Наталья Солнцева - Натюрморт с серебряной вазой
Он околдовал ее, привязал к себе сотнями невидимых нитей, которые на поверку оказались прочнее стальных цепей. Ирина цеплялась за него, а он ее отталкивал, тем сильнее разжигая в ней жадное вожделение. Она и не подозревала, какова она на самом деле.
Новый возлюбленный был настолько далек от ее идеала, что это казалось помрачением ума и темным сном души. Она искала забвения в замужестве и нашла его. На время. А потом все закрутилось опять, вернулось на круги своя. Брак не дал ей того, чего она ждала. Она стала богата, но так и не обрела полную независимость. Над ней словно довлел первородный грех. При внешней привлекательности Ирина чувствовала себя испорченной изнутри, изъеденной злыми помыслами и ненавистью. Кого она ненавидела? Никого конкретного и всех вместе.
Себя она невзлюбила за алчность и сладострастие; родителей – за их преждевременную смерть и свою одинокую юность; первого мужчину – за его несостоятельность; проклятого любовника – за его власть на ней; мужа – за свое разочарование в браке; окружающих ее людей – за непонимание.
Когда Ордынцев начал изменять ей? Год назад? Раньше? Позже?
– Не в том суть, – бормотала она, закрывая черным крепом зеркала и останавливая часы. – Не в том…
Впрочем, для нее часовые стрелки остановились давно. С того момента, как она предала и продала первую любовь. Заложила свою душу в обмен на пикантные удовольствия. Не то чтобы Ирина сожалела о прошлом, но она с отвращением отворачивалась от будущего. Что ее ждет завтра? Через неделю? Через год?
Раскаяние? Тоска? Одиночество?
– Хотя бы не нищета, – вымолвила она, глядя на себя в продолговатое настенное зеркало, которое отражало ее во весь рост. – Мне не грозит считать копейки и экономить на еде. А ведь я по-прежнему хороша…
Мысль о том, что она овдовела и теперь может выйти замуж во второй раз, поразила ее своей бессмысленностью.
Из овальной рамы на нее смотрела надменная молодая дама в траурном платье. Черный шелк плотно облегал ее по-девичьи упругую грудь и узкие бедра. Волосы легкими завитками висели вдоль щек. Роль безутешной вдовы была ей к лицу.
Ирина попробовала заплакать и довольно правдоподобно разрыдалась. Только оплакивала она отчего-то не покойного Ордынцева, а… себя.
За что и кем она наказана? Кто превратил ее в чудовище? Почему ее скорбь столь же фальшива, как и радость? Почему ее любовь обратилась в злобу? Почему?.. Почему…
Она набросила на раму кусок крепа, и образ заплаканной дамы в зеркале померк.
– Я знаю, кто виноват! – заявила Ирина своему отражению. – Это ты!
– Не-е-ет, – покачало головой отражение. – Во всем виноват он… змей-искуситель. Он утолил твою жажду познания зла, твое губительное любопытство. Ты пожинаешь плоды греха…
– Врешь! – запальчиво возразила Ирина. – Я безгрешна! Просто я не могу жить по правилам. Заранее заданная схема не для меня. Я засохну, если буду следовать ей. Я дышу грозой, а не застойным воздухом светских гостиных. Моя стихия – протест. Я беру то, что хочу, и живу по собственным законам.
– Ты отказываешься повиноваться. Это бунт! – парировало отражение. – Знаешь, что делают с бунтарями? Их отправляют в страну снов и забвения…
Ирина резко отпрянула от зеркала, повернулась и зашагала прочь. Казалось, ей вслед несется злобное шипение.
– Я схожу с ума, – нарочито громко вымолвила она, и эти страшные слова разнесло по комнатам и коридорам гулкое эхо пустой квартиры. У-уу… аа-а-а…
Зазвонил телефон, и адвокат Ордынцевых сообщил в трубку, что сегодня же вылетает в Анапу, оттуда будет добираться в Тамань за телом ее мужа. Обещали отдать.
Причина смерти Макса выглядела настолько нелепой, что рассудок отказывался в это верить.
– Я во всем разберусь, – пообещал адвокат. – Вы будете хоронить супруга в Москве?
– Да…
– Максим Сергеич как-то обмолвился, что хотел бы покоиться на таманском кладбище. Но никаких письменных распоряжений на сей счет не оставил. Я справлялся. Место захоронения нигде не оговорено.
– Он не собирался умирать, – бросила вдова.
– Ясное дело. Максим Сергеич был еще молод и полон сил. На здоровье не жаловался, – вздохнул адвокат. – Все под Богом ходим.
– Везите его сюда. Я так решила.
– Как скажете, Ирина Олеговна.
Адвокат в очередной раз выразил ей свои соболезнования. Она сухо поблагодарила и отключила сотовый. Выслушивать слова напускного сочувствия не было ни сил, ни желания. Из глаз опять потекли слезы.
