Призрак Тилацина - Влада Ольховская
Ян кивнул:
— А ты ей?
— Нет и не собираюсь. Я ей все перед отлетом сказал.
— Да уж сколько времени прошло…
— Двенадцать дней.
— Разве? Мне кажется, больше…
— Двенадцать дней, — все так же спокойно повторил Андрей. — А сколько кажется — твое личное дело.
— И что, вот это… всё? У вас…
— Ты правда хочешь в это лезть? Говори, зачем пришел на самом деле. И для ясности — сразу исключим мое благополучие, которое тебя якобы дико беспокоило. Можешь даже пошутить про прыжки с крыши в любой удобной форме.
Лезть в это Яну действительно не хотелось, а хотелось развернуться и уйти. Он терпеть не мог такие разговоры, они погружали его в роль старой сплетницы — и роль эта его вовсе не манила. Но сейчас отступать было нельзя.
— Вся та история с крышей меня не касается, — отрезал Ян. — Это между вами с Сашей. Я хочу узнать, почему ты не поехал за ней.
— Зачем тебе?
— Потому что от наших брата и сестры я чаще всего слышу «Она позовет, если будет нужно». Александра действительно будет справляться сама до последнего. Но если она все-таки позовет… Это ведь ни к чему не приведет, не в этот раз. Я просто не смогу ей помочь. Тут даже не в расстоянии дело — хотя в нем тоже. У меня нет визы в Австралию, да и не дадут мне такую визу, сам понимаешь, почему. Что бы ни случилось с Сашей там, меня рядом не будет. И я надеялся, что ты полетишь за ней… или даже с ней. А ты до сих пор здесь. Вот я и спрашиваю, почему.
Андрей не спешил с ответом. Он развернул кресло так, чтобы смотреть в окно — на мутный серый мир. Его нисколько не тревожило, что гость остался у него за спиной, он наверняка хотел этого. Ян даже начинал подозревать, что вот таким нехитрым способом его собеседник решил закончить неприятный разговор, когда ответ все-таки прозвучал.
— Я просто устал, — тихо сказал Андрей.
— Устал ее любить? — хмыкнул Ян.
Вот только Андрей иронию проигнорировал, он обернулся к гостю и ответил вполне серьезно.
— Да. Это оказалось сложнее, чем я предполагал.
— Охренеть логика… И что теперь?
— А что делают, когда устают? Отдыхают.
— От человека?
Андрей взгляд, направленный на него, без труда выдержал, глаза не отвел. Видимо, привык к Эйлеровским взглядам за время жизни с Александрой.
— Да. Можно любить человека и уставать от него, и иногда отдыхать от него. Разве это настолько непонятно?
Тут хотелось соврать — просто чтобы доказать свою правоту во всем. Но на ложь не было сил, да и Андрей наверняка знал о собеседнике достаточно. Ян ни на миг не забывал, каково впускать в свою жизнь человека, который вечером может заглянуть в гости — или оказаться в мексиканской тюрьме на двадцать лет. Причем с одинаковой вероятностью.
— Допустим, понятно. И ты прав, лезть в это глубже мне не хочется, — сдался Ян. — Но ты имей в виду… Я ей на этот раз не помогу. У тебя шансов больше, я прекрасно знаю, какие у тебя связи. Просто подготовься к тому, что нужно будет сорваться, если все полетит черт знает куда — а каковы шансы, что оно не полетит?
— То есть, снова перекраивать жизнь под нужды Александры?
— Ну, или так, или продолжай пролеживать диван в своем кабинете и сверхурочно кастрировать котов. Это тоже важно.
Андрей мог бы послать его хотя бы сейчас, а все равно не сорвался, предпочел промолчать. Ян подозревал, что это плохо: такая усталая злость могла тлеть куда дольше, чем бурная вспышка гнева. Но нужных слов тут все равно не осталось, дальше Андрею самому предстояло решить, как поступить.
Яна ожидала все та же бумажная волокита, поглощающая медленно и неумолимо, как болото. Спешить к этому не было никакого смысла, так что он даже не пытался объехать нарастающие вечерние пробки и обратно к отделению добрался уже в ранней темноте. Никого это особо не волновало, поэтому Ян просто собирался вернуться в кабинет и убить еще несколько часов жизни на тексты, которые никто не будет читать, когда его окликнул дежурный.
— Ян Михалыч, ты это… подожди, а?
В том, что дежурный его позвал, не было ничего особенного — и по работе могла возникнуть необходимость, и попытка одолжить денег стала бы не таким уж невероятным вариантом. Куда больше Яна удивило то, как дежурный обратился к нему: как будто украдкой, напряженно оглядываясь по сторонам. Почти как секретарь Андрея, и это было даже забавно… Хотелось усмехнуться, но Ян подозревал, что его не так поймут, и просто подошел к окошку.
— Подождал. Что нужно?
— Там этот… Принц наш парниковый опять подозреваемого в допросную поволок… А как по мне, плохая это идея… Там подозреваемый про врача ныл, и я предлагал, но этот же ни в какую…
— Так, стоп, — нахмурился Ян. — О чем вообще речь? Какого подозреваемого? И я так понимаю, речь идет о Костюченко?
— Ну да… Ты ж знаешь, каким он делом занят?
— Нет. С чего бы? Могу лишь предположить, что каким-нибудь простым и неумолимо ведущим к звезде на погоны.
Угадать такое было не сложно — иных дел юному Леониду Костюченко и не поручали. Ян подозревал, что малолетка на самом деле не глуп, но покровители новичка, видно, не хотели рисковать. Они выбирали только те случаи, где все было на виду… Однако, судя по нервному виду дежурного, на этот раз что-то пошло не так.
— Вроде как да… Короче, там история такая: пара одна перестала на связь выходить, родня их забеспокоилась или друзья, не знаю точно…
— Дальше, — поторопил Ян.
— Ну, дальше добились того, что наряд туда поехал… А там парень с битой мордой, а девка мертвая на диване валяется.
— То есть, жертва и следы сопротивления в буквальном смысле налицо?
— Угу, — кивнул дежурный. — Орудия только нет… Застрелили там девицу-то, а непонятно, из чего, и нужно было добиться от парня этого признания: из чего стрелял, куда дел.
— Да уж, я слышал, как Костюченко этого добивался. В соседнем районе тоже слышали.
— Это как раз понятно, почему, там парень этот обкуренный совершенно… Когда его вязать приехали, он дверь-то сам открыл, но ни черта не соображал, блеял что-то и слюни пускал. Надо было ждать, пока его попустит чуток, ты сам знаешь, как такое делается…
— Но наш карьерист уже
