Мария Брикер - Остров желтых васильков
– Вы всерьез полагаете, что в Москве только один гей-клуб?
– А что, их много? – брякнул Веня. Шнайдер не ответил, но Трофимов понял, что угадал, и расстроился окончательно. Теперь ему предстояло проверить не одно, а два подобных заведения. – Как называется клуб, куда вы потом поехали? – хмуро уточнил он.
– «Оранжевая обезьяна», – сообщил Шнайдер. – Минут пятнадцать одиннадцатого мы уже были там. Ехали на метро. Подтвердить наше пребывание в клубе могут как минимум человек пятьдесят. В клубе мы провели всю ночь и ушли часов в пять утра. Взяли частника и поехали в отель спать.
«Как их много», – еще больше опечалился Трофимов, записывая в блокноте название второго клуба для меньшинств.
– Обезьяны, кукушки… Вот, блин, – покачал головой Трофимов. – Почему не назвать клуб так, чтобы всем понятно было, кто туда ходит! Для безопасности остальных граждан. – Трофимов на некоторое время замолчал, пытаясь собраться с мыслями, и сказал с раздражением: – Короче, кого вы убили, я так и не понял!
– Катю… я свою убил.
– Шнайдер, еще минуточку побудьте со мной в адеквате. Напоминаю, ваша сестра покончила с собой – это подтвердила экспертиза и свидетели.
– Вы сами что-то теряете адекватность с каждой минутой. Дикая страна. Пещерная и отсталая, – в свою очередь разозлился Арсений. – Я фигурально – неужели не понятно!
– Да вы меня просто нервируете, вот я с мысли и сбиваюсь!
Шнайдер развернулся к Трофимову всем корпусом и приготовился явно выступить с пламенной речью о дискриминации геев.
– Какой вы добрый и толерантный, – начал он издалека. Веня отодвинулся, чтобы не получить в пятак, и перебил Арсения:
– Я про ваше состояние, если что, а не про ориентацию. Поплохело что-то вам, я смотрю. Ширнуться пора, да, Шнайдер? Хотя вы правы, я совсем не толерантный. Поэтому рассказывайте быстрее, а то могу не сдержаться и морду набить. Чем вы добили свою сестрицу? Царство ей небесное. – Веня покосился на могилу самоубийцы Долговой. – Хотел сказать, земля ей пухом.
Шнайдер растерял боевой задор, ему становилось все хуже, лицо его побелело, губы стали синими, а руки нервно перебирали пуговицы на пиджаке.
– Когда Катя в больнице оказалась с порезами, я ей все рассказал.
– Что – все?
– Что Данила встречается с тварью, которая разрушила ее жизнь, этой сукой Яной. Катенька ведь думала, что Данила Котову прирезал, чтобы за нее отомстить, поэтому и прикрывала. Так вот, я объяснил Кате, что сыном ее двигали совсем другие побуждения.
– Какие?
– Понятия не имею, но явно же, что Данила не мстил за мать! Я вам говорил уже, что они ссорились. Яна угрожала, что бросит Данилу. Чего она хотела от парня, я не знаю, но в итоге расплатилась за угрозу свою – свалить – жизнью. Я рассказал Кате, что Данила спит с Яной. Я просто хотел, чтобы Катя отказалась от идиотской затеи взять вину сына на себя из благородных побуждений. Он ведь с ней совсем неблагородно поступил! Мало того – роман закрутил с женщиной, которая разбила матери жизнь. Катя эту информацию восприняла очень плохо, но вместо того, чтобы отказаться от признательных показаний и все рассказать следствию, покончила с собой. Я убил Катю. Я не должен был этого говорить. Я видел, в каком нестабильном она была состоянии. Я не должен был…
Шнайдер неожиданно заплакал навзрыд, как рыдают женщины. Истерика с каждой минутой нарастала, и Трофимов сделал то, что давно хотел сделать, – дал Арсению по морде. Шнайдер всхлипнул и перестал рыдать.
– Шнайдер, если вашу сестру фигурально и убили, то это сделали не вы, а ее собственный сын! Следствие выяснило, что именно Данила Долгов подкинул улики на дачу, что говорит о том, что он хладнокровно подставил свою мать. И ваша сестра об этом прекрасно знала. Она же неглупая была женщина. Первую попытку самоубийства она сымитировала, чтобы выиграть время и дать своему сыну шанс. Ваш гнусный племянник шансом не воспользовался. Он, паскуда, не на кладбище будет сказано, даже не думал прощенья просить у своей матери и принял ее жертву как должное. Вот у вашей сестры и сдали нервы. Вы тут вообще ни при чем, Шнайдер. Так что…
– Спасибо… – чуть слышно сказал Арсений. – Спасибо вам…
– На здоровье. Вспомните, ссора вашего племянника и Котовой по какому поводу была?
