Владимир Янковский - Отставка. Дело 01. «Убиенные молнией»

– Андрей Сергеевич, вы сказали, соседи, обнаружив труп, сообщили дочке. А нынешний муж Кариневской? – повернулся высокопоставленный чиновник к вице-губернатору.

– По данным паспортно-визовой службы в квартире проживали только двое – Кариневская Ольга Викторовна, 1961 г. рождения и ваша дочь Константиновская Юлия Владиславовна, 1982 г. рождения. Кариневский Василий Андреевич, 1961 г. рождения, выписан в 1996 г. в связи с выездом на постоянное место жительство в США, – пояснил полковник Царьков.

Константиновские переглянулись. Пожалуй, более подробной информации сейчас не узнать. Пора подниматься. Квартира 34 на девятом этаже. Высоковато, хотя и не последний, дом-то двенадцатиэтажка. Осторожно нажимают на кнопку звонка. Через минуту дверь распахивается, на пороге темноволосая высокая девушка, зябко кутующаяся в теплый зимний халат. Она удивленно смотрит на толпу незнакомых мужчин – поднялось пятеро, не считая крепких парней из ФСБ, блокировавших лестничные клетки вверху и внизу.

– Юля? – Владислав шагнул навстречу. – Я – твой отец! – чуть поколебавшись, произнес Константиновский.

Девушка посторонилась, пропуская их всех в коридор.

– Это – твой брат Александр! – москвич представил детей друг другу.

Девушка с любопытством взглянула на свалившегося как снег на голову еще одного родственника.

– Юлия Владиславовна, примите наши самые искренние соболезнования… Скажите, вы успели связаться с какой-нибудь похоронной конторой? – деловито поинтересовался вице-губернатор.

– Нет, я только сегодня получила справку из судмерэкспертизы и выписала свидетельство о смерти. Завтра должны подойти мамины коллеги по работе, они обещали оплатить все услуги, – еле слышно произнесла дочь.

– Где работала ваша мама? – уточнил главный ФСБшник.

– В соседней школе, 53-ей, она учителем географии была, – пояснила девушка.

– Владислав Вацлович, мы все эти проблемы возьмем на себя. В 9.00 встречаемся в судмедэкспертизе. Машина и водитель в вашем распоряжении круглосуточно. Номер в Сосновке ждет вас. Ребята из ведомства Пал Палыча блокировали квартиру. Возьмите мобильник и наши телефоны, – любезный вице-губернатор протянул средства связи и карточку с набором необходимых номеров.

– Отец и брат будут ночевать здесь! – веско сказала дочка, вопросительно посмотрев на москвичей.

– Конечно, – с готовностью подтвердил отец. – Так что по Сосновке отбой, Андрей Сергеевич!

– Понял Вас! – коротко бросил второй человек в области.– Держитесь, Юлия Владиславовна! Вам много досталось, да и впереди еще… – он неожиданно нежно погладил девушку по плечу.

Сопровождавшие лица откланялись. Константиновские остались втроем.

– Раздевайтесь! – дочка показала на вешалку в конце коридора.

Сняв верхнюю одежду, мужчины прошли в зал, устроились на диване, а Юля по-хозяйски расположилась в одном из кресел. Надо было говорить, но что?

– Никогда не думал, что мы встретимся по такому поводу, – тихо произнес отец. – Вы давно с мамой вдвоем жили?

– Ты откуда знаешь? – удивилась дочь.

– Местные товарищи только что доложили, – спокойно ответил он.

– Родители больше трех лет как разошлись. Отец в Америку уехал. Бросил нас, – с вызовом произнесла Юля, проверяя, как москвич среагирует на выражения «родители», «отец». – Мама вынуждена была пойти работать, при отце она не работала, мы жили, как у Христа за пазухой, – Юля вновь, словно намеренно хотела его обидеть, повторила этот термин «отец» о совершенно чужом для нее человеке.

Внешне Константиновский не подавал виду:

– Почему же мама не написала мне об этом? – удивился он вслух.

– Для чего? Ты что, вновь бы сошелся с ней, разрушил ради нас свою семью? – нервно произнесла дочь.

– Юля, мы с папой четырнадцать лет живем вдвоем! – в разговор вмешался сидевший до этого молча Александр. – Я не знал ни твою маму, ни свою, кстати. Моя умерла, когда рожала меня. Так что разрушать ничего не пришлось бы. А отец у нас с тобой хороший! – с явной обидой в голосе закончил тираду молодой человек.

Девушка недоверчиво и с какой-то грустью посмотрела на них обоих. После паузы спросила:

– Чаю хотите? У меня в холодильнике, правда, не густо, только масло и яйца, но хлеб есть, сахар тоже… Твоих алиментов хватало на гимназию и кое-что из одежды, и на том, как говорится, спасибо…

– Саша, спустись к ребятам, съезди с ними в ближайший супермаркет, возьми на свое усмотрение продукты на ужин и завтрак, – Владислав вытащил из кармана пиджака бумажник, протянул его сыну.

