Галина Романова - Тайну хранит звезда
Нет, она уедет, а потом ему позвонит и извинится. Или извинится, когда он ей сам позвонит. Сколько можно с ним церемониться?
Аня замерла у большого зеркала в своей спальне с ворохом одежды. Осмотрела растрепанные волосы, распахнувшийся халат, который она надела для Ильи. И решительно потянула его с плеч. Халат она брать с собой точно не будет. Соблазнять Сашку – то еще занятие. Непременно найдет изъян и станет измываться. Она надела джинсы, красную кофту с высоким горлом, теплые носочки, застегнула дорожную сумку с грудой каких-то непонятных ненужных вещей. И вышла из спальни.
– Анна Ивановна?
Лена стояла на пороге кухни с чашкой и изумленно моргала. Волосы, взлохмаченные возней с Вадимом, она благоразумно убрала в высокий хвост.
– Вы уходите?
– Да, Леночка. Да, так складываются обстоятельства. Нам нужно уходить.
– Нам?! Но…
Она развела руками и из чашки на пол полилась вода. Лена смутилась и тут же принялась затирать мокрое пятно на полу ногой в капроновых колготках.
– Лена, ну что ты делаешь?! – Аня сморщилась. – Ты промочила ногу!
– Не страшно, Анна Ивановна, – она отмахнулась от ее заботы и тут же снова спросила: – Почему вы уходите? А как же мы?!
– Вы? Так я возьму вас с собой, ребята.
– Нам нельзя! – прозвучал за ее спиной странный, обесцвеченный голос Вадима. – Нам надо ждать Громова.
– Ну… Отвезем вас к Громову, не вижу проблем.
Она достала разношенные ботиночки без каблука, перед Сашкой ей совершенно не хотелось никакого изящества в себе. Никакого.
– Отвезем? – переспросил Вадим. Прислонился к притолоке, скрестил руки на груди. – Кто отвезет? У вас же нет машины. Кто отвезет? Вы позвонили в полицию?
– Нет же, нет.
Подкладка на старом ботинке постоянно заворачивалась, комкалась в месте подъема, она знала об этом и почти перестала их носить. А тут вот достала, обула и разозлилась. Или от вопросов Вадима разозлилась?
– А кому вы звонили, Анна Ивановна?
Его глаза, прежде несчастные и потерянные, вдруг глянули на нее с настороженностью хищника. И ей сделалось нехорошо. А что, если она рано уверовала в его невиновность? Что, если он кругом виноват и тут у нее сейчас скрывается не от убийцы, а от полиции?!
– Я? – Она неожиданно для самой себя попятилась, тут же комок подкладки больно врезался в ногу, и она ответила не так, как собиралась: – Ах, ну какое вам дело, куда я звонила?!
– Не понял! – Вадим сделал шаг вперед, кулаки его сжались. – Вам так сложно ответить?
– Вадим, прекрати! – Лена бросилась вперед, преграждая ему дорогу, воинственный вид ее друга ее тоже напугал. – Анна Ивановна никуда не звонила. Это ей звонили. Я сама слышала звонок.
– И кто звонил? – Он отодвинул Лену с дороги легким движением. – Скажите мне, Анна Ивановна, кто вам звонил?!
Вадим Петровский сделал еще один шаг к ней, прижавшейся спиной к входной двери. Смотрел он на нее… как на врага.
– Мне звонил мой муж, Вадим. И я не понимаю, что…
– Муж??? – просипел он натужно. – У вас есть муж???
– Ну… Бывший муж, – поправилась Анна, протянула руку к куртке на вешалке, сорвала ее и принялась судорожно совать в рукава руки.
– Вы общаетесь? – Он прекратил свое наступление и стоял теперь в двух шагах, обмениваясь с Леной странными взглядами.
– Нечасто, но бывает.
– А зачем вы с ним общаетесь, Анна Ивановна? – проговорил Вадим с мягким укором, хищная злость из его глаз ушла, осталась какая-то лишь усталость. – Зачем вам он нужен?
– Господи, ну что за вопросы! – хотела она возмутиться, но Лена опустила голову, Вадим тоже, и она просто сказала: – У нас же общий сын. И он ушел к отцу жить… А мне плохо. Вот и приходится с ним общаться.
– Вам не надо этого делать, – вдруг встряла Лена.
– С чего это?
Аня вскинулась. Как-то уж очень быстро они поменялись местами. Она – учительница, они – ее ученики. Они ее учат сейчас, наставляют и советуют, а не она. Ситуация неприятная, смущающая ее и подавляющая.
Дети вдруг засуетились, зашептались, засобирались. Оттеснили ее от двери, завертели головкой замка.
– Вы куда?! Ребята! Ну, вам же опасно так вот… Мы вас подвезем! – крикнула она им в спины.
– Не нужно, Анна Ивановна. – Лена обернулась, удерживая Вадима за рукав чужого джемпера. – И вам не нужно с ним ехать. Он…
– Ну почему, почему?! – Она развела руки в сторону, ей стало очень обидно, что они бросают ее, не хотят ее помощи, хотя час назад остро в ней нуждались.
