Светлана Алешина - Все началось с нее
— Нет, ее не было, — твердо заключил Сергей и вдруг неожиданно, как бы оправдываясь, заявил: — Говорю же, встал с бодуна великого, услышав звонок, открыл… Потом Вероника как закричит! Я захожу в ванную, чувствую — нос щиплет, запах как от серы горящей. Глядь — в ванной, нате, пожалуйста, как в морге. Это как в анекдоте: глазками морг-морг, и — в морг! И если посадят — ведь ни за что!
— Ну, пока еще не посадили, — попыталась успокоить Панаева Лариса. — Давай вернемся к концу вечеринки. Запер ли ты дверь, когда все ушли?
— Вроде запер. Я, конечно, плохо тогда соображал, — слегка повысил голос Панаев. — Но на ногах держался. Никого на хате не было. А!.. — как бы что-то вспомнив, закричал Сергей.
— Что?
— Точняк, все ушли. Еще Макс последним выходил. Как сейчас помню — он сказал: «Все вытряхнулись, никого не забыли?»
— Кто такой Макс?
— Есть тут один, ходит… — усмехнулся Панаев. — Друг — не друг, а хороший знакомый. Вероника говорит, что он — подъедала с чужого стола.
— Он что, не работает с вами вместе?
— Это мой одноклассник, он пришел просто в гости, и мне было уже неудобно его выгонять. К тому же он такой веселый, анекдоты рассказывает. Так что мужики были не против того, чтобы он остался.
Тут неожиданно дверь распахнулась, и в комнату влетела с истерическим криком Вероника:
— Вот, дождался! Этот твой Макс мог все и подстроить! Он же специально выгадывает, к кому бы на праздник успеть. И крутится со всякими подозрительными типами… И меня ненавидит. Потому что я его вижу насквозь.
— Пошла на х..! — заорал внезапно Сергей. — Ты что, подслушиваешь под дверью, что ли?
— Она за тебя переживает, — раздался противный резкий голос Нонны Леонидовны откуда-то из-за плеча Вероники.
— Пускай свои переживания засунет себе в жопу!
— Нахал! — парировала теща. — Грубиян! За кого я отдала свою дочь, господи ты боже мой! По нему тюрьма плачет…
Лариса укоризненно посмотрела на Веронику.
— Верунчик, я думаю, вам все-таки стоит удалиться. И не подслушивать под дверью. — Тон Котовой был достаточно корректным, но в то же время твердым. — К тому же стресс плохо отражается на коже лица.
— Ты так считаешь? — чуть наивно, прикоснувшись кончиками пальцев к своим щечкам, спросила Вероника.
— Об этом говорят врачи-косметологи — сохраняйте в любом положении скандинавское спокойствие… К тому же мы еще не закончили. Если ты доверяешь мне как психологу, то дай мне договорить с человеком до конца.
Вероника недовольно развернулась и хлопнула дверью. Лариса вздохнула и почти тут же услышала приглушенный истеричный голос Нонны Леонидовны, которая получила новый повод для выброса своей негативной энергии и принялась изливать яд на тех, кто находился с ней в комнате. Больше всего, похоже, доставалось Александру Ивановичу. Однако Ларису это интересовало сейчас меньше всего. Она, слегка дотронувшись до руки Сергея, призвала его продолжить.
— Давай успокоимся — их тоже можно понять, — тихо произнесла она.
— Чего их понимать? Баба — она и есть баба, глупая, как курица. Конечно, это к тебе не относится, — поспешно уточнил Панаев.
Лариса усмехнулась, но решила не развивать эту тему. Она продолжила разговор, который все больше напоминал допрос:
— Так кто такой Макс?
— Ну, как тебе сказать. Мой бывший одноклассник, после школы окончил цирковое училище на клоуна, — Панаев слегка хмыкнул. — Да он и в жизни как клоун, только грустный.
— Почему?
— С карьерой у него на арене не сложилось, зарплата маленькая. Ни семьи, ни детей, а вроде хороший мужик. Работает то грузчиком, то продавцом.
— Конфликтов в последнее время между вами не было?
— У меня с ним не было. А у Вероники… Не знаю за что, но она его не любит.
— Почему?
— Жадная очень. Жили мы с ней обеспеченно — отчего человека не покормить? А Макс приходил и сразу в холодильник без спроса залезал. Это Веронику очень раздражало. Мне-то все равно — я на хавку-то вообще денег не считаю. А она — вылитая теща. Лучше бы на косметику меньше тратила, а то сколько ей ни дашь — все как в прорву: дешевле десять таких Максов содержать.
— Сережа, а о каких это подозрительных людях говорила Вероника?
— Да там, блин, — махнул рукой Панаев, — Макс — тоже человек без головы. Мы сидим, деловые вопросы решаем с партнерами — там все люди солидные, крутые, а он может ввалиться с какими-то шалавами, наркоманами, прямо с порога заявить, что пришел познакомить меня с какими-то, извиняюсь, талантливыми личностями. Вот где они у меня, эти личности!
