Александр Скрягин - Главный пульт управления
Раздался треск. В руке Ефим сжимал длинный кусок полосатой ткани. Это был рукав водительской рубашки.
Автомобиль, уходил в сторону поселка, безжалостно обдирая болтающейся незакрытой дверцей листья с тополиных кустов.
Через несколько секунд внедорожник скрылся за поворотом.
И – все стихло. В узком тенистом туннеле, где только что сражались человек и автомобиль, снова повисла зеленая стеклянная тишина.
Мимикьянов перевел дыхание, посмотрел на зажатый в ладони трофейный рукав, пожал плечами, и бросил его в кусты. Затем посмотрел на асфальт. Сыгравшая в схватке решающую роль связка ключей обнаружилась быстро. К счастью, она не улетела в канаву, а лежала на асфальте, у самого забора, шагах в пяти от майора.
Он подобрал связку, подбросил ее на ладони и засунул на законное место в карман брюк.
«Госномер? – спросил себя Мимикьянов, восстанавливая в памяти переднюю и заднюю части исчезнувшего автомобиля: – Нет, переднего номера вообще не было, – сказал он себе, – а, задний – замазан грязью, но что-то все-таки проглядывало… Вроде, две семерки в конце…»
Он постоял с минуту, подумал и сказал себе:
«Непонятно! Ну, совершенно ничего не понимаю…»
Пожав плечами, Ефим продолжил свой путь.
Майор Мимикьянов даже не подозревал, о том, что случившееся с ним странное происшествие станет только началом в длинной цепи куда более странных и опасных событий. Хотя его собственная Интуиция честно пыталась ему это сказать.
Но не услышал ее майор.
Люди, внимательнее относитесь к своей собственной Интуиции! Это поможет вам в самые нелегкие часы вашей жизни.
3. Дом, в котором живет Сова
В холле гостиницы «Машиностроитель» царили прохлада и сумерки.
В его углу даже горела настольная лампа под матовым колпаком.
Свет лампы падал на сидящую за высокой деревянной стойкой женщину. Широкое лицо в больших круглых очках делало дежурного администратора гостиницы похожей на большую лесную сову-змеелова. На плечах у нее лежала серая мохнатая шаль, а полную шею украшали медовые шарики янтарных бус. Сова занималась вязанием. Длинные блестящие спицы так и мелькали в ее небольших руках.
Майор пересек сумрачное пространство холла и приблизился к стойке.
Оторвавшись от рукоделия, Сова сквозь линзы очков посмотрела на Ефима, будто видела его в первый раз. Потом она неторопливо засунула спицы с клубком шерсти внутрь стойки и произнесла:
– Здравствуйте, Ефим Алексеевич!
– Здравствуйте, Ираида Михайловна! – слегка поклонился майор.
– Номерок снять хотите? – наклонив голову, поинтересовалась администраторша.
– Нет, спасибо, номерок не хочу.
– А что же вы тогда хотите от старой женщины? – чуть приподняла брови Сова.
– Старой женщины здесь не вижу, – отозвался хитрый оперативник. – Я здесь зрелую женщину вижу. Хочу поговорить.
– На какую тему? – с любопытством в голосе поинтересовалась Сова.
– Хочу узнать, что зрелые женщины ценят в мужчинах? Ум или внешность? Очень мне это интересно. Побеседуем?
– Что же, раз такая тема, я – согласная, – кивнула Сова и крикнула: – Галя! Погляди тут, я отлучусь ненадолго.
– Ах-х-ха…Жу-жу… – невнятным эхом отозвались сумеречные коридоры гостиницы.
Ефим вгляделся в коридорную темноту. И в груди у него ворохнулось необычное ощущение. Он словно в одно мгновение ощутил вкус и аромат, целой эпохи, твердым шагом прошедшей по этому послевоенному дубовому паркету! Какие звезды на генеральских мундирах видели эти коридоры!.. Какие золотые лауреатские медали на штатских пиджаках. Сколько душистого армянского коньяка было выпито за высокими дверями, и какие дискуссии о неясных путях развития мировой науки и покрытых мраком дорогах истории здесь звучали!
Мимикьянову казалось: там – в коридорах, уходящих в глубину гостиницы, шевелились не обычные пыльные сумерки, а словно бы слегка подрагивал густой студень, в который, застыв, как уха в холодильнике, превратились события, что клокотали здесь в минувшие десятилетия.
– С вами, Ираида Михайловна, работать одно удовольствие! Вы всегда все правильно понимаете, – сказал майор, обращаясь к своей информаторше.
Гостиничная администраторша сползла со своего высокого, как насест, стула и указала подушечкой толстенькой ладошки на маленькую дверь в деревянной панели за своей спиной. Ефим заметил, едва ли не каждый ее пухлый пальчик имел свое персональное кольцо.
