Илья Рясной - Вечный кайф
- А это кто? - требовательным прокурорским тоном осведомился Рок.
- Оксана! - на том конце провода визжали.
- А чего орешь-то? Чего орешь, дура? Это Рок, понятно? Рок, говорю!
- И чего?! , - Ворону давай!
- Нет ее! - истерично завопили на том конце провода.
- А где она?
- Умерла!
- Шутим, - угрожающе произнес Рок.
- Я говорю - умерла! Почти умерла! Вон валяется! Дохнет!
- Ух ты, а "герыч"? - заволновался Рок. - Она мне должна была!
- Она умирает, понимаешь, козел?
- За козла ответишь... "Скорую" ей вызывай.
- Они ее не берут, - Оксана зарыдала. Явственно слышалось шмыганье носом. Она умрет!
- Э, пусть скажет, где "гера", и потом откидывается.
- Ты чего? - прошептал я. - Скажи, что сейчас приедешь.
- Сейчас приеду, - пообещал Рок. - Откачаем Ворону. Не трясись, коза, все будет путем...
* * *
Мы с Асеевым остановились на лестнице между пятым и шестым этажами. А Рок поднялся на шестой и начал названивать без остановки в квартиру.
- Открывай, коза, серый волк пришел! - заорал он. Дверь медленно, со скрипом отворилась, будто открывавший ее был на последнем издыхании.
- Ну, че тут? - Рок ворвался в квартиру. Дверь прикрыли.
- Пошли, - кивнул я.
Мы по стеночке подобрались к девятнадцатой квартире.
Номерок был 61 - но не верь глазам своим. Просто "19" приколотили вверх ногами. Обитатели этой квартиры внимания на подобные мелочи сроду не обращали.
- Э, Ворона, вставай! - послышалось из-за двери. - Действительно хреново ей... Откачивать надо.
- У-у, - послышался вой скорее всего Оксаны, приятельницы хозяйки. Видимо, Воронова орать уже не могла.
- Откачаем... "Геру" давай, что Ворона обещала.
- Я не знаю где, - с вызовом, в котором легко читалась ложь, воскликнула Оксана.
- Все ты знаешь, овца! Все знаешь. Ну...
В квартире чем-то зашелестели, что-то ухнуло - будто мешок с потолка рухнул.
- На, - воскликнула Оксана. - Больше нет.
А нам больше и не надо. Сбытом считается и просто передача наркотика. Так что Оксану можно уже упекать. Я распахнул дверь и приветливо произнес:
- Привет, ласточка. Руки вверх. Отдел по наркотикам.
- У-у-й-а! - послышался утробный вой из глубины самого существа коренастой, белобрысой, прыщавой девахи. Она приткнулась спиной к стене, будто желая вдавиться в нее или в крайнем случае размазаться по ней.
- Да не надрывайся, - Асеев встряхнул Оксану. - Где Ворона?
- Та-ам, - она ткнула в сторону комнаты.
Ворона - гражданка Воронова Анастасия Даниловна - с момента прошлой встречи прилично изменилась. Была такая розовощекая пышечка. А теперь стала синещекой, и уже не пышечка. И кто ей даст восемнадцать лет?
Она лежала на диване и хрипела.
Асеев нагнулся над ней и осведомился:
- Перебрала?
- Ага, - закивала Оксана, размазывая ладонями по лицу струящиеся ручьями из глаз слезы.
- Героин?
-Ага.
- Ты какого черта врача не вызвала? - спросил я.
- Вызвала-а, - взвыла Оксана.
- И что?
- Бригада приехала-а... Настю осмотрели-и... Сто баксов запросили-и...
-И? - Где я им сто баксов возьму? - Ты так и сказала?
- Ага.
- А врачи?
- Обернулись и молча ушли.
- Помирать оставили?
- Ага-а.
- А клятва Гипократа? - спросил я.
- Чья клятва? - недоуменно посмотрела на меня Оксана, решив, что это какой-то модный прикол, которого она не знает.
- Тот же героин, что и с притона на Приморской? - обернулся Асеев ко мне.
- Черт знает, - пожал я плечами. - По-моему, просто передозировка. Когда она укололась? - спросил я Оксану.
- Как этот, - она кивнула на Рока, - позвонил. Она укололась. И отлетела.
- А ты не кололась?
- Нет. Я с утра уже ширнулась. Только сидела, воду хлебала. А Настя кольнулась, и я вижу - кончается.
- А чего трубку не брала? - осведомился Асеев.
- Телефон выключила.
- Почему?
- Звонков боялась.
- С чего это?
- Не знаю, - недоуменно протянула Оксана. Я присел рядом с Вороной. Веки ее подрагивали. Она хрипела. Я открыл папку, в которой имелся небольшой комплект лекарств на подобные случаи. Бывало, приходилось уже откачивать людей в таких ситуациях. Я вколол болезной содержимое одноразового шприца. Ох, наркоши, колятся ржавыми иглами, хватая гепатит и иммунодефицит. Пусть хоть от милиции культуру медицинского обслуживания увидят. Но все равно в больницу надо.
