота и глотая воду.
– Я видел, как вчера вечером вы болтали с Пробой, – произнес Уайт.
– Ага.
– Получилось?
Майрон покачал головой:
– Остался без пробы.
Леон хмыкнул:
– Ты слышал, как она получила свое прозвище?
– Нет.
– У нее есть одна привычка. Когда она начинает заводиться – ну, возбуждается по-настоящему, – то всегда постукивает левой ногой. Только левой, заметь, и негромко. Точно пробует, как это звучит. И вот, представь, она лежит на спине, ты вдуваешь ей что есть мочи и вдруг слышишь, как она постукивает по кровати. Значит, пробу сняла, понимаешь?
Майрон кивнул.
– А если она этого не делает – если тебе не удалось заставить ее снять пробу, – значит, ты не выполнил свой долг. Тебе ужасно стыдно. Ты готов повеситься. Это очень серьезная традиция.
– Как зажигать менору во время хануки,[13] – согласился Майрон.
Леон рассмеялся:
– Ну, не совсем.
– А тебя апробировали, Леон?
– Да, был разок. – Он быстро добавил: – Но еще до того, как я женился.
– Давно ты женат?
– Мы с Фионой вместе уже более года.
Майрон почувствовал, как у него забилось сердце. Фиона! Жену Уайта звали Фиона. Он поднял голову и нашел на трибунах смазливую блондинку. Имя Фиона начиналась на букву «Ф».
– Болитар!
Майрон обернулся. Это был старший тренер, Донни Уолш.
– Да?
– Пойдешь вместо Эриксона. – Слова вылетали изо рта Уолша, как смачные плевки. – Займешь ближнюю защиту. Кайли будет распасовщиком.
Майрон взглянул на тренера так, будто тот говорил на суахили. Шла вторая четверть матча. Минимальный разрыв в счете.
– Какого черта ты ждешь, Болитар? Замени Эриксона. Быстро.
Леон хлопнул его по спине:
– Давай, парень.
Майрон встал. Его ноги болтались, как две растянутые струны. Мысли о расследовании и убийстве мигом выскочили у него из головы, точно их сдуло ветром. Он подбежал к столику судьи. Арена поплыла под ногами, как у пьяного. Почти машинально он скинул разогревающий халат, как змея сбрасывает кожу. Майрон кивнул судье.
– Вместо Эриксона, – произнес он.
Через десять секунд в зале объявили: «На замену Троя Эриксона вышел Майрон Болитар».
Майрон выбежал на игровую площадку и кивнул Эриксону. Игроки смотрели на него с удивлением, словно никто не ожидал его увидеть. Эриксон бросил на ходу:
– Смотри за Уоллесом.
Регги Уоллес. Один из лучших атакующих защитников в команде противника. Майрон встал к линии напротив него и приготовился. Уоллес расплылся в улыбке.
– Сигнал SOS! – воскликнул он, громко рассмеявшись. – Спасайся кто может!
Майрон взглянул на Терри:
– SOS?
– Сопляк, Олух и Салага, – объяснил тот.
Все вокруг тяжело дышали и истекали потом. Лишь Майрон чувствовал себя скованным. Он опять взглянул на Уоллеса. Мяч вот-вот вбросят в игру. Затем что-то отвлекло его внимание, и он поднял голову. У входа стоял Уиндзор. Он скрестил руки на груди. На мгновение их взгляды встретились. Уиндзор кивнул. Раздался свисток. Игра началась.
Регги Уоллес пустил в ход так называемый словесный пресс.
– Ну что, дохляк, повеселимся? – воскликнул он. – Я сделаю тебя своей подружкой.
– Сначала своди меня в кино, – ответил Майрон.
Уоллес скорчил презрительную гримасу:
– Убогая шутка, старикан. – Он слегка пригнулся, приготовившись к атаке, и покачал головой: – Зря я не позвал свою бабушку. Ты бы с ней поладил.
– Это твоя прежняя подружка?
Уоллес бросил на него жесткий взгляд.
– Уже лучше! – буркнул он.
Вбросили мяч. Регги попытался вытеснить Майрона из-под корзины. Отлично. Физический контакт. Лучший способ успокоить нервы. Они начали толкаться, как борцы на ринге. Болитар стоял намертво – веса и роста ему вполне хватало. Регги пытался отодвинуть его задом, но Майрон прирос к полу, уперев колено в спину Уоллеса.
