Леонид Медведовский - Третья версия
— Подтвердились первоначальные выводы. Кровь, найденная на скамье, соответствует группе крови потерпевшей. На голове — три серьезные раны, скончалась от кровоизлияния в мозг.
— Кто она, мы так и не знаем. Были бы хоть какие-нибудь наметки. Ну, например, профессия.
Лихарев помолчал, обдумывая ответ.
— Вопрос непростой. Обычно больше всего сведений дают руки. Писчий мозоль указывает на конторского служащего или журналиста, мелкие порезы и следы ожогов — на повара. Следы металлических опилок — слесарь, каменного угля — кочегар. И так далее. В данном случае — ничего определенного, никаких явных признаков. Руки нежные, мягкие, ухоженные, маникюр постоянный, все время обновляющийся…
— Значит, кем работала потерпевшая, ты сказать не можешь? Жаль. Это помогло бы нам сузить круг поиска.
— Я и сам ломаю голову. Постоянный маникюр, ухоженные руки. Возможно, вообще нигде не работала. Домашняя хозяйка.
— Ну-ну, не так презрительно, — улыбнулась Майя Борисовна. — Социологи считают, что домашний труд по интенсивности сравним с шахтерским.
— Обручальное кольцо у потерпевшей — на левой руке. Значит, разведенная или вдова — забот домашних вдвое меньше. Если не втрое.
— И все-то ты про нас, про женщин, знаешь…
— Нет, серьезно! — Лихарев продолжал развивать возникшую мысль. — Может быть, последнее время она питалась в кафе и ресторанах. Завтрак, обед, ужин — постоянный посетитель. Кстати, не такой уж редкий вариант в наш эмансипированный век. Между прочим, это может дать путеводную нить для розыска. Официанты памятливы на лица.
— Да, мысль неплохая, — согласилась следователь. — Что показала дактилоскопия?
— В нашей картотеке она не значится. По всей вероятности — не судима.
— Скорей всего, что так. И все же для полной уверенности запроси Москву. Вдруг она приезжая?
— Запрошу, — коротко ответил Лихарев.
— И вот еще что, Юра, — продолжала Соколова, — надо установить, где изготовлена одежда убитой, когда была в продаже. Пусть твои ребята займутся этим.
— Уже занимаются.
— И, пожалуйста, договорись, чтобы портрет погибшей был помещен на розыскных стендах.
— Договорился, — пряча улыбку, ответил Лихарев.
— Как, уже? Ну, знаешь… Теперь я вижу: мы действительно давно не работали вместе.
10
Капитан Мороз и курсант Белухин шли по длинному коридору мимо дверей с табличками: «Биологическая лаборатория», «Трасологическая», «Баллистическая»…
Сотрудники в белых халатах, попадавшиеся навстречу, здоровались с Морозом как со старым знакомым — было видно, что он здесь частый гость.
— Отпустите, товарищ капитан, — канючил Белухин. — Я же в уголовном розыске на практике, а не в ОБХСС. Мне майор Лихарев приказал: сдай деньги н сразу назад. А вы!.. Пустите душу на поляну!
— Задолдонил! Ну что тебя к этому Лихареву так тянет? — сердился Мороз. — Медом его намазали, что ли?
— В угрозыске интересней, — без лишней дипломатии отвечал курсант. — А у вас что — сплошные бумажки.
— Ну да, ну конечно. — Голос Мороза вздрагивал от еле скрываемой обиды. — Там же стрельба, засады, погони — романтика, одним словом. Слушай, Коля, ну неужели тебе неинтересно словить, скажем, взяточника, расхитителя, спекулянта? И не только словить, но и посадить на скамью подсудимых. Ну, скажи, разве неинтересно участвовать в схватке интеллектов, к чему, в конечном счете, сводится вся наша работа?
— Нет, все это будь здоров как интересно. Но вы все же отпустите меня, товарищ капитан.
— Не убедил? Эх, молодо-зелено! — тяжко вздохнул Мороз, хотя самому едва перевалило за тридцать. — Ладно, Коля, сейчас потолкуем с экспертом, и если ничего такого не возникнет…
— Возникнет, Евгений Игоревич, — подковырнул Белухин. — У вас беспременно возникнет.
— Р-разговорчики в строю! — Мороз состроил свирепую гримасу и шутливо боксанул Николая в плечо.
Они вошли в физико-химическую лабораторию экспертно-криминалистйческого отдела.
— Привет, Валерий! — поздоровался Мороз с экспертом. — Чем увенчались твои бессонные труды?
Бегло пожав протянутую руку, Клюшин снова углубился в расчеты, давая понять, что у него есть дела юважней и кавалерийским наскоком его не возьмешь. Мороза ничуть не смутил прохладный прием. Он как в в чем не бывало расхаживал по лаборатории, заглядывал через плечо эксперта.
