Татьяна Коган - Амнезия души
На войне было проще: он заранее понимал, под чем подписывался. Принимал условия, осознавал свой риск. Не сетовал на судьбу, поскольку добровольно выбрал собственный путь. Не тропинку на лужайке для гольфа, а путь по минному полю, где в любой момент может оборваться жизнь – твоя и твоих товарищей. Но в конечном итоге, как бы ни складывались обстоятельства, пенять приходилось только на себя. А злость, неминуемо возникавшая от потерь и лишений, находила выход в яростном, неудержимом стремлении уничтожить противника.
Но Тольку убили не враги. И мстить было некому.
Улыбка чувствовал, что от поселившейся внутри тяжести не избавиться даже по прошествии времени. Он почти смирился и даже научился на несколько минут забывать об утрате. Но затем произошло событие, вдохнувшее в него новые силы.
В агентство поступил заказ на двух телохранителей для некой Елизаветы Гончаровой. Говорили, что богатую дамочку похитил маньяк и держал взаперти несколько месяцев. Теперь ей требовалась надежная охрана. Услышав фамилию предполагаемой клиентки, Улыбка решил, что это обычное совпадение. Но после некоторых уточнений стало очевидно: Елизавета Гончарова – действительно вдова расстрелянного предпринимателя. У Улыбки как раз закончился контракт, и он согласился на собеседование. Он мечтал об этой работе, еще не отдавая себе отчет, почему именно. Может быть, надеялся узнать от вдовы подробности последних минут жизни лучшего друга; а может, стремился повторить Толькин маршрут, влезть в его шкуру…
Работу он получил.
Сперва присматривался к новой клиентке. Гончарова была капризной, вздорной женщиной, испорченной легкими деньгами. Вела разгульный образ жизни, встречаясь одновременно с двумя мужчинами, плотно сидела на наркотиках и ни в чем себе не отказывала. Задушевный диалог с ней представлялся делом сложным. Впрочем, Улыбка не спешил.
Первое ощущение чего-то странного закралось спустя полтора месяца после начала работы. Во всей атмосфере, окружавшей Гончарову, чувствовалось что-то больное. Улыбка не мог привести конкретные факты: общий фон складывался из мелких нюансов, из обрывков фраз, полуулыбок и многозначительных взглядов. У Гончаровой были друзья – настоящие, проверенные временем. То, как они общались, как считывали мысли друг друга, говорило о необычайной духовной близости.
Неизвестно почему Улыбка насторожился. Это шло на уровне инстинкта. Он словно вновь очутился в лесу, на подходе к базе боевиков, он не видел опасности, но ощущал ее незримое присутствие: опасность витала в воздухе, таилась под рыхлой почвой, пряталась за ветвями деревьев. Улыбка научился доверять интуиции – она всегда обострялась при угрозе для жизни. Включился он мгновенно, рефлекторно – подобно тому, как рука машинально наносит удар за долю секунды до того, как ты осознаешь необходимость обороняться.
Наблюдение – несложный процесс, если находишься в непосредственной близости от объекта. А если объект обладает неустойчивой психикой и зачастую забывает об осторожности, тем легче складывается истинная картина.
Когда Гончарова встречалась с друзьями, Улыбка всегда оставался поблизости. Статус телохранителя позволял ему занимать удобную позицию, откуда при должной концентрации можно было услышать большую часть беседы. Преимущественно друзья следили за собой, разговаривали тихо, однако иногда забывались и повышали голос. Обрывочных, но красноречивых сведений хватило, чтобы Улыбка понял главное: это не обычная компания друзей. Их прошлое скрывало поступки, о которых они предпочитают держать язык за зубами.
Сейчас Улыбка не ответил бы, когда наступил тот переломный момент. Разрозненные фрагменты соединились воедино и пролили свет на то, что еще недавно терялось во мраке. Логическая цепь выстроилась сама собой, как будто и не было недель сомнений, напряженных поисков фактов и подозрений в собственной неадекватности. В тот самый миг, когда неясная гипотеза переросла в жизнеспособную версию, его память воскресила давно померкнувшие штрихи.
Поздний осенний вечер. Улыбка, хмельной от усталости, возвращается из части в общежитие. Пронизывающий ветер хлещет по щекам, нависшее небо вот-вот разразится колючим ливнем. Возле продуктового магазина стоит пожилая женщина и пересчитывает на ладони мелочь. Она странно одета, почти по-цыгански: длинная юбка, блестящая косынка на голове, широкая, явно мужская кофта. Лицо русское. Что-то заставляет Улыбку остановиться:
– Вам ничего не нужно? – спрашивает он и чувствует себя идиотом.