– Я знаю, кто виноват, – прошептала Ирина и прошла в кабинет мужа.
Там она открыла личный сейф Макса и вытащила оттуда пистолет. Ордынцев не раз показывал ей, как пользоваться оружием, и даже возил ее в лес упражняться в стрельбе. Пистолет дрожал в ее тонкой руке, но выстрел в упор она сделать сумеет. Не промахнется.
Ордынцев начал изменять ей с Русланой Смоляковой, телеведущей. Долговязая блондинка с отлично подвешенным языком вскружила ему голову. Как же! Знаменитость! Где Макс с ней ни появится, все обращают внимание. Правда, на Ирину тоже оглядывались. Но не с тем интересом. Она просто милая женщина, а Смолякова – телезвезда. Ее узнают в лицо, с ней лестно пройтись под руку на светской тусовке… поболтать, полюбезничать.
Ирина терпеть не могла банкеты, фуршеты и презентации. Скука, напыщенность и надоевший дресс-код. Пустые разговоры. Оценивающие взгляды. Притворные улыбки. Всегда одно и то же.
Когда до Ирины дошли слухи о том, что Ордынцев ухлестывает за Смоляковой, она не поверила. Муж души в ней не чаял, и вдруг у него появилась другая? Да, порой они ссорились, Ирина не всегда могла сдержать свои упреки. Ее недовольство вызывало у Макса недоумение. «Что тебя не устраивает?» – читала она в его глазах. У нее не было ответа на этот немой вопрос.
Ее все не устраивало. Все! Такая уж она уродилась. Заполучив желаемое, она быстро остывала и разочаровывалась. При ближайшем рассмотрении люди и вещи тускнели и теряли свою привлекательность. Она искала новых впечатлений и ощущений. Острых и пряных. Упоительных, как свободное падение.
Удивительно, как она до сих пор не пристрастилась к наркотикам. Это был не ее метод. А какой – ее? Переживание небывалого. Всепоглощающая страсть. Не любовь, нет. Бушующий огонь в крови. Но даже огонь надо поддерживать, иначе он гаснет. Поддерживать – не ее стиль. Едва Ирина замечала первые признаки остуды, как тут же пускалась на поиски новых приключений. Вечная погоня за несбыточным…
Она измучилась. Хотя ей все давалось легко. Стоило ей задумать что-то, как желаемое осуществлялось. Вместо награды это стало карой. Ирина убеждалась в тщетности своих надежд. Никто и ничто не могло сделать ее счастливой.
– На что я рассчитывала? – пробормотала она, разглядывая пистолет, словно забавную игрушку. – Этот монстр обманул меня. Меня все обманывают!..
Она положила пистолет в дамскую сумочку и отправилась чистить перышки. Из дома надо выйти во всеоружии…
Глава 27
Тамань
– Ну что, едем? – осведомился Лавров у взъерошенного дайвера и растерянной блондинки. – Карета подана, господа…
Все четверо уселись в машину. Руслана и Стас разместились сзади, Глория – на переднем сиденье.
– Вы нас типа к себе в гости пригласили? – допытывался дайвер.
– Типа да, – передразнил его Роман, запуская двигатель.
– С чего бы такая любезность?
Лавров промолчал, покосившись на вазу в рюкзаке Смоляковой. Только теперь этот рюкзак перекочевал к Стасу. В связи с этим барышня нервно ерзала и почесывалась.
– Надеюсь, в вашем внедорожнике нет ядовитых змей? – промямлила она.
– Если ты шутишь, то шутка дурная! – взвился дайвер.
– Предлагаю бросить жребий, – не унималась Руслана. – Кому ваза достанется!
– Кто доживет до завтра! – усмехнулась Глория.
– Вы нарочно нас пугаете, – насупился Стас.
– Ничуть…
Настроение у всех испортилось. До домика над обрывом ехали молча. Смолякова, не отрываясь, смотрела в окно. Стас как будто дремал. Глория обдумывала предстоящий разговор. Она попробует убедить гостей расстаться с вазой как можно скорее. Но в конечном итоге – решать им. Если они готовы умереть из-за серебряного сосуда, так тому и быть. Фатум за руку не схватишь.
Уже в гостиной, усевшись в кресло, Глория обратила взор на дайвера и спросила:
– Вы были знакомы с Яном, хозяином небольшого катера? У него слепой сын, которого воспитывает тетка Яна, Галина Васильевна. Они живут по соседству, – показала она в раскрытое окно. – Вон там.
– Мы давно знакомы, еще со школы, – не стал отпираться Муромов. – Ян погиб. Упал с обрыва и убился… насмерть. Буквально на днях. Не представляю, как это могло случиться. Жалко его! А в чем дело?
– Ян, случайно, не интересовался, чем вы на яхте занимаетесь?
– Дайвингом, чем же еще. Я ничего ни от кого не скрывал. Это не зазорно – срубить бабла честным трудом.