– Понял! – коротко ответил тот, выходя в коридор.

– Ты меня презираешь? – спросил Владислав дочь, когда за Сашей захлопнулась дверь.

– За что? Ты же помогал мне, исполнял, так сказать, свой отцовский долг. Правда, по почте, отец-заочник! – съязвила Юлия. – Если бы ты знал, как я ждала тебя в прошлом году, на свой шестнадцатый день рождения! Ладно, хоть вспомнил, перевод телеграфный прислал, тысячу рублей, до августовского падения доллара это было кое-что… Но я весь вечер вздрагивала от каждого звонка в дверь. Может, и мамка была бы жива… – слезы вдруг полились из ее глаз. – Она же мне объясняла: у отца другая семья, он не приедет, не жди! А у тебя, оказывается, и нет никого, кроме Саши…

– Да это мама сама просила не объявляться, не писать тебе непосредстенно, чтобы не создавать проблему двух отцов, – неуклюже пытался оправдаться почти пятидесятилетний седой мужчина, подойдя к креслу, в котором сидела его дочка, больше всего нуждавшаяся сейчас в отцовской защите.

– Я же не дурочка, фамилия и отчество все равно разные, чем у… – тут она запнулась даже сквозь слезы, видимо, не решаясь вновь произнести «отца», и заявила нейтрально, – маминого мужа.

«Это уже прогресс!» – подумал с радостью Константиновский, погладил дочь ладонью по волосам:

– Прости меня, Юль! Мама все время писала в открытках: у нас все хорошо, Юля учится почти на одни пятерки… Знал бы я, что тут у вас творится…

– Мама гордая очень была, никогда никому не призналась бы, что ей плохо, хотя… – тут дочка запнулась.

Владислав не торопил: в такой ситуации важно не передергивать, она видит его фактически впервые в осознанной жизни, что захочет сказать, то скажет.

– Ты кто вообще? – вдруг спросила дочь, уводя разговор совершенно в другую сторону.

– В каком смысле? – ошарашенно уточнил отец.

– Кем работаешь? С тобой куча начальства понаехала, даже вице-губернатор…

– Откуда ты их знаешь? – поразился он.

– Новости местного телевидения смотрю! – впервые за долгий разговор улыбнулась дочь.

– Я работаю в администрации президента страны, начальник информационно-аналитического управления, – пояснил отец.

– А Саша? – не унималась дочь.

– Он биолог, трудится в одном из научно-исследовательских институтов Академии Наук…

Возможно, Юля хотела сказать еще что-то важное, но тут раздался звонок у входной двери. Вернулся Саша с двумя пластиковыми пакетами в руках. Минут через двадцать они сели ужинать. Взяв в руки бутылку с коньяком, Константиновский-старший внимательно посмотрел на дочь:

– Давай помянем… маму! Ты пьешь?

– Умею, но не увлекаюсь. Но сейчас надо. Только мне чуточку! – Юля инстинктивно протянула руку к рюмке, словно стараясь забрать ее от отца.

Не чокаясь, они помянули память рабы Божьей Ольги.

– Ты дала телеграмму маминым родителям? – спросил он, не наливая больше никому.

– Да, одновременно с твоей. Но в Ташкент сейчас не только самолета, поезда прямого даже нет. Они наверняка не успеют к похоронам! – с сожалением произнесла дочь.

– Бабушка с дедушкой даже не позвонили? – искренне удивился я.

– У нас нет дома телефона, куда же они позвонят? – пожала плечами Юля.

– А у них? – уточнил отец.

– Есть, после ужина я найду в маминой записной книжке номер…

– Юля, где будем хоронить маму, здесь или в Москве? – осторожно спросил Владислав Вацлович у дочери.

– Почему в Москве? – девушка удивленно вздернула брови.

– Потому что одну тебя мы здесь не оставим, – просто объяснил он. – Если ты, конечно, не против!

– Семья у нас неполная, без женщин скучно. Теперь веселее всем будет! – свое веское слово заявил и Саша.

– А как же с учебой? Мне всего полгода осталось?.. – засомневалась дочь.

– Рядом с нашим домом прекрасная школа, любой вашей гимназии не уступит. В институт все равно в Москве поступать! – успокоил брат сестру.

– Но хоронить все равно будем здесь. Мама не жила в Москве ни одного дня. Лучше приезжать сюда на могилу…

Глава вторая. Отставка откладывается

Ольгу они так и похоронили в Воронеже, как и пожелала дочка. Все похороны всегда похожи одни на другие. На этих присутствовали в основном учителя двух школ – 53-ей, где работала умершая, и 19-ой гимназии, где училась Юля, да еще одноклассники девушки. Приехало и областное начальство – те, кто встречал Константиновского в аэропорту. Главный чекист Пал Палыч подошел к нему на кладбище, пожал руку: