Шарль Эксбрайа - Алиби на выбор. («Девушки из Фолиньяцаро»).
— Иларио, где Тимолеоне?
— Он работает.
— Вот это новость! Он никогда в жизни не работал, неужели он начнет теперь, в его-то возрасте?
— Он не хочет, чтобы его беспокоили.
— Можешь положиться на меня, Иларио, это случится!
— Я не могу этого допустить, синьора!
И в подтверждение своей решимости карабинер стал перед входом в участок, раскорячив руки и ноги.
— Ты это серьезно, Иларио?
— С вашего позволения, синьора.
Элоиза подошла к нему вплотную и сказала с состраданием:
— Ты в самом деле думаешь, что можешь мне помешать?
* * *Рагу тушилось уже ровно час. Тимолеоне собирался приступить к дальнейшим кулинарным операциям, когда какой-то шум заставил его подскочить. Не подумав снять фартук и положить двузубую вилку, которую держал в руке, он в три прыжка пересек кабинет и открыл дверь в служебное помещение. Представившееся ему зрелище заставило его открыть рот от удивления. Иларио Бузанела сидел на шкафу с делами. Очутиться там он мог бы, только став на стул, но стула рядом со шкафом не было, а поза карабинера и его более, чем обычно, тупой вид свидетельствовали о том, что произошло нечто из ряда вон выходящее. Тимолеоне знал синьору Россатти всю свою жизнь и не мог заблуждаться. Без гнева, но голосом полным упрека он осведомился:
— Что ты еще наделала, Элоиза?
— Этот клоун сказал, что не даст мне войти.
Совершенно забыв о своем фартуке и вилке для жаркого, Тимолеоне выпрямился и сурово поглядел на нее.
— Элоиза, ты не имеешь права так отзываться о человеке, носящем такой же мундир, как твой сын! Ты наносишь ущерб достоинству карабинеров!
— А ты, Тимолеоне?
— Я?
— Ты, может быть, считаешь, что подобное одеяние внушает уважение к закону?
Вспомнив о своем костюме, Тимолеоне покраснел до ушей.
— Шум, который ты произвела, застиг меня в самый разгар расследования, я бы сказал изучения…
— Вижу, вижу!
— Кроме того, тебя не касается, как я провожу свое время, когда нахожусь у себя, Элоиза Россатти! Я знаю одно: существуют правила, и Иларио обязан… Но прежде всего, почему он находится наверху, а?
— Прошу тебя, Тимолеоне, не будь идиотом. Я тебе уже сказала, что он не хотел меня впустить.
— Но это не объясняет, почему…
— Я его слегка отодвинула.
— Слегка, да?
— Ну… Он ничего не весит, этот тип!
— Разве это объяснение? А ты, Иларио Бузанела, ты настоящий позор для карабинеров!
Сидя на шкафу и постепенно начиная понимать, что с ним произошло, Иларио справился:
— Почему, шеф?
Тимолеоне призвал свою посетительницу в свидетели:
— Слышишь, Элоиза? Он еще спрашивает, почему я думаю, что он не делает чести своему мундиру!
Опустив глаза, синьора Россатти лицемерно подтвердила:
— Нынешние мужчины, Тимолеоне, уже не то, что старшее поколение!
Бузанела робко попытался протестовать:
— Но ведь, шеф, это она…
— Что из этого? Ты считаешь себя способным следить за порядком, но если нервная женщина легонько тебя толкнет, ты спасаешься от нее на шкафу?
— Не я полез туда, это она меня забросила!
— На твоем месте я бы не стал этим хвастаться. Спускайся и запиши в регистрационной книге, что я тебе даю два дня ареста! Что касается тебя, Элоиза, постарайся запомнить, что законы следует уважать, а приказания исполнять! И я нахожу возмутительным, что мне приходится напоминать об этом матери капрала Амедео Россатти! А кстати, где он сам?
Это напоминание о ее переживаниях заставило Элоизу простонать:
— Я как раз и хотела с тобой поговорить, Тимолеоне, о моем сыне!
— Да?.. С ним что-то серьезное?
— Хуже не бывает!
— Правда?.. В таком случае пройди в мой кабинет.
Оставив Бузанелу заниматься горным спортом в одиночестве, они уселись в маленькой комнате, где начальник карабинеров, как полагали, должен был решать сложные проблемы, имевшие отношение к поддержанию общественного порядка в Фолиньяцаро.
— Садись, Элоиза, и перестань плакать, потому что ты уже походишь на пострадавший от жары рокфор. Скажи мне, чем сейчас занимается твой сын, вместо того чтобы находиться здесь, куда его призывает долг?
— Тимолеоне, ты оскорбляешь несчастную мать!
— Это тебя-то?
— Да, меня, а что касается Амедео, то ты его не скоро увидишь!
— Помоги мне святой Иосиф, он что, дезертировал?
— Можно сказать, что так!
— Элоиза, думай, что ты говоришь! Сейчас не до шуток!
