Мила Серебрякова - Проклятый дом
– Деньги – ерунда, вот одежду жалко.
– Не скажите. – Лиза прошлась по комнате, остановилась у балкона и, не поворачивая головы, проговорила: – Мы вас приютили, дали вам пристанище, спрятали от дяди Бори. Кстати, вы в курсе, что он бешеный?
– Как – бешеный?
– Очень просто. Раз в год ложится в психушку, для проверки. У него и справка есть. Не сомневайтесь! Человека по башке тюкнуть может, и ничего ему за это не будет. Справка ведь есть. Зверь, а не мужик!
Олег сглотнул.
– Так вот, – продолжала Лизка. – Мы для вас все сделали, а вы нас даже не отблагодарили. Не по-христиански это!
– То есть? – удивился Олег.
– Хоть тысчонку-другую дали бы. И вы не обеднеете, и нам приятно.
Олег усмехнулся:
– А если я твоей матери скажу, что ты у меня деньги вымогаешь, она тебя выпорет или уши надерет, как ты считаешь?
Лизавета зевнула:
– А если я сейчас к дяде Боре спущусь и скажу ему, что вы у нас тусуетесь, он вам уши надерет или оторвет что-нибудь, как вы считаете? Я думаю, оторвет. Вы тогда всю жизнь в бабской шубе ходить будете.
Олег сверкнул глазами и открыл папку:
– Трех тысяч хватит?
– Хватит. – Лизка поспешно спрятала деньги. – Мы не жадные, нам много не надо. Пошли в коридор, нас уже заждались.
Наташка вернулась на удивление быстро. Водрузив на комод валенки, она с гордостью пояснила:
– Бегала к Герасиму Егоровичу. Вот, как раз твой размерчик!
– Что это? – вопросил Олег.
– Валенки.
– Валенки да валенки, ой, да не подшиты, стареньки, – пропела Лизка. – Круто! Я валенки только по телику видела.
– Я не надену валенки! Нет, нет, и не настаивайте. Посудите сами, на кого я буду похож в женской песцовой шубе и валенках?!
– На придурка-трансвестита, – сказала добрая Лизка.
Внезапно Розалия щелкнула пальцами:
– Гениально! Я придумала, как тебя замаскировать. – Она подбежала к шкафу, в котором покоились ее многочисленные парики, и, схватив с первой попавшейся болванки огненно-рыжую шевелюру, протянула ее Олегу. – Напяливай на голову мой парик, подними повыше песцовый воротник, и ты превратишься в рослую бабу.
– Что?!
– Никто не догадается, что ты мужик, для всех и каждого ты будешь просто очень высокой дамой. И позора никакого. Имей в виду: начнешь ломаться – отниму шубу, валенки и пущу по миру в неприглядном виде.
Пять минут спустя Олег стоял в прихожей Копейкиных, понуро опустив голову. Представьте: стоит двухметровое широкоплечее нечто в шикарной шубе до колен на голое тело, в рыжем парике и валенках сорок шестого размера! Видон, надо заметить, весьма экстремальный.
– Я поеду вместе с вами, – заявила Розалия. – Хочу быть уверена, что моя шуба не пострадает. Ката, бери ключи от тачки – и в путь.
– Я тоже с вами, – заявила Лизавета.
– Сиди дома, только тебя нам для полного счастья не хватало.
– Ну, пожалуйста, возьмите! Ката! Розалия Станиславовна, миленькая!
– Хорошо-хорошо, не ори. Иди одевайся.
– Я мигом!
Минуту спустя, перекрестившись, Олег поправил парик, поднял воротник и косолапой походкой проковылял к лифту.
– Иди элегантнее, – зашипела сзади свекрища. – Помни, ты – женщина, симпатичная элегантная женщина в эксклюзивной шубе и парике.
– И в кретинских валенках! – захихикала Лизка.
Олег мужественно промолчал.
В машине Розалия хрипло рассмеялась:
– А ты боялся! Когда мы выходили из подъезда, никто даже не обратил на тебя внимания.
– Все пребывали в шоке.
– Расслабься, котик, скоро ты окажешься дома. И перестань теребить рукав моей эксклюзивной шубы!
У поста ГИБДД Катку тормознул гаишник. Козырнув, низкорослый мужичок попросил ее предъявить документы.
– Я разве что-нибудь нарушила? – нервно спросила Катарина, метнув взгляд на притихшего Олега.
– Час назад в центре Москвы было совершено ограбление. По словам очевидцев, преступники скрылись с места преступления в автомобиле марки «Фиат».
– Мы здесь ни при чем! – заявила свекровь. – Час тому назад мы были дома.
Проверив права и паспорт Копейкиной, гаишник поинтересовался:
– Кто едет с вами в машине?
– Моя свекровь, дочь моей подруги и…
– Наша бабушка, – ляпнула Розалия. – Везем старушку в поликлинику, на плановое вскрытие… В смысле, на осмотр. Да, на плановый осмотр.
