Зима в Мадриде - Кристофер Джон Сэнсом
— Ну, мы с ними никак не связаны. — Мисс Макси широко улыбнулась. — Мы разведка.
Она звонко рассмеялась, будто странность происходящего веселила ее до невозможности.
— О! — произнес Гарри.
Голос мисс Макси стал серьезным:
— Наша работа сейчас крайне важна, крайне. Франция отпала, и теперь весь континент либо в союзе с нацистами, либо зависит от них. Нормальных дипломатических отношений больше не существует.
— Мы теперь на передовой, — добавил Джебб. — Закурите?
— Нет, спасибо. Я не курю.
— Ваш дядя — полковник Джеймс Бретт?
— Да, сэр. Все верно.
— Мы служили с ним в Индии. В тысяча девятьсот девятом, хотите верьте, хотите нет! — Джебб хрипло хохотнул. — Как он?
— На пенсии.
«А судя по вашему загару, вы еще в строю, — подумал Гарри. — Не иначе как индийская полиция».
Мисс Макси поставила чашку и сцепила руки в замок.
— Как вы отнесетесь к предложению поработать на нас? — спросила она.
Гарри вновь ощутил знакомую усталость, охватившую все тело, но и кое-что еще — искру интереса.
— Разумеется, я хочу помочь победить в войне.
— Как по-вашему, вы способны к сложной, ответственной работе? — спросил Джебб. — Честно. Если нет, лучше скажите сразу. Тут нечего стыдиться, — угрюмо добавил он.
Мисс Макси ободряюще улыбнулась.
— Думаю, да, — осторожно ответил Гарри. — Я почти поправился.
— Мы набираем много людей, Гарри, — сказала мисс Макси. — Я ведь могу называть вас Гарри? Одних берем, потому что считаем их подходящими для нашей работы, других — так как они могут предложить нам что-то особенное. Вы были специалистом по современным языкам, когда вступили в армию. Диплом Кембриджа, работа в Королевском колледже до начала войны.
— Да, все так.
Они многое о нем знали.
— Как у вас с испанским? Бегло говорите?
Это был неожиданный вопрос.
— Можно сказать и так.
— Ваша специализация — французская литература?
Гарри нахмурился:
— Да, но я поддерживаю свой испанский. Состою в испанском кружке Кембриджа.
Джебб кивнул:
— Вместе с другими научными сотрудниками в основном? Обсуждаете испанские пьесы и так далее?
— Да.
— Там есть беженцы времен Гражданской войны?
— Один или двое. — Он встретился взглядом с Джеббом. — Наш кружок не политический. У нас негласная договоренность избегать политики.
Джебб положил на стол скрепку, согнутую в какую-то фантастическую загогулину, и открыл свой портфель. Вынул из него картонную папку с диагональным красным крестом на лицевой стороне.
— Я хотел бы напомнить вам тридцать первый год, — сказал он. — Второй курс в Кембридже. Тем летом вы ведь ездили в Испанию? С вашим другом из Руквуда.
Гарри вновь сдвинул брови. Откуда им все это известно?
— Да.
Джебб открыл папку:
— Некий Бернард Пайпер, позднее член Коммунистический партии Британии, отправился в Испанию, чтобы принять участие в Гражданской войне. По сводкам, пропал без вести, вероятно погиб в битве при Хараме в тридцать седьмом.
Джебб вынул фотографию и положил ее на стол. Мужчины в грязной военной форме стояли рядком на голом холме. Берни был в середине, выделялся ростом: светлые волосы коротко обстрижены, по-мальчишески улыбается в камеру.
Гарри глянул на Джебба:
— Снимок сделан в Испании?
— Да. — Суровые маленькие глаза разведчика сузились. — И вы поехали и попытались его найти.
— По просьбе его родных, так как я говорю по-испански.
— Но безуспешно.
