Керен Певзнер - Чисто еврейское убийство
— Насколько мне кажется, ваш кибуц скоро разбогатеет…
— Почему? — удивились мои соседи.
— Ну как же, из ваших слов я поняла, что у покойного писателя был только один сын? Значит все наследство и авторские права останется ему и он отдаст их в кибуц. Верно? У вас же такие правила?
Кибуцники переглянулись. По выражению их лиц я поняла, что ляпнула что-то не то. В очередной раз… Как бы спохватившись, один из них пробормотал: «Возможно, возможно…» — и они быстро перевели разговор на нечто нейтрально-тракторное.
Ковыряясь вилкой в сырке, я кляла себя за очередную глупость. Ну разве можно быть такой наивной? Поверила во всеобщее равенство и братство! «Что положено цезарю, то не положено воспитательнице Анат…»
* * *Израильское разгильдяйство не действует выборочно. Поэтому следователь приехал не в восемь, а в начале одиннадцатого, и мы тем временем слонялись вокруг местного клуба, топтали траву и ругались по поводу испорченного отдыха.
Следователь явился в сопровождении уже знакомого нам секретаря кибуца Боаза и зашел в клуб.
Нас впускали по одному. Первой Боаз пригласил Тамару.
Белесая Паола удивленно спросила по-английски:
— О чем он будет меня спрашивать? Я же не знаю иврита.
Давид, обнимая ее за плечи, мрачно добавил:
— Ты еще шведского консула позови. Пусть полюбуется.
— Что вы волнуетесь? — не выдержала я. — Он только спросит и все.
— Как долго это все будет продолжаться?.. — простонал Рон. — я уже видеть этот кибуц не могу! Скорей бы домой.
Дверь отворилась и из клуба вышла заплаканная Тамара. Мы бросились к ней:
— Что случилось?
— Тебя что, обвиняют?
Тамара замахала на нас руками:
— Женю арестовали!.. — зарыдала она в голос и упала ничком на траву. Ее плечи мелко тряслись.
— Что она сказала? Валерия, переведи, — просили меня мои ивритоязычные друзья. Денис перевел, но от этого легче не стало. Кто такой Женя, у нас не было никакого понятия.
— Это мой муж! — сквозь всхлипы пробормотала Тамара.
— Как муж? — я была в недоумении.
— Ничего не понимаю. — Давид подошел поближе. — Твой муж не умер?
— Муж в Кишиневе. Это город такой в бывшем Союзе, — пояснила я, опасаясь, что мои друзья не слыхивали о существовании Молдовы.
Некоторое время Давид молчал. По лицу было видно, что он пытается увязать Кишинев с покойным Йоси.
— Тогда как его арестовали? — поинтересовался Денис. — Или молдавская полиция действует настолько оперативно?
После Тамары на допрос позвали почему-то Рона — видимо его длинные патлы вызвали у секретаря кибуца подозрение. Рон нехотя поднялся с пальмового пенька и направился в клуб. Мы проводили его взглядом и снова повернулись к Тамаре.
— Он здесь, — Тамара понемногу приходила в себя, — уже два дня. И арестован по подозрению в убийстве Йоси. У него нет алиби.
— Постой, — остановил ее Денис, — так Йоси все-таки убили?
— Отравили, — отрешенно сказала она, — цианистым калием. Или он сам отравился.
Догадка молниеносно пронеслась у меня в мозгу:
— Так это было не лекарство! — торжествующе произнесла я. — Яд!
— Понесло… — сокрушенно заметил мой друг.
Рон вышел, за ним с промежутками в пять минут, зашли все остальные. Я была предпоследней.
Процедура оказалась скучной и тривиальной. Следователь, небольшого роста плотный мужчина с залысинами, задал мне несколько ничего не значащих вопросов. Ответив: «Нет, не видела, не была знакома, не имею понятия кто убил и за что…», — я расписалась в протоколе и вышла на свежий воздух.
Последним зашел Денис и через несколько минут допрос был закончен. Тем временем новость, которую сообщила Тамара, захватила всех.
Мы уселись вокруг пенька и начали обсуждать. Пришлось Тамаре выложить и про виагру, и про баночку. Я только молилась, чтобы она не сказала, что одну таблетку дала мне.
— А откуда ты его вообще знаешь? — вдруг спросил Тамару Давид.
— Он иногда заглядывал в наш предвыборный штаб. Там и углядел меня.
— Интересно, — произнес в раздумье Марк, — что «марокканцу» делать в «русском» штабе? Уж не думал он, что у него есть шансы?
— Много ты знаешь, — возразила она ему, — Откуда ты взял, что он «марокканец»? Его фамилия Шлуш и его предки совсем не из Марокко, а из Алжира, очень богатая семья, они даже построили один из кварталов Тель-Авива. А «марокканцев» в штабе, между прочим, тоже было видимо невидимо…
— А вот именно на него ты и обратила внимание, — я поспешила внести свою лепту.
