Кукольный домик. Следствие ведёт Рязанцева - Елена Касаткина
— Выход один — отвезти его домой к родителям. Я удержать его не в силах. — Лена повернулась к блондину. — Можно еще раз воспользоваться вашей добротой, а то я только собираюсь на права сдать, а тащить 80 килограмм на себе на другой конец города…
— Не вопрос. Вы только адрес скажите, — охотно откликнулся парень.
— Эй, вы чего там за моей спиной сговариваетесь? Я к родителям не поеду, маман меня замучит своими примочками и припарками, она же повернута на ЗОЖе и народной медицине. Ленка, не бросай меня, а то залечат меня предки до смерти.
— Не залечат. Не могу я с тобой рядом сидеть, сам знаешь, а тебе уход нужен. Мать тебя и накормит и напоит. В общем, решено, едешь к родителям.
— А ты?
— А я к своим… из солидарности, мать как раз вчера жаловалась, что я совсем про них забыла.
Город растворился в ночных сумерках. Тихая музыка магнитолы усыпляла. Какая хорошая мелодия! Интересно, что это? Она не успела спросить, мелодия прервалась телефонным гудком. Водитель незаметно нажал на рычаг под рулем.
— Да.
— Макс, ну ты где есть? Мы уже спать ложимся.
— Извини, непредвиденные обстоятельства.
— Где? На футболе? — голос женщины звучал нараспев, чувствовался легкий южный акцент.
— И на футболе бывают непредвиденные обстоятельства. Я потом тебе расскажу. Вы ложитесь, я… — Макс замялся, — буду минут через тридцать.
— Угу, — раздалось на том конце, и в этот момент Лене жутко захотелось кашлянуть. Понимая, что тем самым поставит водителя в неловкое положение перед этой женщиной, которая возможно приходилась ему женой, да наверняка женой, она постаралась унять надвигающийся приступ и сглотнула, но кашель вырвался наружу со злорадным остервенением. Еще минуту назад никаких предпосылок для приступа не было, а теперь тело содрогалось от громких хрипов и чахоточного присвистывания. Макс быстро опустил рычажок, и в салоне снова заиграла музыка.
Кашель тоже вмиг прекратился.
— В подстаканнике бутылка воды. Попейте, все пройдет, — невозмутимость водителя не успокоила, Лена была готова провалиться сквозь землю.
— Простите, это была плохая идея отвезти меня домой.
— Глупости, я бы чувствовал себя последним подлецом, если бы оставил вас одну. Добираться через весь город в столь поздний час молодой девушке одной чревато.
— Теперь у вас будут из-за меня неприятности. Сама не знаю, что на меня нашло. Извините.
— Пустяки. Главное, что больного доставили по назначению и вас… скоро доставим. Моя совесть чиста. А с неприятностями я разберусь. На то я и психиатр, чтоб с ними разбираться.
— Так вы психиатр?
— Да, и по совместительству психолог-криминалист.
— Здо'рово! Вы, наверное, помогаете составлять психологический портрет преступника?
— И это тоже. Но в основном, конечно, моя сфера — это судебно-психиатрическая экспертиза.
— У вас увлекательная профессия.
— Мне нравится. А у вас разве нет?
— Ну… У меня тоже, но…
«Вы приехали», — отрапортовал навигатор. Машина свернула во двор и остановилась.
— Здесь? — Макс выключил зажигание и развернулся к Рязанцевой. — Я провожу вас до подъезда.
— Да нет, что вы. Я сама дойду. Ничего со мной не случится.
— Я отвечаю за вас перед Вадимом, он мне строго наказал доставить вас до «самых ворот», — он улыбнулся. В этой улыбке было столько тепла и участия, что захотелось обнять и поцеловать пусть чужого, но такого светлого человека.
— Вот еще, — Лена тряхнула рыжей головой. Почему-то совсем не хотелось уходить. Хотелось ехать дальше, слушать ненавязчивую мелодию и беседовать о психологии.
— Это наверное очень нагло с моей стороны, учитывая сколько вы всего итак сделали сегодня, но мне хочется еще кое о чем вас попросить.
— Да, пожалуйста! Просите!
— Можно… если вдруг понадобится… Ну если вдруг так случится… и мне по работе потребуется ваша помощь… Я про психологический портрет… То можно мне к вам будет обратиться, — она говорила сбивчиво и невнятно, захлебывалась звуками и выглядела смешно. Понимая это, разозлилась, покраснела, отвернулась и толкнула дверь. — Извините. Я зря. Не надо… ничего. — Выпрыгнув из машины, громко хлопнула дверью.
— Черт! — выругалась себе под нос и побежала.
Он смотрел ей в след и улыбался. Странная какая-то!
На момент, когда она поднялась на 9 этаж, двор уже опустел. Только одинокий, заступивший в ночную смену фонарь равнодушно глядел на то место, где тремя минутами ранее стояла машина, в которой тихая музыка, полумрак и тепло человеческого участия всколыхнули непонятные чувства.
Что это было?
Лена отвернулась от окна.
— Не было бы счастья, да несчастье помогло. — Евгения Анатольевна поставила на стол тарелку с белыми от сахарной пудры пончиками. — Садись, чаю попей, или может борща?.. Я вчера сварила.
— Нет, ничего не хочу. В душ только.
— Успеешь в душ, дай хоть посмотреть на тебя, поговорить. Имеем мы право с отцом узнать, как твои дела? И поешь, пожалуйста, а то у тебя, вон щеки ввалились. Ты со своей работой небось и поесть забываешь.
— Не забываю, мам, просто не люблю я готовить, ты же знаешь, жалко мне на это время тратить. Не могу я, как ты часами на кухне стоять. Меня ни одно даже самое вкусное блюдо не заставит. Вот уйду на пенсию, может тогда…
— До пенсии еще дожить надо, а чтобы жить — нормально питаться, — Аркадий Викторович пододвинул дочери стул. — Садись, давай. Мать, разогрей борща, и я за компанию съем тарелочку.
— Ну что вы со мной как с маленькой? — Лена отошла от окна и недовольно плюхнулась на предложенный отцом стул. — Я уже выросла давно.
— Запомни, пока живы родители, ты остаешься ребенком. — Мать достала из холодильника кастрюлю, подняла крышку. С ободка белой эмали свисал бордово-желтый навар.
— Я только пончики. — Лена схватила пухлый кругляш и впилась в него зубами так, что сахарная пудра поднялась облаком, измазав нос и щеки.
— Ребенок ты еще, хоть и мнишь себя взрослой, — улыбнулся отец.
— Пончики — не показатель, — прошамкала набитым ртом Лена. Аппетит стал возвращаться. Со всеми этими делами: футболом, больницей, туда-сюда она совсем забыла поесть.
— Пончики может и нет, а вот нос и щеки в сахарной пудре… На, — мать протянула салфетку, — ты пудру стряхивай, а то в нос попадет…
— … и задохнешься, — улыбнулся отец.
Лена посмотрела на пончик, постучала им о край тарелки и вернула на место.
— Мам, а ты боялась, что я задохнусь во сне?
— Да Бог с тобой, чего это ты? Отец шутит.
— Я не про сейчас, а когда маленькой была.
— С чего вдруг ты должна была задохнуться?
— Ну как же… А вдруг бы случился СВДС.
— Эт что еще за зверь? — отец вопросительно посмотрел на Лену.
— Синдром внезапной детской смерти.
