Издательство «Развлечение» - Невинно казненный
Пинкертон начал терять терпение.
— Все это вы можете говорить кому угодно, но только не мне! — ответил он. — Вам не удастся провести меня! Я прекрасно видел, как вы положили в кассу пятьсот долларов, полученные вами от этого господина! Он заплатил вам пятьсот долларов за то, чтобы вы молчали!
— Я не знаю, откуда вы это взяли! — возразил Натансон. — Я сказал вам одну только сущую правду, а если она вам не нравится, то я в этом не виноват! Какое вы имеете основание думать, что меня вообще можно купить? Я человек честный и на такие дела не иду…
— Довольно! — резко оборвал его Пинкертон. — Сознайтесь в том, что вы получили пятьсот долларов от этого человека за то, чтобы вы молчали в случае, если к вам обратятся с запросом, была ли у него тяжба с Давидом Саломоном! Вы признаете это или нет?
— Нет, не признаю, потому что это неправда! Вы жестоко ошибаетесь, мистер Пинкертон!
— А если я буду настаивать на своем? — резко ответил сыщик. — Если я вам заявлю, что немедленно арестую вас в случае дальнейшего отпирательства?
Натансон побледнел.
— Арестуете! — воскликнул он. — Но за что? Вы не вправе сделать этого! Я ничего дурного не сделал, и у вас нет никаких оснований к этому.
— Хорошо, мистер Натансон! — ответил Пинкертон с улыбкой. — Я пока еще воздержусь от этого, так как я добьюсь своей цели и без вашей справки! Как бы там ни было: признаете ли вы, что состояли поверенным казненного Давида Саломона?
— Да, признаю!
Пинкертон встал и подошел к двери. Но тут он еще раз обернулся и сказал:
— Еще одно, мистер Натансон! Я в этом деле буду действовать энергично, и, полагаю, вам попутно тоже попадет. Для ближних ваших будет весьма желательно, если вы на несколько лет отправитесь в места не столь отдаленные. Прощайте!
С этими словами сыщик ушел, а адвокат остался в своем кабинете в весьма неприятном настроении.
Глава IV
Арестуйте меня!..
Полицейский инспектор Мак-Коннел сидел у себя в кабинете в здании главного полицейского управления в Нью-Йорке за работой.
Вдруг к нему вошел вестовой и доложил:
— Вас настоятельно желает видеть какой-то бродяга!
— Бродяга? Что ж, пусть войдет!
Спустя несколько минут, в кабинет вошел какой-то плохо одетый мужчина с испитым лицом и поклонился инспектору.
— Что вам угодно? — спросил Мак-Коннел.
— Меня зовут Джекоб Гаррис! — ответил незнакомец, — Я хотел бы поговорить с вами с глазу на глаз, мистер Мак-Коннел!
Мак-Коннел дал знак вестовому, и тот вышел. Затем он взял со стола маленький револьвер и начал вертеть его в руке. Приходилось допускать возможность, что незнакомец явился с намерением произвести покушение, и Мак-Коннел на всякий случай приготовился дать должный отпор.
Он не заметил, что бродяга слегка улыбнулся, когда увидел револьвер.
— Ну, что ж вам нужно? — снова спросил инспектор.
— Я должен доверить вам тайну! — заявил незнакомец, подойдя ближе.
— Говорите, в чем дело?
Вдруг бродяга громко воскликнул:
— Арестуйте меня!
— Арестовать вас? За что?
— Я — убийца Сары Саломон!
Инспектор невольно растерялся:
— Что такое? Вы — убийца Сары Саломон? Вы написали письмо судье Буту?
— Да, я написал это письмо!
— Отлично, в таком случае я арестую вас! Но что побудило вас явиться в полицию? Совесть, что ли, замучила вас?
— Нет, я явился для того, чтобы истинный убийца был наказан!
— Стало быть, вы сами хотите сесть на электрический стул?
— Ничего подобного!
— Неужели вы полагаете, что отделаетесь более легким наказанием? Тем более что из-за вас пострадал невинно другой?
— Нет. этого я не полагаю, — ответил бродяга, — но дело в том, что на самом деле я вовсе не убийца.
Мак-Коннел сердито топнул ногой.
— Послушайте, — крикнул он, — как вы смеете дурачить меня?
Но вдруг бродяга заговорил совершенно другим голосом:
— Друг мой, Мак-Коннел. Зачем вы так волнуетесь? Стоит мне немного переодеться, и вы не узнаете меня.
Мак-Коннел был крайне озадачен — такого сюрприза он не ожидал.
— Это вы, мистер Пинкертон, — воскликнул он, — ни за что не узнал бы вас!
— Тем лучше! — ответил сыщик. — Дело в том, что я явился действительно для того, чтобы быть арестованным как убийца Сары Саломон!
— Ничего не понимаю. Ведь не вы же ее убили?