– Он очень плохой человек, – сказала Лена и отвернулась.
– И у вас мы прятались лишь потому, что думали, тут-то он нас никогда искать не станет, – обронил через плечо Вадим, увлекая Лену к лифту. – Мы думали, что вы порвали с ним навсегда.
– Он?! Искать вас? Зачем???
– Он плохой! Он очень плохой!!! Опасайтесь его, Анна Ивановна! – успела крикнуть Лена, прежде чем лифт запахнул со скрежетом старые двери.
Он плохой… Он очень плохой…
Что такого мог сделать этот человек, искалечивший ее жизнь, ее ученикам?! Они прятались у нее, чтобы спастись от него?! Решили, что тут он их точно искать не станет?! Господи! Она все правильно поняла???
Но почему?! Какое он имеет отношение ко всей этой истории, начавшейся с убийства над ее головой и разросшейся до неимоверных размеров и затронувшей интересы таких разных людей?!
Ей вдруг стало душно, жарко в легкой ветровке и кофте с высоким горлом. Захотелось глотка воздуха, проливного дождя, чтобы окунуться в него, смыть всю прилипшую скверну прошлой семейной жизни, отдающейся эхом до сих пор. Аня стащила куртку, бросила ее на пол у порога. Прислонилась к стене и прислушалась. Где-то наверху, этажом выше гремели, открываясь и закрываясь, двери. Кто-то смеялся, звал друг друга в гости. Потом двери снова хлопали и…
И тут же над ее головой громко затопали.
Вернулись хозяева?! Надо же, а она и не знала. Слышала какие-то звуки порой, но относила их на счет разыгравшегося собственного воображения. Могли гулять сквозняки и ронять на пол какие-то предметы? Могли. Могло ветром раскрывать форточки? Могло. Вот вам и звуки неясные, вот вам и объяснение.
Но сейчас совершенно точно кто-то топал. Не крался, не старался ступать тихо, а именно топал. И Аня пошла наверх. Дверь квартиры, что была над ее, была едва прикрыта. Из щели на лестничную клетку пробивался луч света из прихожей. От пломбы не осталось и следа – видимо, полиция разрешила пользоваться квартирой. А кому она могла разрешить? Собственникам?
Она позвонила в дверь, а потом, когда никто не откликнулся, чуть приоткрыла ее и позвала:
– Эй, тут есть кто-нибудь?
– Есть, – отозвался женский голос. – Заходите.
Она вошла, опасливо озираясь по сторонам. Картины страшной расправы над молодой парой еще не стерлись из памяти. Она отчетливо помнила, как входила тогда. Как рассеянно осмотрела одежду на вешалке, там же висела женская сумка, верхняя одежда. Потом их ввели в комнату и…
Сейчас прихожая была совершенно пуста. Ни одежды. Ни мебели. Голые стены с темными квадратами невыцветших обоев в местах, где когда-то стояли шкафы. Комната, в которую ей жутко было заходить, тоже оказалась пустой. Ни окровавленного ковра, ни шкафов с развороченным нутром, ни диванов с креслами с распоротыми подушками. У окна суетилась с тряпкой женщина в спортивных штанах и широченной футболке почти до колена. Ведро с водой стояло на подоконнике. Женщина мыла окна.
– Здравствуйте, – поздоровалась Аня, не решаясь ступать на чистый, вымытый до блеска пол. – А я тут… Слышу, над головой кто-то ходит, думала, хозяева…
– О, Анечка! Приветик, – от окна на нее обернулась Вера, та, что жила на восьмом этаже. – Как дела? Как жизнь вообще? Нашла своего седого мужика?
– Кажется, да, – кивнула Анна, не зная, насколько она может быть откровенной с этой словоохотливой женщиной. Но поправку все же решила внести: – Только он не мой. Он вообще…
– Понятно, – кивнула Вера. Сочувственно пробормотала: – Все они козлы!!!
И швырнула в ведро с водой тряпку с такой силой, что брызги полетели на только что вымытое стекло. Она недовольно покосилась на плоды собственной неосторожности. Со вздохом вытерла потеки с окна.
– Да-а-а… А я вот квартиру готовлю к продаже. Хозяева позвонили. Попросили все выбросить или раздать. А мне что? Я готова! За такие-то деньги! Да ты наверняка знаешь.
– Знаю что? – не поняла Аня.
Что квартиру отмыли, освободили от мебели, хранящей следы крови, ее даже порадовало. Если честно, то некоторые из неясных шумов над головой ей нет-нет да казались потусторонними. Теперь в пустой квартире привидениям делать было нечего.
– Знаю что? – тряхнула она головой, совсем не понимая красноречивого взгляда Веры с восьмого этажа.
– Сколько наши услуги стоят! – фыркнула Вера и плутовски ей подмигнула.
– Услуги?
Аня почувствовала, что сатанеет от непонимания.
Такое тупое, раздражающее мозг оцепенение на нее нападало всякий раз, когда неподготовившийся ученик у доски начинал нести ахинею и при этом смотрел на нее светлыми умными глазищами, в которых время от времени читалось недоумение: а с чего это она его не понимает, он же все верно и умно говорит.