- Звони в "Скорую", - протянул я трубку.
- Не хочу! - взвизгнула Оксана. - Я боюсь.
- И их боишься?
- Всех боюсь! Боюсь! - заорала Оксана. Получила подзатыльник от Асеева и тут же пришла в себя.
- Звони, - велел я. Она набрала "03".
- "Скорая". У меня подруга умирает! Да сделайте что-то!
* * *
"Скорая" приехала через пятнадцать минут. Я стоял на лестничной площадке повыше и смотрел, как "синие халаты" - женщина лет тридцати, медсестра с чемоданами - прошествовали в квартиру. У подъезда застыла машина с красным крестом.
Мы снова по стеночке подобрались к квартире. Оставалось только приложить ухо к двери и слышать весь спектакль.
- Лекарства дорогие, сто долларов стоят, - слышался женский голос.
Да, похоже, такса у них одна у всех.
- Но нет денег! - это голос Оксаны.
- На нет и суда нет, - спокойный, уверенный голос женщины-врача.
Шаги приближаются к входной двери.
- Ладно! - кричит Оксана. - Я найду деньги.
- Так ищите.
- Вот... Последние...
Оксана врет. Это не ее последние деньги. Это мои последние деньги.
- Ладно, - меняет гнев на милость врач. "Скорая" начинает заниматься тем, чем и должна. Вороне вкатывают лекарства. Приводят в себя.
- Будем госпитализировать? - спрашивает врач.
- Ни в коем случае! - кричит Оксана.
- Как хотите.
Дверь открылась. Появилась врач. Я всплеснул руками и, искренне улыбнувшись, произнес:
- Ох, какие лица.
Звать ее Эмма, работает она на третьей подстанции. Мы с ней сталкивались, когда сажали Клистера - широко известного в наркоманском мире врача "Скорой". Те наркоманы, кому сильно хотелось обдолбаться, не выходя из берлоги, звонили по "03" и требовали прислать двадцать девятую машину. На вызов и приезжала передвижная наркотическая лавка. И сам лавочник - Клистер. У него всегда был широкий выбор наркотических веществ и сильнодействующих препаратов - тут тебе и тазепам, и эфедрин, и морфин, и даже героин. С этим джентльменским набором мы его взяли. А потом в шкафчике для его личных вещей на подстанции нашли немерено "дури". Эмма тогда работала с ним в одну смену на другой машине. Мы ее допрашивали в качестве свидетеля. Лицо мое она, похоже, хорошо запомнила. Потому что побледнела и стала такой, будто ее обработали отбеливателем "Ас".
- Эмма, я вас люблю. Я забыл это сказать вам в прошлый раз, - еще шире улыбнулся я.
- Что? Кто вы такие? - начала она валять дурака, пытаясь прорваться из квартиры, но габариты у меня достаточные, чтобы закупорить проход не хуже, чем пробка закупоривает горлышко бутылки от шампанского.
- Не узнали? А я мечтал об этой встрече... Кстати, мои сто баксов не жгут ваш синий халат?
- Что? - воскликнула она.
- Милиция, Эмма Владимировна. ОБНОН, - я обернулся и потребовал: - Понятые.
Асеев приволок снизу двух опойного вида мужиков.
- Наркоманы? - спросил алкаш, окидывая взором квартиру.
- Они, - кивнул я.
- И чего не живется? - поцокал языком алкаш. - Пили бы, как все люди...
Дальше начинается изничтожение противника - правда, только моральное. Эмма качает права. Требует отпустить, поскольку вся линия окажется неприкрытой, и сердечники с травмированными умрут без ее помощи.
- С такими врачами они быстрее умрут, - заверил я ее. - Чего вкололи девушке?
- Обычное успокаивающее, - Эмма продемонстрировала ампулу.
- Действительно, - пришлось мне согласиться. - А сто баксов за что?
- Какие сто баксов? - искренне возмутилась врач.
- С переписанными нами номерами.
- Глупости.
- Да? Оксана! - крикнул я и взял у девушки диктофон, на который был записан разговор. - А это что?
Квартиру огласил записанный на ленту голос торговавшейся Эммы. Это нокаут. Женщина плачет. В таком состоянии ее и тащим в местное отделение.
- Вы же готовы были оставить погибать человека, - вздохнул я, когда она сидела напротив меня в отделении.
- А они люди? - вдруг с яростью восклицает Эмма.
- Вопрос дискуссионный, - кивнул я. - Но не странно, что менты откачивают больного, тогда как врач оставляет его умирать?
- Откачали? - зло воскликнула она. - Надолго? Она все равно скоро умрет. Они долго не живут.
- Правильно, - кивнул я. - Убить, чтобы не мучалась. Вам надо с собой цианистый калий в комплекте возить.
- И возила бы, - с вызовом бросила Эмма. Пока идет оформление материалов близится ночь. Ничего. Не впервой возвращаться, когда на черном небе светит серебряная луна и волки в кустах на нее воют...
Под колесами уплывало шоссе. Я резко обгонял редкие машины. Ночь - простор. Ни пробок, ни автобусов, ничего.