– Черт, – пробормотал Уоллес. – Ну ты и силач.
В следующий момент он сделал движение, которого Майрон почти не заметил. Регги мгновенно развернулся вокруг его колена, не дав ему времени даже оглянуться, и, используя Болитара как опору, пружиной взвился в воздух. Майрону показалось, что рядом с ним стартовал космический корабль. Он беспомощно смотрел, как рука Уоллеса приняла пас на уровне кольца. На миг Регги завис в воздухе, взлетел еще выше, став как бы невесомым, и уже по пути вниз вскинул мяч над головой и с чудовищной силой вколотил его в корзину. Удар сверху.
Регги приземлился под гром аплодисментов. Его насмешки градом посыпались на Майрона.
– Добро пожаловать в НБА, бывший герой! Или – никогда не бывший! Да какая, к черту, разница? Тебе понравилось, а? Как я выглядел снизу? Скажи честно. У моих кроссовок классные подошвы, правда? Я крутой. Я очень крутой! Что ты почувствовал, когда я вбил мяч прямо тебе в рожу? Ну, давай, старикан, скажи мне.
Майрон старался его утихомирить. «Драконы» начали атаку и упустили мяч. «Иноходцы» опять ввели его в игру и перешли на сторону противника. Уоллес сделал обманное движение, нырнул между защитниками и выскочил у штрафной линии. Он поймал пас и мгновенно бросил. Крученый мяч мягко упал в сетку. Три очка.
– Слышал, как он пролетел, старик? – завопил Регги. – Со свистом! Самый лучший звук в мире, будь я проклят. В жизни не слышал ничего приятнее. Даже когда женщина стонет от оргазма.
Майрон взглянул на Уоллеса:
– У твоих женщин бывает оргазм?
Регги рассмеялся.
Болитар посмотрел на часы. За тридцать пять секунд его подопечный заработал пять очков. Майрон быстро посчитал в уме. Такими темпами Регги сможет получать по шестьсот очков за игру.
Вскоре на трибунах стали свистеть. Но теперь эти звуки не превращались, как раньше, в музыкальный фон. В них не было ничего похожего на тот ровный и невнятный гул поддержки, поднимающий тебя, словно серфингиста, на самый пик волны, или на раздраженное гудение в стане противника, неизбежное и по-своему даже приятное. Слышать, как тебя освистывают твои собственные фанаты, как вся публика в зале набрасывается на тебя, – такого с Майроном еще не случалось. Он отчетливо различал каждое слово, брошенное зрителями, насмешки и ругательства, которые они обрушивали ему на голову. «Научись играть, Болитар!», «Уберите этого сосунка!», «Сломай себе другое колено и проваливай с площадки!» Он старался не обращать на них внимания, но они резали его точно ножами.
Затем в нем взыграла гордость. Он не даст Уоллесу вести игру. Всеми мыслями, всем своим сердцем Майрон устремился к этой цели. Однако колено за ними не поспевало. Он двигался очень медленно. До конца четверти Регги Уоллес заработал еще шесть очков – всего одиннадцать. Майрон получил лишь два, за простой бросок. Он чувствовал, что превращается в «аппендикс» – бесполезного игрока, который лучше всего ведет себя тогда, когда его никто не замечает. Майрон старался не путаться под ногами у других и не мешать стремительным проходам Терри Коллинза. Все, что ему оставалось, – это ограничиваться пасами и поменьше держать мяч в руках. Один раз он увидел просвет в защите и попробовал пробиться за штрафную линию, но центровой «Иноходцев» остановил его у самого кольца. Зрители подняли возмущенный вой. Майрон взглянул наверх. Мать и отец сидели, как две статуи, на своих местах. Двумя рядами выше группа хорошо одетых болельщиков, сложив ладони у рта, хором скандировала: «Болитар – на мыло!» Майрон увидел, как Уиндзор быстро направился в их сторону. Он протянул руку заводиле группы. Тот оперся на нее и спустился вниз.
Странно, хотя Майрон продолжал «гробить» матч, ему не удавалось ничего сделать в обороне и еще меньше – в нападении, внутри его сидела прежняя уверенность. Хотелось играть дальше. Он упрямо ждал своего шанса, отказываясь признавать то, что ясно видели восемнадцать тысяч восемьсот двенадцать зрителей (если верить громкоговорителю). Майрон не сомневался – удача к нему вернется. Он немного не в форме, только и всего. Скоро все изменится к лучшему.