— Ну и что! — ответила Тамара с вызовом. Видимо ей неприятно было находиться в центре нашего внимания. — Йоси совсем не был похож на выходца из Северной Африки.
Мне, чтобы не усугублять, осталось лишь кивнуть в ответ.
* * *Было время обеденного перерыва. Мимо нас сновали кибуцники, изредка бросая равнодушный взгляд. Нам тоже было пора собираться и идти в столовую.
— Кажется я видел того, кто выходил из вашего домика, Тамара, — вдруг неожиданно сказал Марк.
— Как?! — мы все встрепенулись.
— У меня зазвонил телефон… — начал Марк.
Мы переглянулись. Нам всем была известна страсть Марка говорить часами по своему мобильнику.
— Чтобы не мешать, я вышел из зала и пошел вниз по тропинке. Я так увлекся разговором — звонила моя подруга. Она обиделась на то, что я встречаю Песах без нее. Из-за моих оправданий я и не заметил, как очутился возле гостевого домика. В одном из них горел свет. Это был ваш домик, Тамара.
— И что было дальше?
— Свет потух, потом я услышал какой-то неясный шум. Это не произвело на меня никакого впечатления, так как я был увлечен разговором. А через несколько секунд после того, как погас свет, дверь тихонько отворилась и оттуда вышел человек…
Мы затаили дыхание.
— Причем, это я сейчас понимаю, а не тогда, он вышел совершенно не торопясь, не оглядываясь, и пошел прочь от домика.
— А как он выглядел? — я не смогла удержаться от вопроса.
— Не знаю, темно было, — ответил Марк. — Он среднего роста, это единственное, что я могу сказать. Ах, да… Еще на нем была белая ермолка.
— Ну, — хмыкнул Денис, — разве это примета? Да в пасхальную ночь все надевают ермолки.
— А сейчас он ее снимет, и все… — задумчиво протянул Давид. — Иди знай, кто это был.
— Марк, а следователю ты сказал об этом? — спросила я.
— Черт! Надо же — забыл! — он хлопнул себя по лбу. — Ведь я вспомнил об этом, когда достал телефон. Где он?
— Уже ушел, но ты можешь взять у Боаза его номер телефона и позвонить, — предложил Давид.
— Не хочу, — Марк вдруг комично скривил физиономию, — он такой противный…
— Что значит не хочу?.. — продолжал настаивать Давид. — Это же не просто так! Убит человек, ты, вероятнее всего, видел потенциального убийцу, и не сообщить в полицию? Где твое чувство ответственности?!
— Что ты ко мне прицепился?! — Марк не на шутку разозлился. Он вскочил с места, лицо его покраснело, он был готов наброситься на журналиста. — Если ты такой правильный, то сам и иди, а я сюда отдыхать приехал и причем за свои деньги.
Вокруг начали собираться кибуцники. Марка принялись успокаивать со всех сторон. Он вроде бы поостыл, махнул рукой и в сопровождении Рона направился в столовую.
Настроения что-то проглотить не было никакого. Денис сидел напротив и читал газету. Газета была вчерашняя, поэтому об убийстве в кибуце в ней ничего не говорилось.
Он отложил газету в сторону и внимательно посмотрел на меня.
— Ну что, Лерочка, поедем домой или останемся отдыхать?
Меня обуревали противоречивые чувства. С одной стороны, тут убили человека и все наши попутчики уже паковали чемоданы. А с другой стороны, я этого отпуска ждала неизвестно сколько. Вся эти предвыборные баталии, преподавание иврита пожилым советским деятелям, стремящимся на командные посты в муниципалитет какого-нибудь Тель-Мухосранска отняли у меня столько сил и здоровья, что я просто была обязана хорошо отдохнуть. Приближалось суровое лето, со зноем и суховеем. Буду потеть и страдать от жары. Так почему не насладиться приятными деньками на природе, если к тому же и «уплочено», как сказал бы кот Бегемот. Ведь я — Телец, а Тельцы к деньгам относятся трепетно…
— Остаемся, — твердо сказала я, хотя в глубине души сознавала, что лукавлю. Уж больно мне хотелось досмотреть драму, главным действующим лицом был покойный Йоси.
Неожиданно в зал вошла целая делегация, наряженная строго и торжественно. Мужчины в галстуках, дамы в костюмах и на каблуках. Они составляли разительный контраст с кибуцниками, одетыми в рабочую одежду. Все они цепочкой потянулись к солидному человеку, примерно пятидесяти с небольшим лет, сидящему за угловым столиком. У него была странная борода клочьями двухнедельной давности. Делегация подошла к нему, мужчины наклонялись и жали руку, дамы целовали бородатого и все оживленно говорили по-английски.