Женщина поднимает на него усталый взгляд и, не удостоив ответом, возвращается к своему занятию. Что-то в ее облике, в скорбных морщинах нахмуренного лба, в быстрых пальцах, считающих мелочь, удерживает внимание Улыбки. Он не понимает, что на него находит. Выгребает из кармана деньги – все, сколько есть, рублей триста – и кладет на ее ладонь.
– Простите, – он отворачивается, намереваясь поскорее уйти.
Женщина останавливает его, хватая за рукав камуфляжной куртки.
– Погоди ты, – шепчет она. Берет его кисть и несколько секунд сосредоточенно всматривается в линии. – Друга ты потеряешь, – говорит она тихо, но уверенно, и он ощущает бегущий по спине холодок. Слушать дальше нет желания. Улыбка делает попытку уйти, но гадалка удерживает его. – Друга потеряешь, но не на войне. В миру. Женщина его убьет. Ее и ищи.
Улыбка окончательно приходит в себя, вырывает руку и поспешно удаляется, проклиная неуместное желание помочь гадалке. Много на земле ненормальных.
Удивительно, как он мог забыть об этом эпизоде? Странная встреча растворилась в прошлом, словно никогда не происходила в реальности. И вот теперь, спустя долгие годы, внезапно выплыла из небытия – предельно точная, живая. По прошествии времени иначе оцениваешь минувшие события. То, что раньше казалось не заслуживающим внимания вздором, впоследствии становится едва ли не откровением.
Иногда правильный ответ достигается путем ошибочных рассуждений. Но если на уроке математики важен процесс решения, то в жизни ценен итоговый результат. Улыбка понимал, что вывод, к которому он пришел, возник в результате непостижимого, немыслимого стечения обстоятельств. Но правдивость этого вывода почти не вызывала у него сомнений. Требовалось последнее, прямое доказательство, чтобы девяносто девять процентов достигли железных ста. И Улыбка принял решение.
Гончарова демонстрировала явные признаки нервного расстройства – сказывались последствия двухмесячного плена. Она бросалась в крайности, закатывала истерики и могла бы запросто угробить себя до того, как он, Улыбка, получит ответ. Чтобы план удался, Гончарова должна была оставаться живой и в здравом уме. Телохранитель Артем, парень циничный и не слишком усердный, поглядывал на напарника с легкой иронией, не разделяя его озабоченности.
– Наша работа – защитить клиентку от плохих парней. Мы не обязаны везти ее домой, если она напьется или накачается дурью до беспамятства.
Объяснять причины своей чрезмерной опеки Улыбка не собирался. Выжидал подходящего момента, чтобы осуществить задуманное. И такой момент не заставил себя ждать.
Улыбка умел ладить с детьми. Никаких специальных методик – само получалось. Сынишка сестры в дяде Мише души не чаял, повисая на нем обезьяной каждый раз, когда тот приходил в гости. Строгое выражение дядиного лица не смущало мальчишку. Дети смотрят глубже. Улыбка не изображал из себя умного взрослого, не требовал уважения по умолчанию. Возможно, поэтому детвора и липла к нему.
С дочкой Гончаровой проблем у него не возникло. Проблемы пришли с неожиданной стороны.
Улыбка планировал позвонить через двое суток после похищения ребенка, дабы безутешная мать в полной мере прочувствовала ситуацию. Он был уверен, что Гончарова выполнит его требования и не сообщит в полицию – неизвестный был довольно убедителен в своих угрозах. Кроме того, если подозрения Улыбки справедливы, Гончарова сама не захочет связываться с правоохранительными органами.
Расчет оказался верен. В полицию Гончарова не позвонила. Но на этом запланированные действия закончились, и начались сюрпризы.
Улыбке стоило немалых усилий сохранять невозмутимость, наблюдая за происходящим в ее квартире. Гончарова провела собственное расследование и нашла виновного. Факт причастности ее любовника к исчезновению дочери выглядел крайне правдоподобно, учитывая вскрывшиеся обстоятельства. Улыбка бы восхитился дедуктивными способностями Гончаровой, не знай он истинного положения дел.
Появление старого товарища стало неожиданностью даже для самой Елизаветы. Однако еще сильнее удивился Улыбка, подслушав их беседу в спальне. Собственно, напрягать слух не пришлось – они разговаривали так громко, что за дверью было все слышно. Гончарова объяснила Максиму ситуацию, но солгала о требованиях похитителя. Этот нюанс показался Улыбке интересным и усилил уверенность в своей правоте.
