Не будите спящие секреты - Юлия Владиславовна Евдокимова

— Да неужто? Трудно в это поверить. Он никогда не говорит об Эрнестине. Ни с кем.

— Он поговорил со мной, — Саша чувствовала себя ученицей, которая оправдывается перед учительницей.

Синьора помолчала, внимательно рассматривая Сашу. Словно оценивала, не врет ли ей гостья, заслуживает ли хорошей оценки. Потом тон ее потеплел.

— Ну, раз сам Назарио… он был просто уничтожен уходом Эрнестины. А мы все ошеломлены. В деревне такого не бывает! Она и директора предупредила всего за день, оставив заявление об уходе. И в школе сразу все развалилось, никто не знал, как составлять расписание, как вести документацию… десять лет Эрнестина делала это безупречно, потому и терпели ее несносный характер.

— Назарио попросил меня найти ее. Вы не знаете, куда она могла уехать?

— Понятия не имею, дорогая. Она никогда бы мне не доверилась, мы не ладили. О, кстати, недавно в соцсети мне попалось объявление, сейчас найду. Вот, смотрите:

«Эрнестина Матильда Грациани, родилась в июле 1948 года, жила в деревне Сант Андреа, пригороде Кастельмонте, до 1985 года. Если у вас есть сведения об этом человеке, пожалуйста, напишите мне личное сообщение или попросите ее связаться со мной, это очень важно! Спасибо.»

Пост сопровождался фотографией улыбающейся темноволосой женщины лет тридцати. Значит, это и есть загадочная Эрнестина… Несмотря на широкую улыбку, в ее глазах была грусть. Интересно, когда сделано фото, в счастливое время брака или в последние его годы?

— Кто опубликовал этот пост?

— Наша местная жительница, Стелла Тизани. Наверное, Назарио и ее просил поискать жену.

Ага, значит его сожительница тоже озаботилась поисками… Постом Стеллы поделились четырнадцать человек, и тридцать пять отреагировали сердечками или грустными смайликами. Всего два комментария были по делу, одна женщина написала, что хорошо помнит Эрнестину, но не видела ее сорок лет. Второй комментарий предложил обратиться в полицию. Больше ничего.

Поблагодарив синьору Мартини, Саша отправилась домой. Пора подключать тяжелую артиллерию — подругу Симону с доступом в закрытые архивы и умением найти то, что никто другой не сможет.

Глава 3.

Жажда действий не позволяла сидеть на месте и ждать; созвонившись с Симоной, Саша заказала такси и отправилась к подруге.

Момент оказался самый подходящий: художница как раз пребывала в раздумьях, как лучше закончить масштабное полотно, заказанное муниципальным советом. Вот не лежала душа- и все.

— Можно подумать, голодаю! Если что — муж прокормит, и вообще, художник должен был голодным, а не ремесленничать за деньги! — Ворчала Симона, которой муж ехидно напоминал о художниках Ренессанса, ставших знаменитыми благодаря заказам церкви и знати.

— Представь, через каких-то семьсот лет объявят Симону Молинари новым Леонардо, и будут водить экскурсии, чтобы посмотреть на полотно в торжественном зале мэрии Кастельмонте, — поддержала его Саша. — Глянут на твои… Господи Всемогущий, что это?

— Цветочки. Удаются они мне, говорят, особо. Вот и просили что-то радостное, васильки всякие в поле, небо голубое.

— А… эти кровавые следы… там в этой ржи кого-то… того… зарезали?

— Маки это! Не понимаешь, не лезь!

Как же не хватало Саше этих встреч. А главное- что раньше мешало? Права Сонька, она придумала себе жизнь на страницах романа и потеряла связь с реальностью. И чуть не потеряла мужа, спустя пару месяцев после свадьбы.

* * *

Спустя полтора часа интенсивной работы за компьютером, когда Симона открывала то один сайт, то другой, пробегалась по социальным сетям, входила по паролям в закрытые архивы, а Саша, затаив дыхание, следила за каждым движением курсора на экране, обе откинулись назад, синхронно расправили плечи и потерли затылки.

Генеалогические сайты, записи о рождениях, смертях и браках, списки избирателей и пенсионные карты — Симона не упустила ничего, она даже поиск упоминаний в прессе запустила.

Итогом стали два документа: запись о рождении Эрнестины Матильды Грациани в 1948 году и запись о браке с Назарио Нери в 1968 году. Кроме этих двух документов — ничего. Абсолютно никаких следов.

— И как это понимать?

Симона унесла на кухню бокалы и опустевшую бутылку Верначчи ди Сан Джиминьяно, сварила кофе, вернулась и предположила:

— Эрнестина сменила имя. Но какого черта она это сделала?

— В письме мужу, которое не сохранилось, она писала о новой жизни.

— Ну… бывает, конечно… новая жизнь с новым именем. Но остались бы официальные следы, не у мафии же она новый паспорт покупала!

— А если с ней что-то случилось срезу после отъезда? Она оставила записку мужу, уволилась с работы, собрала чемодан и отправилась на вокзал. И…

— Как отправилась? Ближайшая станция — в Кастельмонте, это четыре километра.

— На такси?

— Если у нее действительно был роман на стороне, любовник мог заехать на своей машине. И она с сих пор живет с ним… Нет, тогда были бы хоть какие-то сведения о работе, о пенсии…

— А что, если… — Саша почувствовала холодок, пробежавший по позвоночнику. — Она не уезжала из Сан Андреа?

* * *

— Когда пропала жена Назарио, мне было два года. — Лапо допил кофе. — Я рад, что ты нашла себе занятие. Но разве можно найти человека через сорок лет?

— Она была раздражительной. И ненавидела детей. — Конечно Бернадетта слышала их разговор за завтраком и не могла не встрять. — Я помню одного мальчика из нашего класса, который опоздал на урок. Эрнестина не просто прочитала лекцию об ответственности, она унижала его перед всем классом. Мальчик вернулся домой в истерике и отказывался идти в школу. Родители тогда обращались к директору.

— Ужас какой, ее наказали?

— Она не работала с детьми и родителям пообещали, что подобного не повторится. Она не детей, она всех людей не любила. Я бы сказала, в деревне обрадовались, когда она уехала. Но я думаю… думаю, она была неплохим человеком, просто она была несчастна и не справлялась со своим горем, выплескивала его на окружающих.

— Так можно было развестись. Не Средние века! Какое ж это горе.

— Так ты не знаешь? У них не могло быть детей, когда Эрнестина узнала об этом, то и спрыгнула с катушек. И потом та история…

— Какая история?

— С ребенком.

— Что за история?

— Ой, да тебе не рассказали? Она украла ребенка. Правда, быстро вернула.

— И ее не посадили?

— Назарио сразу положил ее в клинику, обещал, что подобного не повторится, да и ничего страшного, хвала Мадонне, не случилось. Она только что узнала, что у них не будет детей, сама понимаешь. Срыв, нервы… В общем, родители ребенка не подавали жалобу.

— На месте Назарио, раз он так озаботился, я бы нанял частного детектива. Или