— Так ты воображаешь, бессердечный толстяк, что мне хочется шутить в то время, как мой Амедео умирает?
Тимолеоне очень любил Амедео. Он остолбенел, услышав слова Элоизы.
— Умирает? Но от чего?
— От любви.
Начальник карабинеров вздохнул с облегчением.
— Только то…
— Только то? Ну и ну! Несчастный! Ты никогда не был способен на настоящее чувство, поэтому думаешь, что все на тебя похожи! Мой сын — это новый Ромео! И так как его Джульетта собирается выйти замуж за другого, то он предпочитает умереть!
— Он не имеет права! Он капрал карабинеров! Его жизнь принадлежит государству!
— Он сейчас в таком состоянии, что плевать хотел на государство!
— Хорошее дело! И это карабинер, который подавал большие надежды! Я надеялся, что он станет унтер-офицером, а потом — кто знает? — может быть, и офицером. И вот, вместо того чтобы думать о своей карьере, этот дурачок хнычет из-за того, что Аньезе Агостини предпочла ему Эузебио Таламани, клерка своего отца! Вот что я тебе скажу, Элоиза: мужчин уже не осталось!
— И это все, что ты можешь мне сказать в утешение?
— Во-первых, твой сын не умрет, а получит восемь дней ареста, которые научат его не относиться к своим обязанностям спустя рукава! Во-вторых, с тобой всегда случались всевозможные истории, и с возрастом это не прошло. Несмотря на это, ты ведь знаешь, с каким уважением я к тебе отношусь?
Синьора Россатти приосанилась, потом проворковала:
— Знаю, Тимолеоне…
— Так вот, при всем моем к тебе уважении, Элоиза, позволь тебе заметить, что ты всегда была, есть и останешься до последнего издыхания страшной занудой.
Поставленная в тупик этим рассуждением, онемевшая от его неожиданной логики, Элоиза смотрела, раскрыв рот, на карабинера, который воспользовался этим, чтобы добавить:
— В конце концов, что я должен, по-твоему, сделать, чтобы заставить Аньезе Агостини любить твоего парня?
— Сделать! Да она его и так любит!
— Это ты так считаешь!
— Нет, она сама! Не позже, чем сегодня утром, она специально пришла ко мне, чтобы мне это сообщить!
— Так пусть выходит за него!
— Она-то очень этого хочет, но ее отец, этот глупец Изидоро, не разрешает ей.
— Аньезе ведь совершеннолетняя!
— Ты прекрасно знаешь, что девушки у нас никогда не бывают совершеннолетними!
— В таком случае пусть выполняет волю отца!
— Чтобы мой Амедео совсем извелся? Нет, Тимолеоне! Неужели у тебя под кителем нет ничего, кроме жира?
Начальник карабинеров попытался ввести разговор в более спокойное русло:
— Послушай, Элоиза… Я совсем не хочу с тобой ссориться, особенно по поводу вещей, которые меня не касаются. Остановимся на этом. Скажи только твоему сыну, что, если он не будет на своем посту в два часа пополудни, я доложу начальству, что он отсутствует без основательной причины! Но знай: это путь к дезертирству, разжалованию и каторжным работам!
Элоиза сразу поднялась и в свою очередь спокойно произнесла:
— Благодарю тебя, Тимолеоне Рицотто. Благодарю тебя не только за то, что ты пальцем не шевельнул для спасения моего мальчика, но еще и за то, что ты хочешь разлучить меня с ним навеки, погубить его!
Начальник карабинеров добродушно расхохотался.
— Ах, ты действительно родом из Фолиньяцаро, милая Элоиза! Сразу все превращаешь в драму! Пусть твой сын быстренько прибежит и докажет, что он получает деньги не зря, и эта идиотская история будет забыта.
— Значит, ты считаешь, что любовь Амедео к Аньезе и Аньезе к Амедео — идиотская история?
— Право, ты начинаешь меня раздражать! Нет, идиотизм заключается в том, что капрал карабинеров, который должен был бы быть настоящим мужчиной, начинает изображать из себя томного пастушка.
— По-твоему, у карабинера не может быть сердца?
— Вернись домой, Элоиза, так будет лучше… Я терпеливый человек, но всему есть предел!
— Нет, я не выйду из этой комнаты, пока ты меня не выслушаешь, эгоист!
— Выслушать тебя? Да я только это и делаю!
— Тимолеоне Рицотто, я требую, чтобы ты арестовал этого Эузебио Таламани, который называет себя клерком нотариуса!
— Арестовать Таламани! Ты что, с ума сошла? Почему я его арестую?
— Потому что он не местный! Потому что он появился здесь два года назад неизвестно откуда и не имеет права сеять беспокойство и смуту в Фолиньяцаро! А если понадобится, то ты арестуешь и мэтра Агостини за то, что он нарушил свое слово! В противном случае предупреждаю тебя, начальник карабинеров, я камня на камне не оставлю от нашей деревни и уйду с сыном в подполье!