Дэвид Моррелл - Изящное искусство смерти
Внезапно из тумана выскочил мужчина и едва не врезался в «художника». В первое мгновение он до смерти перепугался, но тут же напряженное выражение сошло с его лица. Он с облегчением кивнул и побежал дальше, а «художник» продолжил путь легкой, уверенной походкой. Газовые фонари казались размытыми пятнами в тумане. Если не считать отдаленного стука копыт, стояла полная тишина.
«Художник смерти» прошел мимо констебля — он уже сбился со счета, скольких полицейских повстречал сегодня на лондонских улицах, — и махнул ему рукой: дескать, все в порядке. Недалеко от своей конечной цели он кивнул еще одному ошалевшему типу, который пронесся мимо, сжимая в руках корзинку. Должно быть, в ней находилось что-то ценное, возможно, ужин на всю семью. Неужели этот глупец думает, будто его могут лишить жизни из-за корзинки с едой?
Очередной констебль подпирал ближайший фонарный столб. «Художник» и ему помахал рукой, а полицейский в ответ кивнул.
Когда «художник смерти» появился в таверне, испуганные посетители разом вскинули головы. Однако, увидев вошедшего, все, за исключением одного мужчины, расслабились и вернулись кто к беседе, а кто к кружкам с пивом и трубкам.
В помещении, полном табачного дыма, находились восемь человек. Справа за стойкой стоял хозяин таверны в белом переднике с завязками вокруг шеи. Двое мужчин восседали на высоких стульях возле стойки. Из глубины зала официантка — в таком же белом переднике — несла блюдо с хлебом и сыром для трех мужчин, сидящих за столом у камина. Восьмой — констебль с настороженным взглядом, занимавший столик недалеко от входа, — вскочил на ноги. Он и был единственным посетителем, который не вернулся к своим занятиям.
— Извините, сержант, — выпалил он. — Я так долго пробыл на улице, а там так холодно, что я не мог…
— Не стоит волноваться, констебль. Я все понимаю. По правде говоря, у меня жутко замерзли ноги, и я зашел сюда по той же причине, что и вы. Что у вас там? Чай? Пожалуй, я к вам присоединюсь.
Хозяин таверны ухмыльнулся.
— Можно и чего получше, сержант. Я налью вам пинту. Бесплатно.
— Нет, благодарю вас, — ответил «художник». — Достаточно и того, что я нарушил одно правило. Но пить на дежурстве — это было бы слишком.
— Да уж, вам приходится нелегко. Но вы нас защищаете. Мы вам за это благодарны. Пожалуйста — горячий чай за счет заведения.
— Вы очень любезны.
Каска констебля лежала на столе. У нее имелась металлическая прокладка, благодаря которой констебль вполне мог при необходимости встать на свой головной убор и заглянуть через забор. Также каска могла защитить владельца от сильного удара по голове, если кто-то вдруг неожиданно подкрадется сзади. Вот только сейчас она лежала на столе.
«Художник смерти» встал позади констебля, ловко вытащил из рукава ломик и нанес сильнейший удар тупой частью крюка. Череп полицейского раскололся, как гнилая тыква. Убийца развернулся на месте и тремя точными ударами — направо, налево и снова направо — разбил головы трем мужчинам за столиком у камина, которые только-только собирались приступить к трапезе. Официантка застыла с раскрытым ртом и вытаращенными глазами. Острие крюка распороло ей лицо, и девушка без чувств рухнула на пол.
— А, — только и смог вымолвить хозяин таверны.
К этому моменту двое посетителей, сидевшие за стойкой, уже обильно поливали пол кровью из проломленных голов. Сам же хозяин не успел больше издать ни звука — страшный по силе удар заставил его замолчать навсегда.
Убийца поспешил к первой жертве — констеблю, скинул труп со скамейки, поставил ногу на грудь и, повернув ломик острой частью крюка, распорол мертвому полицейскому горло.
Затем ту же операцию «художник смерти» повторил с тремя мужчинами у камина, с официанткой, мужчинами у стойки. И с хозяином таверны.
Но шедевр еще не был завершен. Убийца оставил страшное оружие на стойке, а потом усадил всех покойников кого за столики, кого за стойку так, что (если не обращать внимания на кровь) со стороны могло показаться, будто люди слишком много выпили и теперь забылись сном.
Сержантская форма была забрызгана кровью, но «художнику» этого оказалось недостаточно. Он зачерпнул две горсти из растекшейся по полу лужи и размазал кровь по шее и лицу, скрывая свое истинное обличье.