— При Хараме погибло десять тысяч человек, — бесстрастно произнес Гарри. — Не всех сосчитали. Берни, вероятно, оказался в братской могиле где-нибудь под Мадридом. Сэр, могу я спросить, откуда у вас эта информация? Думаю, у меня есть право…
— Вообще-то, нет. Но раз вы спрашиваете, у нас есть досье на всех членов коммунистической партии. Раз уж теперь Сталин помог Гитлеру распотрошить Польшу.
Мисс Макси умиротворяюще улыбнулась:
— Никто не связывает вас с ними.
— Надеюсь, что нет, — сухо ответил Гарри.
— Вы придерживаетесь каких-либо политических взглядов?
Такие вопросы в Англии обычно не задают. Они знали многое о его жизни, историю Берни, и это беспокоило Гарри. Он немного поколебался и ответил:
— Думаю, я что-то вроде тори-либерала, если уж как-то себя определять.
— У вас не возникало желания отправиться воевать за Испанскую Республику, как Пайпер? — спросил Джебб. — Поучаствовать в крестовом походе против фашизма?
— Насколько мне известно, до Гражданской войны Испания загнивала в хаосе, и фашисты с коммунистами — те и другие пользовались этим. Я встречался с несколькими русскими в тридцать седьмом. Они были свиньи.
— Наверное, отличное приключение — поехать в Мадрид в разгар Гражданской войны? — весело спросила мисс Макси.
— Я поехал искать своего друга. По просьбе его родных, как уже сказал.
— Вы дружили со школы? — спросил Джебб.
— Вы расспрашивали людей в Руквуде? — Эта мысль разозлила Гарри.
— Да, — ничуть не смутившись, кивнул Джебб.
— Это из-за Берни? — спросил вдруг Гарри, распахнув глаза. — Он жив?
— Наше досье на Бернарда Пайпера закрыто. — Ответ Джебба прозвучал неожиданно мягко. — Насколько нам известно, он погиб при Хараме.
Мисс Макси выпрямила спину:
— Вы должны понять, Гарри, если мы доверим вам работу, нам нужно знать о вас все. Но думаю, тут не будет проблем. — Джебб кивнул, и она продолжила: — По-моему, пора перейти к делу. Обычно мы не спешим сразу погружаться во все с головой, но это вопрос времени. Дело срочное. Нам нужна информация об одном человеке, и мы рассчитываем на вашу помощь. Это может быть очень важно.
Джебб подался вперед:
— Все, что мы вам откроем, строго конфиденциально. Вы понимаете? Вообще, должен предупредить: если что-то из сказанного покинет пределы этой комнаты, у вас будут серьезные проблемы.
Гарри посмотрел ему в глаза:
— Ясно.
— Речь идет не о Бернарде Пайпере, а о другом вашем школьном приятеле, у которого завелись интересные политические связи. — Джебб снова заглянул в портфель и выложил на стол еще одну фотографию.
Это лицо Гарри вовсе не ожидал увидеть. Сэнди Форсайт. Ему теперь уже, наверное, тридцать один, он был на несколько месяцев старше Гарри, но выглядел человеком средних лет. Усы, как у Кларка Гейбла; сильно напомаженные волосы, уже чуть поредевшие, зачесаны со лба назад. Щеки потолстели, на лице появились морщины, но римский нос и тонкие губы остались прежними. Снимок был постановочный: Сэнди улыбался в камеру, как кинозвезда: полузагадочно-полузавлекающе. Красавцем он не был, но на фотографии им казался. Гарри снова поднял взгляд и тихо произнес:
— Я не назвал бы его своим близким другом.
— Вы дружили какое-то время, Гарри, — сказала мисс Макси. — За год до того, как его исключили из школы. После той истории с мистером Тейлором. Мы поговорили с ним, вы понимаете.
— Мистер Тейлор… — Гарри немного замялся. — Как он?
— Теперь хорошо. Не благодаря Форсайту. Но когда его выгнали, вы сохранили хорошие отношения? — Джебб ткнул скрепкой в сторону Гарри. — Это важно.
— Да. На самом деле в Руквуде я был единственным другом Форсайта.
— Я бы не подумала,
