Тайны горных туманов - Марина Серова
Тогда мне в голову и стали приходить дурные мысли. Честно вам скажу, Евгения Максимовна, лучше бы Аня с кем-то роман закрутила… Но когда дело не в учебе и не в личной жизни, начинаешь думать о чем-то похуже. Что, если дочка умудрилась связаться с дурной компанией? К алкоголю Анюта всегда была равнодушна, курить – не курила никогда, но вдруг кто-то подсадил ее на наркотики? Говорят, в среде художников частенько балуются всякими подобными вещами. В общем, когда Аня была в училище, готовилась к итоговому просмотру, я заскочил с работы домой и проверил ее вещи. К счастью, никаких наркотиков я не обнаружил. Зато нашел нечто другое.
Федор Павлович вздохнул, потом вытащил свой бумажник и извлек оттуда сложенный белый лист бумаги.
– Вот это я обнаружил в личных вещах дочери, – он протянул мне листок.
Я развернула его – это оказалось весьма лаконичной запиской. В ней значилось всего-навсего четыре слова: «Если сделаешь это – пожалеешь». Письмо-угроза напечатано на обычной белой типографской бумаге – скорее всего, отправитель набрал текст на компьютере, а потом распечатал его на принтере.
– И у вас есть подозрения по поводу того, кто мог это сделать? – Я внимательно посмотрела на Зеленцова.
Тот пожал плечами.
– Когда Аня вернулась из училища, я спросил ее, что это такое и как оно оказалось в ее вещах. Аня сперва стала возмущаться, что я лазил по ее сумкам, и мне пришлось сказать, что я искал паспорт дочери для документации по работе. Аня не особо разбирается в том, чем я занимаюсь, поэтому успокоилась, но по поводу записки ничего путного не ответила. Только отмахнулась – мол, кто-то пошутил, наверное, и вообще, она не знает, как эта бумажка у нее в вещах оказалась. Все это звучало в высшей мере подозрительно – сперва она кричит на меня, что я не имел никакого права рыться у нее в комнате, а потом делает вид, что до записки ей нет никакого дела.
Я спросил, можно ли мне взять эту бумажку, но Аня упорно притворялась, что записка и вовсе ее не волнует. Хотя врать Аня не умеет, по ней все видно, что она что-то скрывает. Вот только признаваться дочка упорно не хотела. Я даже решил взять на работе несколько отгулов – поставить заместителя на свое место, чтобы побыть с дочерью и понаблюдать за ней.
Пару дней, во время своих выходных, я провел дома – сказал Ане, что не мешало бы отметить окончание ее сессии, отдохнуть по-семейному. Дочка удивилась, потому что привыкла, что я работаю без отпуска, но возражать не стала. Я сказал, что она может позвать своих друзей к нам домой или отметить сдачу экзаменов где-нибудь в кафе. Она выбрала второе – вроде как в училище она ни с кем близко не общается, а ее подруга Вера вряд ли согласится прийти. Точнее, даже не подруга, а девушка, с которой Аня иногда общается. Я удивился – у дочери ведь много знакомых и друзей, взять хотя бы этот туристический клуб. Но оказалось, что люди из клуба общаются в основном во время походов – у кого работа, у кого учеба, из художественного училища в клубе только одна Аня. В общем, в кафе с Аней мы пошли вдвоем. Мне показалось все это странным – я всегда считал дочку душой компании, а оказалось, что и друзей-то у нее нет.
– А почему та девушка, подруга Ани, Вера, не согласилась прийти на праздник? – удивилась я.
Федор Павлович пожал плечами.
– Аня толком не объяснила, но я понял, что Веру интересует только живопись и с Аней они дружат лишь в училище. Обсуждают задания, ну, и все прочее. Веру я вообще никогда в жизни не видел – живет она на другом конце города, и так они с Аней не пересекаются. Вера, по словам Ани, вообще живет одна – неизвестно, где у нее родители, а из домочадцев у нее только кролик дома. Аня мне фотографии этого кролика показывала из социальной сети.
– Гм… интересная особа, – хмыкнула я. – Ладно, вернемся к вашему рассказу. Итак, вы решили с дочерью отметить окончание ее сессии, верно? Что-нибудь в тот день происходило? О чем вы разговаривали с дочерью?
– Так-то ничего особенного, – вздохнул Зеленцов. – Мы пришли в ресторан в пять вечера, заказали ужин. Во время учебного года дочка питается в студенческой столовой, а дома всегда готовит сама. Когда Аня была маленькой, готовкой занималась Наташа, а потом дочка заинтересовалась кулинарией, поэтому я не нанимал домработницу. Странно, наверное, но мне даже так легче было – Ане нравится стряпня, а лишних людей в дом приводить как-то не хочется. Но к ресторанам Анюта относится равнодушно, она не из тех девушек, которых удивишь ювелирными украшениями, дорогими брендовыми шмотками да изысканной кухней в элитном заведении. При моем материальном достатке следовало бы, наверное, почаще выводить дочь в свет, но зачем заставлять ее что-то делать против воли? У нее собственный круг общения – ну, интересно ей возякаться в масляной краске да кормить комаров в палатке на берегу реки, пускай развлекается…
Ладно, это опять к теме не относится. Понимаете ли, Евгения Максимовна, телохранителя я нанимаю впервые в жизни, поэтому не могу знать, какого рода информация окажется вам полезной. Так что, если вы считаете, что что-то к делу не относится, вы можете меня прерывать и задавать интересующие вас вопросы…
– Пока рассказывайте все, что считаете нужным, – покачала я головой. – И чем больше, тем лучше. Мне нужно ясно представлять себе картину происходящего, чтобы вовремя ликвидировать угрозу, если таковая, конечно, имеется. Как я поняла, вы хотите, чтобы я охраняла вашу дочь, верно?
– Да, именно так, – согласился Зеленцов. – Только дело обстоит несколько… гм… несколько иначе, чем можно себе представить.
– То есть? Поясните!
Федор Павлович вздохнул и произнес:
– В начале своего рассказа я говорил, что Аня – натура увлекающаяся и разносторонняя. Так вот, она состоит в туристическом клубе «Путеводная звезда», и вместе с ребятами из клуба дочка неоднократно ходила в походы. По Тарасовской области в основном – у них были пешие двухдневные маршруты, байдарочные сплавы, велопоходы… Клуб очень хороший, я