Потом открыл дверь черного хода. И наконец поспешил к двери, ведущей на улицу, несколько раз глубоко вдохнул — создать впечатление, будто запыхался после схватки с преступником, — вывалился наружу и прохрипел, обращаясь к констеблю у фонарного столба:
— Убийство!
— Сержант!
Констебль бросился к нему.
— Помогите!
И лжесержант повалился на мостовую.
Ошарашенный констебль выхватил из-за пояса трещотку и стал ее бешено раскручивать. По всей округе разнесся громкий треск — он должен был привлечь внимание каждого находящегося в этом районе патрульного.
— Там, внутри, — простонал «художник смерти». — Все мертвы.
Уже через минуту на узенькой улочке, затянутой туманом, воцарился хаос. Соседи бежали на звук полицейской трещотки к таверне и в страхе переговаривались:
— Что случилось?
— Боже мой, вы посмотрите за дверь!
— Ужас какой!
— Не может быть! Я всего час назад видел Питера!
— И Марта тоже мертва? О нет!
По улице к месту преступления уже мчались полицейские. В тумане они казались бесплотными призраками.
— Что стряслось?
— Убили? Кого?
— Эй, живо отошли от двери! Вам сюда нельзя!
— Делайте, как приказано! Отошли отсюда!
Констебль, который поднял тревогу, опустился на колени возле «художника смерти». Тот лежал на промерзшей мостовой и постанывал. Лицо и форма были залиты кровью.
— Сержант, я послал за экипажем. Вас доставят к врачу.
— Слишком поздно.
— Мы сделаем все, что возможно. Но вы видели того, кто это сделал?
— Да. Одет как матрос.
— У него была желтоватая борода?
— Бороды не было. Выглядел как обычный матрос.
— Вы видели, куда он побежал?
— Через черный ход. У меня все плывет перед глазами.
— Ага, вот и коляска. Вас сейчас отвезут к врачу. Вы двое, помогите мне перенести сержанта в коляску. Все остальные, слушайте: убийца сбежал через черный ход. Ищите матроса!
«Художник смерти» закрыл глаза и позволил поднять себя и погрузить в подъехавший экипаж. Через мгновение тот рванул с места.
— Помедленнее! — рявкнул констебль, перекрикивая стоящий на улице гам.
— Можно поспешить и доставить его к лекарю живым, а можно растянуть удовольствие и привезти уже труп, — огрызнулся в ответ возница.
Констебль запрыгнул в коляску.
— Но я и не хочу, чтобы его растрясло по дороге до смерти!
В экипаж забрались еще двое полицейских.
— Ищите матроса! — заорали на улице. — Это дело рук чертова матроса!
«Найти матроса будет несложно, — подумал убийца. — Доки находятся всего в четверти мили отсюда».
Коляска подпрыгнула, налетев на камень.
— Он перестал стонать! — воскликнул констебль. — Боюсь, он умирает. Скорее же!
Стук копыт стал громче, коляску теперь подкидывало ежесекундно. Гневные крики людей, собравшихся возле таверны, постепенно растаяли в тумане.
— До дома лекаря осталось совсем немного, — объявил возница. — Вот только в тумане я не могу… Ага!
«Художник» слышал, как кто-то забарабанил в дверь, потом его взяли на руки и вынесли из коляски. Даже с закрытыми глазами он почувствовал, что в лицо светит яркая лампа.
— Давайте его в дом!
Его пронесли через входную дверь, потом еще через одну и положили на стол.
— Столько крови! — воскликнул врач. — Но я не понимаю, куда он ранен.
Чуть приоткрыв глаза, убийца увидел, что на враче надета пижама.
— Он умер?
— Нет. Он дышит. Так, мне нужно пространство для работы. Вы двое, выйдите отсюда. А вы помогите моей жене принести горячей воды.
Послышались удаляющиеся в разных направлениях шаги.
Врач осторожно расстегнул пальто на пациенте.
— Сержант, вы меня слышите?
«Художник» застонал.
— Я сделаю все, что в моих силах.
Убийца приподнял веки. Над ним склонился мужчина лет пятидесяти пяти, седой и в очках.
Кроме него, в комнате никого не было.
Решительность и мастерство значат все. «Художник» в мгновение ока вытащил кинжал и воткнул его между ребер врача, поразив в самое сердце. Затем выскользнул из-под бьющегося в предсмертной агонии тела и уложил доктора на стол. В коридоре послышались шаги, и убийца быстро встал у стены рядом с дверью.
В комнату, держа в руках тазик с водой, над которой поднимался пар, быстро вошел констебль. Следом вбежала седоволосая женщина средних лет. Поскольку ее руки были свободны и она могла представлять угрозу (хотя и очень маловероятную), она умерла первой. Кинжал пронзил правую почку.