– Ага, – вторила ей Лизка. – Бабе Клепе надо узи сделать, рентген, гинекологу показаться, то да се, всякие женские заморочки… Ой, всего и не перечислишь!
– Умолкни, – шикнула на нее Станиславовна.
– Будьте любезны, покажите ваши документики.
Розалия достала из сумочки паспорт:
– Прошу вас, любуйтесь. Только не обращайте внимания на фотографию, в тот день я не выспалась, поэтому выгляжу ужасно.
– А теперь документики бабушки покажите.
Катка напряглась.
– Понимаете…
– А у бабушки нет документов, – затрещала свекровь. – Ей в обед сто лет. Ну, какие документы, посмотрите на нее, она не сегодня-завтра на тот свет отправится! Мы уже и не помним, где ее паспорт лежит. Истлел давно, наверное. Бабуся еще при царском режиме родилась.
– При Екатерине, – отрапортовала Лизавета.
– При ком? – насторожился мужчина в форме.
– При Екатерине, – начала выкручиваться Лизка. – Ну, акушерку так звали, она на родах присутствовала, ее пригласили. Хи-хи. Смешно, правда?
Гаишник нахмурился:
– Попрошу всех выйти из машины.
– Зачем? По какому праву?
– Права у меня есть. Мы проверяем все «Фиаты». Выходите из салона!
Катка решила повиноваться.
– Розалия Станиславовна, не спорьте, выходите.
– И бабушка пусть выйдет, – настаивал мужик.
– Бабушке трудно вылезать из машины, у нее артрит, ее потом обратно не всунешь.
– Выйти должны все!
Закрывая лицо воротником, Олег открыл дверцу и оказался на улице.
Гаишник, чей рост явно не дотягивал до отметки сто семьдесят сантиметров, разинул рот:
– Ни фига себе бабушка!
– Да, она у нас рослая.
– Редкий вид, бабушка-мутант, – заголосила Лизавета. – Семьдесят пять лет в цирке проработала, ее пинками на заслуженную пенсию всем коллективом выталкивали. Бабуля у нас – чудо расчудесное, с двух метров мух языком ловит. Ее в цирке даже дрессированные медведи и слоны боялись!
– Замолчи! – прохрипела Розалия. – Что ты несешь, паршивка!
Пристально разглядывая «старушку», гаишник вдруг ни с того ни с сего заорал:
– Руки на капот! Ноги на ширину плеч!
Катка не успела опомниться, как мужик подтолкнул Олега к капоту и что-то закричал в рацию.
– Не трогайте бабушку! – завещала Розалия. – Она хрупкая!
– Руки на капот! – гаркнул гаишник. – Живо!
– Что мы сделали?
– Бабушку они везут, – передразнил сотрудник правопорядка. – А ручки у бабушки почему такие волосатые? Я вас сразу раскусил. Все! Финита ля комедия!
В следующую секунду он сдернул с Олега парик и удовлетворенно закивал.
К машине побежали еще двое бравых парней.
Олег попытался заговорить, но его прервали и приказали снять шубу.
– Нет, только не это!
– Снимай! Если в бабу вырядился, думал, сухим из воды выйдешь?
– Я сейчас расскажу, как все было на самом деле, – пролепетал Олег.
– Снимай шубу! – рявкнул гаишник и с силой дернул за ворот.
– Она эксклюзивная! – взревела Розалия. – Бешеных денег стоит. Аккуратнее!
– Прикол, – развеселилась Лизка. – Сейчас бабку разденут, а там такой сюрпрайз скрывается!
Двое парней приблизились к Олегу и, приказав ему держать руки за головой, приготовились обыскать «преступника». Для чего, собственно, один из сотрудников органов начал расстегивать шубку.
Катарина закрыла глаза. Олег – тоже. А Розалия никак не могла уняться.
– Супер! – заголосила она. – Какой эффект сейчас будет! Жаль, камеры под рукой нет. Лизок, немедленно отвернись или закрой глаза.
– Я хочу посмотреть.
– Отвернись, я сказала!
– Я уже все там видела, ваша шуба, может, и эксклюзив, а под ней-то никакого эксклюзива нет.
– Отвернись! – гаркнула свекрища.
Лизке пришлось повиноваться.
– Это свинство – не разрешить ребенку увидеть, как офигеют гибэдэдэшники, – пробурчала она. – О чем я в старости буду вспоминать?
– Умолкни и не смей поворачиваться раньше времени.
Розалия оказалась права, эффект действительно был сногсшибательным. Увидев, что под шубой на Олеге нет абсолютно никакой одежды, парни от неожиданности шарахнулись в стороны.
Катарина, не переставая, читала про себя молитву.
Через десять минут Олега, Катку, Розалию, а за компанию – и Лизку отвезли в отделение милиции. Там они пробыли около трех часов, а когда наконец все встало на свои места и их отпустили на все четыре стороны, Катарина находилась в таком состоянии, что едва могла передвигать отяжелевшие ноги.
Олег был доставлен домой, когда город уже окутали сумерки.
Возвращаясь к себе, Розалия мечтательно произнесла:
