Жорж Сименон - Он приехал в день поминовения
Потом занималась домом. Она уже подумывала о переделке первого этажа. Заговаривала об этом с Жилем, но тот неизменно отвечал:
- Хорошо, дорогая. Делай как знаешь.
Лишь бы она не трогала его личных владений - третьего этажа!..
Странные это были недели. Весна, какой Жиль никогда прежде не видел. Камни, теплеющие под ногами по мере того, как поднимается солнце; истома, которая вдруг овладевает всем вашим существом, пробуждая желание ни о чем не думать и медленно раствориться в природе...
Завтра в уголовном суде начинается процесс. Сегодня утром здесь, в Руайане, Жиль прочел развернутый отчет о деле Мовуазена: признание прокуратурой полной невиновности Колетты, арест Жерардины Элуа и, наконец, история с пресловутым бидоном крысиного яда.
Неужели все это время люди жили обычной жизнью? Прилив сменялся отливом, суда вереницей тянулись по фарватеру в открытое море, куттеры и шхуны под синими парусами выходили на лов сардин, и на улицах, где, повинуясь бегу часов, непрерывно менялись границы света и тени, шла торговля сверкающей на солнце рыбой...
Все эти дни за стеклянной дверью своего кабинета следователь с волосами ежиком не отрывался от листов дела. Комиссар, три инспектора и адвокаты не занимались ничем, кроме пресловутого бидона.
Реальность торжествующей весны столкнулась с иной, грубой и мерзкой реальностью, от которой, быть может, зависела жизнь женщины.
Жерардина Элуа ни на секунду не дрогнула. Она вошла в кабинет следователя, с презрительной улыбкой подняв голову, и, так же высоко держа ее, подчинилась формальностям, сопровождающим взятие под стражу.
Невзирая на страсти, обуревавшие публику, невзирая на всяческие трудности, она отказалась закрыть магазин, и обе ее дочери проводили там целые дни, помогая приказчикам.
Имел ли место донос? Жерардина полагала, что да.
- Когда комиссар с двумя инспекторами явился ко мне, я сразу поняла они знают, что ищут.
- На чем вы основываетесь, заявляя это?
- На том, что в противном случае они не сориентировались бы так легко в моем магазине, который завален разнообразными товарами. Если бы обыск делался, как они утверждают, лишь потому, что так положено, они потратили бы минимум час - да и то при самом поверхностном осмотре! прежде чем добрались бы до винтовой лестницы...
Это был самый темный закоулок во всем магазине, и хранили там поэтому что попало, в особенности не слишком аппетитные на вид товары - бутылки с машинным маслом, мешки с химикатами.
На одном из стеллажей, в частности, стояло десятка два красных бидонов с изображением черепа и костей и надписью: "Крысомор Корню". Бидоны были пятилитровые.
- И много вы продавали этого яда?
- Вам это известно не хуже, чем мне: вы же просмотрели мои счетные книги.
Нет, Жерардина продавала его не много. Это средство шло на дератизацию судов среднего тоннажа, где было бы слишком накладно применять современные методы.
- Приходилось вам торговать этим препаратом в розницу?
- Повторяю, вся моя отчетность у вас в руках.
- За последние месяцы вы продали восемь бидонов, из коих один капитану Юару?
- Возможно.
- Помните ли вы о посещении вашего магазина капитаном Юаром?
- Меня каждый день посещают с полдюжины владельцев рыболовных судов.
- Вы еще предложили ему гавану...
- В нашем ремесле это традиция.
- Гавану, которая, как и другие найденные у вас сигары, попала во Францию, минуя таможню.
- Я могла бы ответить, что это тоже традиция.
- Хорошенькая традиция!.. Капитан Юар, кажется, имел привычку, сделав заказ, походить по магазину и посмотреть товары, дабы удостовериться, что ничего не забыл?
- Большинство моих клиентов делают то же самое.
- Это было в июле?
- Не помню.
- То есть месяца через два после смерти Октава Мовуазена. Капитан Юар заглянул под лестницу и наткнулся на бидоны с крысомором. Он взял один из них, так как собирался очистить свое судно от заполонивших его крыс. Вынес бидон на середину помещения и попросил приписать его к заказу. Верно?
- Во всяком случае, возможно. Ну а если я спрошу вас, чем, например, вы занимались в четыре часа дня двадцать второго июля?..
- Прошу вас, не будем меняться ролями... В какой-то момент, когда товар взвешивали, капитан наклонился и приподнял бидон. "Его открывали колпачка нет, - объявил он. - Я возьму другой". Так он и сделал. Понимаете теперь, почему посещение капитаном Юаром вашего магазина в июле, - только не двадцать второго, а девятнадцатого, как это следует из ваших счетных книг и накладных, - приобретает такую важность? "Крысомор Корню", как именуется этот препарат, изготовляют на основе мышьяка. Мы установили дату поступления к вам двух последних ящиков. Это произошло в январе, в самом начале года. В розницу вы этим товаром не торговали; поэтому странно, что бидон оказался открыт, а жидкости в нем - меньше нормы.