— Все пишет и пишет. Валера, кончай волынку! Смотри, кого я тебе привел! Николай Белухин — гроза подпольных миллионеров, бич спекулянтов и расхитителей. Я тебя расписал ему как кудесника экспертизы, к которому сам Шерлок Холмс не погнушался бы пойти на выучку, а ты… Клюшин крутанулся в кресле навстречу Морозу.
— Ох, и надоел ты мне, Женька! Нет бы самому пораскинуть мозгой, все норовишь на экспертизе выехать.
— Не понял, — посерьезнел Мороз. — Что имеется в виду?
— Ты сумку осмотрел как следует? В карманчики заглянул? Дно картонное вынул?
Мороз растерянно моргал.
— Знаешь, как-то не пришло в голову. Эти чертовы деньги… Кстати, ты проверил — не фальшивка?
— Деньги настоящие, в розыске не числятся. Общая сумма девяносто шесть тысяч.
— Примерное время выпуска? Клюшин ехидно скривил губы.
— Женя, ты забываешь, где находишься. Может быть, у вас в ходу такие словечки: примерно, приблизительно, грубо ориентировочно, что-то около… А у нас все точно, все по науке. Деньги выпущены в период с семьдесят второго по восьмидесятый год.
— Так. И что из этого следует?
— А я откуда знаю? — Клюшин направился в соседнюю комнату.
— Ага, — удовлетворенно прижмурился Мороз. — Кое-чего не знаешь и ты. Твое слово, стажер! Смекаешь, в чем дело?-
— Признаться, не очень, — промямлил Николай.
— Не очень? Или очень не? — резвился Мороз. — Ну слушай, стажер, набирайся ума, пока к Лихареву не ушел. Судя по всему, найденные деньги похищены не сразу, а накапливались в течение нескольких лет. Чаще всего, расхититель и накопитель — одно лицо. Украл и — в кубышку, наворовал побольше — в тайник. И если после восьмидесятого года кубышка больше не наполнялась, что сей факт означает?
— Это означает… — не очень уверенно начал Белужин. — Это свидетельствует о том, что накопитель выбыл из племени расхитителей.
— Правильно, стажер! И что мы можем предположить?
— С ним что-то стряслось. Допустим, отбросил коньки. Или присел лет на десять.
— Хорошо мыслишь, стажер! А теперь представим, что некто в сером, предугадав возможную посадку, спрятал клад в укромном месте, так называемом схроне…
— Срок кончился, — подхватил Белухин, — некто вышел на свободу, отрыл из земли свой тайник… Товарищ капитан, потому прохожий и швырнул сумку в воду. С такой уликой он непременно загремел бы на новый срок.
— Точно, стажер! Ради своего спасения ящерица отбросила хвост, зная наверняка — вырастет новый. И здесь кроется определенная опасность. Если он с такой легкостью расстался со своей кубышкой, значит, у него в загашнике есть какие-то варианты…
Из соседней комнаты вышел Клюшин, неся в руке полиэтиленовые кульки.
— Думаю, Женя, деньги были спрятаны не в земле. Анализ этих пакетов выявил следы органических кислот.
— Это еще что такое? — удивился Мороз.
— Похоже на квашеные овощи. То ли кислая капуста, то ли соленые огурцы.
— Ни слова более! — дурашливо закричал Мороз, закрывая глаза пухлой ладонью. — Такие речи в рабочее время?.. — Он выразительно сглотнул слюну и уже серьезно спросил: — И что по этому поводу думает наш уважаемый эксперт? Можно ли допустить, что деньги хранились в бочках из-под этой королевской закуси?
— Вполне. Но лично я предпочитаю лимон.
— Ты, старик, всегда был пижоном-культурнопитейщиком. Ладно, излагай дальше. Или уже все?
— Нет, Женя, не все, чудеса только начинаются. Прошу внимания на экран. — Клюшин нажал кнопку проектора. На белом полотне появилось увеличенное изображение — зеленоватый обрывок бумаги. — Дно сумки, вынутой из воды, было покрыто картоном. Снизу к нему приклеился этот обрывок, представляющий часть обложки школьной тетради. В том месте, где обычно пишется фамилия, остались только две буквы: «Ч» прописное и «е» строчное. Дальше — неровный обрыв, который прошел и через имя. Оставшиеся буквы менее отчетливы, их пришлось восстанавливать. Тем не менее, конец имени прочесть можно — «…анта». Предполагаю, что полное имя — «Иоланта».
— Опера Чайковского, семь букв, — мгновенно выпалил любитель кроссвордов Белухин.
— Верно, — похвалил эрудита Клюшин. — Эти меломаны в погоне за экзотикой готовы на любую нелепицу. Был случай, когда родители назвали дочку Травиатой. Слов нет, звучит красиво. Но в переводе-то означает — «падшая».
