Криминальный оракул - Марина Серова
– Я вам больше скажу, Женя! – азартно вскинулся Арцах, в запале тыча в меня указательным пальцем. – Пианист знал, что это не женщина! И знает этого человека, о-ох-х-х, он очень хорошо его знает!
Я отвела его руку в сторону. Узбечка-официантка, одетая «под японку», в простенькое кимоно с цветастым поясом, опасливо поглядывала на нас от дверей.
– Желаете еще чаю? – пропищала она, выдавив улыбку.
Бедная девочка, поздний час, а тут двое взрослых с каким-то странным разговором.
– Да, будьте так добры. Зеленый, без сахара. – Я успокаивающе улыбнулась ей. Мол, не волнуйся: если дядя сойдет с ума, тетя большая и сильная, тетя его скрутит.
Едва официантка ушла, Арцах на всякий случай выглянул в коридор. Вернулся за столик, сел, подгибая ноги (мы сидели на подушках, за низким столиком – не очень-то удобно, прямо скажем; сидишь на собственных пятках).
Затем ручкой быстро написал на салфетке одно слово, передал салфетку мне.
Я прочла и присвистнула.
– Вот-вот. – Салфетка была порвана в клочки, клочки отправились во внутренний карман пиджака. – Если не ошибаюсь, эта же организация курировала некоторые операции «Сигмы», в которой вы служили?
– Парочку-троечку. Таких, знаете, самых ядреных, – подтвердила я без особой конкретики. – Так он оттуда, этот мужик в платье?
– Да.
– Теперь ясно, почему он так мастерски загримирован и одет. От бабы натурально не отличишь, – обескураженно признала я. – Если, конечно, под юбку не заглядывать.
– Этот… тип перевоплощаться умеет. Хоть у меня глаз на переодетых и наметанный, но вот с ним – я просто отваливаю подальше, не пытаясь угадать.
– И как вы определяете, когда надо отваливать подальше? – поинтересовалась я.
– Если где появляется пианист, значит, и этот… агент неподалеку. Просто десять из десяти. Ему, агенту, лет не меньше, чем пианисту. Пианиста поймать он пытается уже о-о-очень долго. И, поверьте, между ними лучше не встревать. Я-то встрял, когда статьи готовил. Сунул нос, куда не надо. Вы, Евгения, на допросе с пристрастием когда-нибудь были?
– Только допрашивать доводилось, – буркнула я.
Мне стало противно от услышанного. Вспомнился вежливый женский голос за стенкой кабинки, худые длинные пальцы с изысканным маникюром. Эти пальцы дотронулись до моей руки, когда я передавала женщине из соседней кабинки несколько кусков туалетной бумаги. И все это время это был мужчина.
Жутковато становится, когда внешность настолько обманчива. Я и сама умею менять облик, когда требует работа. Но тут была видна работа пугающе мастерская.
– А я на допрос попал вот к этому агенту. Один раз. Отпустил он меня только после того, как понял, что с меня и впрямь нечего взять. Даже разрешил опубликовать статьи. – Варданян скривился, будто лимон надкусил. – Ощущение осталось, будто у тебя во внутренностях пьяный патологоанатом поковырялся. Вот прямо пальцами.
– Короче, где один, там и второй, – подытожила я.
Подошла официантка со свежей порцией чая. Едва она скрылась, Арцах наклонился вперед и категорично произнес:
– Если пианист предложит вам охранять его самого – не соглашайтесь. Если кого другого – сами взвешивайте и решайте. Но лично Соколова – ни-за-что!
Он выпрямился и в несколько глотков опорожнил почти весь стакан.
Мне захотелось предложить выпить ему не чаю, а водки – я видела в меню саке. Но вслух я произнесла другое:
– Странно, что именно вас он попросил меня рекомендовать. У такого человека могут быть связи и пошире. У нас вполне могли бы найтись общие знакомые.
– А чего далеко ходить? – угрюмо усмехнулся Арцах. – Вы знаете меня, я знаю вас, я знаю его. Иногда чем проще, тем лучше. К тому же ему был нужен человек из Тарасова, здесь у него связей нет. Он здесь в первый раз; и лично я не стану спрашивать, какого черта ему понадобилось в нашей чудесной глухомани.
– Ну уж и в глухомани… – рассеянно отозвалась я. Ответ Арцаха показался мне каким-то мутным, недосказанным. Все-таки не походил мой знакомец из журналистских кругов на человека, на которого так просто можно надавить.
– Желаете что-нибудь еще?
На сей раз к нам подошла не миниатюрная узбечка в кимоно, которая приносила нам чай первые два раза. Этот долговязый мужик вообще не походил на официанта. Болезненно худой, будто иссушенный болезнью или голодовкой, вдобавок возрастной – лет пятьдесят, если не больше. Лицо с острыми чертами, щедро покрытое веснушками, доверия не внушало. Круглые черные глаза – как сверла, рот сжат в линию, а встрепанные короткие каштановые волосы придавали официанту вид городского сумасшедшего. Положение не спасали ни фартук, ни блокнот с предупредительно занесенным над ним карандашом. Карандаш в руках этого типа прежде всего напомнил заточенную деревяшку, которой можно запросто проткнуть чей-нибудь глаз.
Этот мужчина навис над нами, как пожарная каланча над одноэтажными домишками. Подавлял ростом, щерился во все зубы и разглядывал нас цепко, в упор.
В довершение всего он и в помещение проник чудовищно бесшумно, заставив меня и Арцаха вздрогнуть от неожиданности.
А это дурной знак.
Я перевела взгляд на его ступни в носках.
Большие. Не то сорок второй размер, не то сорок третий.
– Здравствуйте, Антон Владиславович – мрачно произнес Варданян. – Чайку?
Да, он застал нас врасплох. Если ожидаешь нападения, лучше не сидеть. Лишние секунды, которые тратишь на подъем, решают дело в пользу противника. Да и отбиваться труднее.
Мы же с Варданяном сидели на полу – все равно что лежали.
– Да, пожалуй. – «Официант» не прикоснулся к стаканам. Проверил заварочный чайник, поднял его, наклонил, не касаясь носика чайника ртом. Струя зеленого чая полилась ему в рот.
Потом он вернул чайник на место. И, подогнув ноги, уселся за столик рядом с нами. Не спрашивая разрешения.
– Вы к нему заходили?
Что я там говорила про конкретику в разговоре? Этот человек был антиподом Соколова: перешел сразу к делу. Вежливость? Какая еще вежливость?
– Арцах Суренович, вы нас не представите? – вклинилась я. – Очень интересно, что за Антон Владиславович к нам подсел.
– Антон Владиславович Маков. – «Официант» вспомнил про хорошие манеры.
Руки он не протянул, но хотя бы посмотрел в лицо, когда представился. Н-да, производить приятное впечатление – не его конек.
– Евгения Максимовна Охотникова. – Я руки тоже не подала. – Телохранитель.
Маков молча протянул служебное удостоверение. Внушительные увесистые корочки скрывали не менее увесистое и внушительное название организации. Я тщательно изучила удостоверение, чувствуя на себе сверлящий взгляд Макова. Самого Макова сверлил взглядом Варданян.
– Я знаю, что Соколов Артур Лаврентьевич позвал вас в свою гримерку для личной встречи, – с места в карьер продолжил агент. – Вы к нему заходили, не так ли?