— И что же, они действительно талантливы? — усмехнулась Лариса.
— Да какой там! — поморщился Сергей. — Все бездельники, наркоманы и неформалы. Туфта, одним словом. Одна пришла — мы еще с Вероникой жили. Приходит полуголая, юбка раз черта, два черта — больше ни черта. Топик прозрачный, без лифчика, и прямо в прихожей спрашивает: «С кем я буду заниматься сегодня любовью?»
— Кстати, а с кем ты занимался любовью сегодня ночью? — неожиданно задала явно провокационный вопрос Лариса.
Панаев сначала опешил, а потом твердо ответил:
— Нет, ни с кем. Мне не хотелось.
— Неужели соблюдал верность ушедшей от тебя жене? — усмехнулась Лариса.
Панаев ничего не ответил и снова уставился на мельхиорового негритенка.
— Может быть, ты все-таки был с ней? С той, что сейчас в ванной? — продолжила напор Лариса.
— Нет! — истошно завыл Сергей, словно раненый волк.
Лариса положила ладонь на его сжавшиеся кулаки, отчего он дернулся, как от электроразряда, и мягким успокаивающим голосом начала:
— Если ты виновен, Сережа, нет смысла отпираться. Милиция все равно докопается. В конце концов, подумай, что делать с трупом? Как выходить из этого тупика?
— Мы спрячем, сожжем тело, — брови Панаева сдвинулись, а в глазах заблестели огоньки отчаянной энергии. — Может быть, увезем ее на дачу к тетке. Сейчас через задний вход, в гараж — там в багажник, и все… И никакая милиция не найдет.
Ларисе пришлось терпеливо выслушать еще несколько подобных предложений Сергея, и минут десять она просто не перебивала собеседника, каким-то шестым чувством улавливая, что человеку надо высказаться. Потом, когда Панаев начал остывать, понимая, что все его предложения неосуществимы, она, похлопав этого огромного ребенка по мощному плечу, вкрадчивым голосом, стараясь подстроиться под ход его мыслей, сказала:
— Ну… возможно, нам удастся вывезти труп за город и воспользоваться одним из твоих способов. Все это хорошо, однако… Слишком много людей знают об этом, — и Лариса глазами показала на дверь, за которой сопела Нонна Леонидовна, тяжело напирая на нее мощным корпусом.
— И что же делать? — совсем беспомощно спросил Сергей.
— Признаться во всем, что было на самом деле. — Лариса пыталась внушить ему простой выход из сложной ситуации.
— Признаться? Но я в натуре никого не грохнул за свою жизнь! — Восклицание прозвучало вполне искренне.
— Даже эту принцессу из восточной сказки в ванной собственной квартиры? — чуть ехидно спросила Лариса.
Тут из-за двери послышалось кряхтенье Нонны Леонидовны и недвусмысленный шепот:
— Да-да-да, так и есть. Надо его вывести на чистую воду!
— Ты не веришь мне? — отчаянным голосом спросил Панаев, едва сдерживаясь, чтобы не распахнуть дверь и не врезать любимой теще «по тыкве».
— Сережа, — Лариса снова начала политику убеждения, — зная все в подробностях, мы сможем правильно выстроить систему защиты.
— А кто будет адвокатом? — обреченно проговорил Сергей. — Мой бывший друг Либерзон? Конечно, он, других у меня нет. Да и Вероника будет настаивать, чтобы денег не тратить. Знаем мы этих лучших друзей — без мыла в любую щель влезут. А сам бабу у меня увел. Может, он все это и подстроил.
— Ему нет резона! — снова врываясь в комнату и отпихивая мать, которая цеплялась за ее бежевое платье, закричала Вероника, привлеченная повышенным тоном Сергея. — Ему нет резона, — повторила она. — Он остался твоим другом, а что касается тебя, Панаев, то ты полный лох! Ой, мама, да убери ты руки, платье-то новое!
И Вероника раздраженно отпихнула Нонну Леонидовну.
— Правильно, мама во всем виновата! — нервно затрясла та головой, от чего задрожал ее жирный подбородок. — Ночи не спала, за троих работала, твоего отца всю жизнь терпела!
Панаев сердито зарычал. Лариса почувствовала, что если сейчас не вытолкать Веронику с мамашей за дверь, то будет совершено новое убийство, уже на ее глазах. Поэтому она решительно встала в дверях и заявила, что, если истерика не прекратится, она немедленно уедет домой. Вероника успокоила ее и заверила в том, что больше ни она, ни ее мама мешать разговору не будут.
В проеме двери было видно, как Верунчик уводила Нонну Леонидовну в коридор, а та заламывала руки и что-то зловеще шептала, подняв глаза к небесам.