– Я толком не слышал. Они громко спорили, перебивали друг друга, но то, что они любовники, – было ясно из контекста. Я, кажется, вам уже говорил. Яна уговаривала Данилу на что-то решиться ради любви к ней. Данила кричал, что Яна рехнулась, сошла с ума, он на это пойти не может даже ради нее. Последнее, что я слышал, – Яна заявила, что Данила жалкий трус, и если он отказывается ее спасти, то между ними все кончено. Она возвращается к его отцу. Я не знаю, что там произошло потом, я ушел, но результат их ссоры вы сейчас расследуете. Возможно, племянник не справился с эмоциями. Судя по интонациям, он был в очень нестабильном психическом состоянии.
История внезапно приобрела иной поворот. В голове у Трофимова последняя разборка выглядела иначе. Веня думал, что Данила уговаривал Яну бросить отца и вернуться к нему. Яна не согласилась – поэтому он ее прирезал. Со слов Шнайдера, все было несколько иначе, Яна спала с Данилой, но собиралась уйти к его отцу. Трофимов запутался. Зачем уходить к отцу, от которого она свинтила накануне свадьбы? Похоже, Котова свинтила из-под венца от Долгова-старшего прямиком к Долгову-младшему, но угрожала парню, что передумает и вернется, если он не сделает что-то. Что-то, что может ее спасти. Спасти Котову могло решение ее материальных проблем. Но что она вынуждала сделать Данилу Долгова? Не банк же ограбить?
– А вы не поняли, на что Котова Данилу подстрекала? – спросил Трофимов.
– Нет…
– Где вы были вчера ночью?
– Я был в отеле. С Колином…
– Никуда не выходили?
– Нет, мне плохо было. Весь день похоронами занимался, а к вечеру сломался… Все думал о Кате… Катеньке своей…
Шнайдеру стало еще хуже. Колин, который наблюдал за ними от ворот кладбища, понял это и метнулся рысью к нему на помощь. Компанию из двух геев Веня выдержать уже не мог, простился с Арсением и направился к выходу.
– Подождите! – окликнул его Шнайдер. Трофимов обернулся. – Кажется, я вспомнил. Данила с Яной еще какую-то девушку упоминали в разговоре. Они собирались ехать к ней. Имя у нее такое было… Немецкое…
– Марта?
– Марта…
Глава 20
ТЕРЕМ КУДЕСНИКА
Кудесник неожиданно позвонил сам и сообщил Зотовой, что согласен на встречу сегодня вечером, но с одним условием: она приедет одна, без диктофона, оружия и в вечернем туалете. Кудесник сообщил, что через час за Еленой Петровной заедет машина, которая доставит ее на место встречи.
Условие про туалет взбесило Елену Петровну до такой степени, что она была готова порвать все вечерние платья, которые пылились у нее в шкафу после последней поездки в Копенгаген на премьеру Варламова. В период их медового месяца. Когда она была худее на десять кило. Ясно было, что Кудесник издевается, но криминальный авторитет дал понять, что если она не выполнит какое-то из условий – разговора у них не получится.
– Козел вонючий, – выругалась Елена Петровна, напялила на себя лиловое платье в пол и с ненавистью уставилась на свое отражение в зеркале. В этом платье она походила на оперную певицу с лишним весом. В спальню вошел Варламов и, оглядев Елену Петровну с ног до головы, ненавязчиво поинтересовался:
– Ты куда это собираешься, Лена?
– По делам, – рявкнула Елена Петровна.
– Так поздно?
– Да! А что тебя удивляет? У меня встреча с человеком, который может пролить свет на некоторые темные подробности одного убийства.
– А, ну я понял. Ужинать, значит, не будешь?
– Нет.
Варламов кивнул и вышел. Зотовой стало стыдно, что так резко говорила с мужем. С другой стороны, он знал, на ком женится! Елена Петровна вздохнула, села за трюмо и с раздражением намазала губы яркой помадой. Получилось кошмарно. Елена Петровна припудрила шрам над бровью, наложила синие тени, подвела жирные стрелки, нарумянилась и щедро накрасила ресницы. Это была месть криминальному авторитету. «Пусть теперь сдохнет от стыда», – со злорадством подумала Елена Петровна и нарисовала над губой мушку. Она решила, что разговор с авторитетом будет проходить где-нибудь в дорогом ресторане, в отдельном кабинете.
Елена Петровна вышла в прихожую, набросила плащ.
– Вань, я ухожу, – крикнула она в сторону кабинета мужа. Варламов не ответил. Впервые он не вышел ее проводить. Кажется, у них назревал кризис, подумала озадаченно Елена Петровна, но что с ним делать, она не представляла. Зотова поправила прическу и вышла за дверь.
Черный «Линкольн» с тонированными стеклами плавно затормозил у ее подъезда. Зотова открыла дверь и плюхнулась на заднее кожаное сиденье. Она не сомневалась, что Кудесник отправит за ней машину представительского класса. Удивительно, что не восьмиместный «Хаммер»!