— Понятно, нет! Но таким способом я надеюсь напасть на след истинного убийцы.
— Вы думаете, он заявит о себе, когда узнает, что из-за него должна погибнуть вторая невинная жертва? Не думаю. Я лично убежден, что он совершенно хладнокровно допустит казнь и второго невинно осужденного.
— Почем знать. Он допустил казнь Давида Саломона, ибо он добивался ее, желая отомстить ему и его матери, которые разорили и погубили его. А теперь дело обстоит иначе. Убийца, по всей вероятности, тем или иным путем объявит, что арестованный, выдающий себя за убийцу, вовсе не совершал этого убийства. А если и тут нам не удастся найти преступника, то мы обнаружим его на суде во время разбора дела. Одним словом, снова повторяю: арестуйте меня.
— Недурно придумано, — ответил инспектор, — значит, прикажете арестовать вас?
— Конечно. Призовите полисмена и прикажите отвести меня в тюрьму. Завтра, а может быть, еще и сегодня, я письменно изложу в наиболее правдоподобной форме, каким образом было совершено убийство. Об одном только буду просить: назначайте поскорее суд над Джекобом Гаррисом. В данном случае сделайте исключение, а то мне не особенно приятно сидеть несколько недель за решеткой.
— Могу ли я посвятить судью Бута в это дело?
— Можете, но только под строжайшим секретом.
— Ладно, тогда можно будет скоро назначить суд. Так как мнимый убийца сознается во всем, то предварительное следствие не займет много времени, и ваше желание будет исполнено.
— Итак, мистер Мак-Коннел, поторопитесь. Я с нетерпением ожидаю минуты, когда наконец буду сидеть за решеткой. Суд, пожалуй, может быть назначен уже через два-три дня?
— Я сделаю все что могу, — ответил Мак-Коннел, крепко пожимая руку тому, кого собирался отправить в тюрьму.
Затем он позвонил. Явился полисмен.
— Отведите этого человека в тюрьму, — приказал инспектор, — личность свою он удостоверит сам. Он — убийца Сары Саломон. А затем спросите по телефону у судьи Бута, может ли он сейчас же поговорить со мной по очень важному делу?
Сыщика отвели, и спустя несколько минут он уже сидел в одной из самых надежных камер тюрьмы.
Под вечер того же дня его привели на допрос к судье Буту. Тюремные служители были немало поражены, когда их выслали из комнаты на время допроса. Обыкновенно при допросе присутствовали два служителя для предупреждение бегства или какого-либо насилия со стороны арестанта.
Бут долго смотрел на бродягу и наконец спросил в недоумении:
— Неужели на самом деле это вы, мистер Пинкертон?
— Я самый и есть, — проговорил сыщик своим обыкновенным голосом и немного приподнял свой парик.
Только теперь судья вполне узнал сыщика.
— Призовите поскорее вашего секретаря, — сказал последний, — я дам показания по поводу совершенного убийства. Скажите, мистер Бут, когда может состояться суд?
— Я устрою, чтобы разбор дела был назначен не далее как через три дня. Правда, это нелегко устроить, но я приложу все усилия, и, надеюсь, мне уступят.
— Ну что ж, постараюсь за это время не потерять терпения. А теперь приступим к допросу.
Судья призвал секретаря и двух тюремных служителей. С арестанта был снят допрос, на котором Пинкертон показал, что совершил убийство из мести. Он придумал очень правдоподобное описание преступления, и протокол был составлен.
Затем его отвели обратно в тюрьму.
Еще в тот самый день, когда Нат Пинкертон в образе бродяги выдал сам себя полиции, в газете появились статьи по этому поводу.
Известия газет произвели огромную сенсацию; повсюду только и говорили об этом деле и высказывались сожаления об участи, постигшей невинно осужденного Давида Саломона.
На утро следующего дня арестант снова был вызван к судье Буту, и снова тюремные служители должны были выйти из комнаты.
Бут встал и торопливо проговорил:
— Пожалуйте сюда, мистер Пинкертон. Ваши ожидания сбылись. Истинный убийца уже дал знать о себе.
Он передал сыщику письмо, полученное им рано утром, в котором было сказано следующее:
«Судье Буту в Нью-Йорке.
Я узнал из газет, что в полицию явился некий Джекоб Гаррис и выдал себя за убийцу еврейки Сары Саломон. Человек этот лжет. Он либо с ума сошел, либо просто ищет смерти. Он убийства не совершал. Освободите его, он к этому делу совершенно не причастен. По почерку настоящего письма Вы увидите, что я уже раз писал Вам; тогда уже я сообщил Вам, что в убийстве виновен я и что Вы никогда меня не поймаете. Теперь повторяю то же самое. Джекоба Гарриса посадите в сумасшедший дом, ибо он, очевидно, помешан.