- И где же этот бидон?
- Я понимаю, вы постарались, чтобы он исчез. Тем не менее показания капитана Юара достаточно убедительны...
Так этот красный бидон с черепом и костями стал ключевым эпизодом дела.
- Раз его нет, значит, он продан.
- Как же в таком случае вы объясните полное отсутствие указаний на его продажу? Ведь отчетность-то у вас, мадам Элуа, в идеальном порядке, если не считать гаванских сигар и нескольких ящиков шестидесятивосьмиградусного перно, которое доставляют вам суда, заходящие на Канарские острова.
- Возможно, кто-нибудь из приказчиков... Я не всегда нахожусь в магазине.
- Ваши приказчики допрошены.
Ох, уж этот бидон! Сколько часов ухлопано на повторный обыск в магазине и в доме, включая чердак! Сколько коварных вопросов задано персоналу, постоянным клиентам, даже соседям!
Например, парикмахеру, чье заведение с выкрашенным лиловым фасадом примыкает к дому Элуа.
- Вы открываете свой салон очень рано. Работаете до ночи. Не случалось ли вам видеть утром, как ваша соседка или кто-нибудь из ее домочадцев направляются к берегу и что-то бросают в воду?
- Не припомню.
- Удивило бы вас это?
- Нет. Так делают все, кто живет на набережной. Если у вас накопился мусор, а бачки уже увезли, то рядом гавань, и отлив избавляет вас от...
- Это было в июле... Постарайтесь припомнить.
- В июле мой салон закрыт: на летний сезон я открываю другой - в Фура.
Самые убийственные для Жерардины показания, не понимая их важности, дал старый полуглухой кладовщик, служивший в торговом доме Элуа с четырнадцати лет.
- Бидон без колпачка? Да, я его приметил. Решил, что колпачок свалился во время перевозки. Я даже встряхнул бидон.
- Жидкости не хватало?
- Да, хотя немного... Я понюхал. И еще подумал, что она почти не пахнет. Наверно, быстро испаряется.
- Значит, вы это заметили. Когда же?
- Летом, потому что в тот день Жозеф был еще в отпуске. А отпуск он всегда берет в июле.
- Дату не можете уточнить?
- Нет... Потом в магазин вошел клиент, и я поставил бидон на место. Через несколько дней, взявшись за генеральную уборку, я вспомнил о бидоне...
- А число не припоминаете?
- Погодите-ка... В гавани было полно яхт. Значит, это происходило во время регаты.
- Регата состоялась двадцать шестого июля. Продолжайте.
- Я испугался, что бидон протекает, и решил показать его хозяйке. Пошел за ним, но на полке его не оказалось. Я подумал, что он продан...
Нравственной драмой, разыгравшейся между Жерардиной Элуа и старым Мовуазеном, никто не заинтересовался. Боба оставили на свободе, поскольку заявлений о подделке векселей не поступило.
- Теперь вам понятно, мадам, что означает пропажа бидона? Девятнадцатого июля он был еще на месте, под винтовой лестницей. Это подтверждают по меньшей мере два человека, чьи показания не внушают нам никаких сомнений. Эти люди - ваш кладовщик и капитан Юар - уверяют, что колпачок был сорван и жидкости не хватало. Не предполагая, что вас могут заподозрить в умерщвлении Октава Мовуазена, вы не сочли нужным избавиться от бидона, и он стоял на прежнем месте в магазине, который, как вы сами выразились, завален разнообразными товарами. А может быть, вы просто забыли о нем. Но капитан Юар поставил его перед вами, прибавив, что бидон открывали и он возьмет другой, и вы осознали опасность. Вот почему, как показывает один из ваших служащих, бидон через несколько дней исчез. Для этого вам потребовалось лишь пересечь набережную и бросить его в воду. Другие свидетели заверяют нас, что это обычное дело и что ваши действия не могли привлечь к себе внимания...
В течение многих недель Жиль из своего кабинета на набережной Урсулинок помогал тетке всеми средствами, бывшими в его распоряжении. Ему содействовал Ренке, который благодаря своим связям в полиции ухитрялся ежедневно осведомлять хозяина о ходе следствия.
Почти ежедневно, в одиннадцать утра, Мовуазен заглядывал в "Лотарингский бар". Но человек, который подходил к Бабену и молча пожимал ему руку, был уже не Жилем Мовуазеном, хотя и не стал Октавом.