В крохотной комнатке, кроме узкого диванчика, вплотную размещались: матерчатое кресло, тумбочка и низкий круглый столик. Зато окно занимало почти всю стену. После темного холла Ефим даже зажмурился от яркого солнца.
Сова взглянула на него и, приподнявшись на носки, задернула плотные, цвета ржавого железа, шторы.
Когда она оказалась к нему спиной, Ефим окинул взглядом ее фигуру: широкие бедра упруго натягивали бежевую юбку, а ноги в чулках сохраняли умеренную стройность. Он выставил фигуре Ираиде Михайловны положительную оценку, без всякой скидки на возраст.
Гражданка Оскольцева Ираида Михайловна являлась одним из лучших осведомителей майора Мимикьянова в поселке Машиностроительного завода имени Бачурина. Информацию, она всегда давала качественную, не хуже чем опытный оперативник: что за командировочный прибыл на завод, с какой целью, где и с кем ночует, и какое производит общее впечатление. А точная первичная информация для контрразведчика – все равно, что прочный фундамент для дома.
Пятнадцать лет Ираида Михайловна проработала конструктором в СКБ «Экран». После его закрытия, несколько лет трудилась в отделе Главного конструктора на заводе. А, когда и там произошло резкое сокращение, поступила работать администратором в заводскую гостиницу «Машиностроитель».
Майор сел в кресло, а Оскольцева захлопотала с чайными принадлежностями.
– У меня облепиховое варенье есть! Вку-у-усное! Хотите попробовать, Ефим Алексеевич? – спросила администраторша.
– Отчего не попробовать? – согласился майор.
Хозяйка поставила на столик вазочку с оранжевым вареньем, щелкнула кнопкой пластмассового электрического чайника и опустилась на диван. Пружины под ее телом деликатно скрипнули. Женщина взглянула на гостя и мягким движением поправила на груди невесомую пуховую шаль.
– Я вот что хотел спросить у вас, Ираида Михайловна… – отодвинул в сторону приятные мысли и приступил к работе Ефим. – Говорят, у вас тут человек пропал?
– Пропал, – кивнула Сова.
Вскипевший чайник громко щелкнул, выключаясь.
Женщина начала разливать чай.
– Ну, и что можете сказать? Доложите! – строгим голосом произнес майор. Он знал: подобный тон на бывшую конструкторшу, двадцать лет проработавшую на закрытых производствах, действовал, как кнопка «запуск» на танковый дизель.
– В пятницу, на 12–00, у Чапеля Юрия Федоровича закончилась оплата номера, – начала четко докладывать администраторша. – Вещи – в номере, а самого – нет. Сутки прошли – нет.
– Ясно. Ваши действия? – спросил майор.
– Набираю приемную директора: так, мол и так, не знаете, куда ваш командировочный подевался? Они отвечают: не знаем ничего. Только трубку положила, межгород заливается. Москва. Чапеля спрашивают. Прямо кричат на меня, почему его мобильник молчит? Почему, да почему? Я им отвечаю: а, я-то откуда знаю? Он вообще в гостинице больше суток не появлялся. Они мне: так, что же вы мер не принимаете? Я – им: а то, я без вас не знаю, что мне делать! И тут же на завод Ренату Николаевичу позвонила, он в милицию сообщил, и сам сюда приехал.
– Понятно, – кивнул майор, глотая терпкий горячий чай. – Ну, а какое этот постоялец вообще на вас впечатление произвел? Каким человеком показался?
– Да, я его и видела-то только в пятницу утром, как на дежурство заступила… – извиняющимся тоном произнесла плечи Оскольцева. – Он накануне вечером заехал. Его не я, а Лидка Чумаченко селила… Ну, утром в пятницу он мне ключ от номера сдал и ушел… Сказал, вечером уедет. Вообще-то, мужчина солидный, сразу видно, – настоящий оборонщик! Уж я-то знаю, повидала!
– Бальзам! – сказал майор, слизнув с ложки облепиховое варенье. – Не варенье, а утешение! А куда ж ваш постоялец подеваться мог, а, Ираида Михайловна? Может, женщина у него здесь появилась? Знаете, как в командировке бывает?
– Да, уж знаю… – поджала губы администраторша. – Только не похоже. Он мужчина деловой… Серьезный… Сразу видно, не котяра, который за первой юбкой побежит. Ну, если даже и заночевал у какой-нибудь, потом-то должен был появиться!.. Сколько ж можно варенья скушать? Это только кажется, что целую банку, а, как начнешь есть, быстро приестся! Правильно ведь говорят: делу время, а потехе час! А ведь, до сих пор нет!
Майор аккуратно зачерпнул десертной ложечкой ароматный оранжевый нектар.
– Ну, а что ж, по-вашему, тогда могло с ним случиться, Ираида Михайловена? – спросил он, поднося ложку с вареньем ко рту.
