Буало-Нарсежак - Жизнь вдребезги
- Отвечай! Скажи хоть что-нибудь!
- Все в порядке. Не нужно кричать. Да. Это я. Я сделал это нарочно.
- Но зачем?
- Чтобы проверить.
- Что проверить? Что?
- Можем ли мы продолжать жить вместе.
Вероника пыталась осознать услышанное. Сжала губы. Сощурила глаза. Сразу подурнела.
- Что это значит?
- А то, что с меня хватит.
- И ты хотел меня угробить?
- Нет, не специально тебя. Это было как пари… Да, вот именно, пари…
- Ты форменный псих.
- Возможно. Мне уже это говорили.
Вероника умолкла. Ее упорядоченный мирок распадался на части. Дюваль переменил ногу, сделал шаг. Она вдруг отпрянула от него, да так быстро, что задела витрину.
- Не дотрагивайся до меня!
Закричала она сипло. В ее голосе была готовность позвать на помощь. Она потерла ушибленную руку, не спуская с него глаз.
- Я не хотел тебе плохого, - сказал Рауль.
- Нет, ты хотел убить меня.
Она по-прежнему верила в преднамеренное убийство и никак не хотела сообразить, что он-то был в большей опасности.
- Это тебе даром не пройдет.
У тех, других, в детстве была точно такая же реакция, те же слова, угрозы, готовность к наказанию…
- Ты думаешь донести на меня? - спросил он. - Но кто тебе поверит? Я же был рядом, на месте смертника, и даже не пристегнулся.
Она была так потрясена, возмущена, вне себя, что слезы выступили у нее на глазах.
- Я больше с тобой не останусь! - воскликнула Вероника.
- Ты свободна!
- Я встречусь со своим адвокатом и тебе это дорого обойдется.
Он бы здорово удивился, если бы эта баба не заговорила о деньгах. Рауль глядел на нее сверху вниз, разбирая по деталям: белый костюм сработан известным портным, плетеный золотой браслет, дорогая дамская сумка. Она была дальше от него, чем дикарь с Амазонки.
- Я согласен, - сказал он, - разводимся! Так лучше. Положение прояснялось. Вероника немного угомонилась.
Она знала с чего начинать при разводе. Она посмотрела в окно: рабочие трудились над "Триумфом". Сказала тихо:
- Это правда? Ты решил?
-Да.
Она еще помялась. Рауль с нетерпением ждал. Он ни о чем больше не жалел. Будущее прояснилось. Он готов на все уступки, лишь бы все это побыстрей кончилось.
- Если это необходимо, я оплачу твое содержание, - сказал Рауль.
- Содержание? Из каких средств? И добавила:
- А в ожидании развода, кто меня приютит? Рауль удивился.
- Приютит?
- О! Не строй из себя дурака. Кто заверит меня, что ты не начнешь все снова?
- Я? Чего ты боишься?
Она ничего не поняла и ничего не поймёт, уверенная, что он мелкий злодей и преступник. Рауль не удержался от презрительного смеха.
- Я вижу, - сказал он, - ты не доверяешь мне.
- Есть отчего!
- Итак, что ты хочешь?
- Я хочу…, чтобы ты подписал одну бумагу.
- Я не против, объясни - какую?
- Бумагу, в которой ты напишешь, что попытался убить меня.
- Нет. Никогда. Не: рассчитывай на это. Она отступила к двери.
- Я их сейчас всех позову. Скажу, что ты повредил колесо нарочно и только что в этом сознался.
Вероника приоткрыла дверь наполовину.
- Если ты шевельнешься, я закричу.
- Что же ты думаешь делать с этой бумагой?
- Я положу ее в конверт, отдам адвокату. Знаешь зачем?… Если ты вздумаешь…
- "Открыть в случае несчастья", - усмехнулся он. - Забавно!
Этот спор был ему отвратителен. Уж лучше стерпеть удар. Но его загнали в угол. Честно говоря, он ведь пытался ее убить. Напрасно искать оправдание. У нее есть все основания настаивать на этом.
- Я не знаю, зачем ты этого хотел, - начала она, - но я буду чувствовать себя спокойнее. Поставь себя на мое место.
Ее послушать, так нужно всегда вставать на чье-то место. А кто когда-нибудь встал на его? Рауль придвинул стул. Как он устал!
Beроника отпустила дверь и подошла.
- Я прошу у тебя только две строчки, - сказала она. - Если у тебя есть немного сердца, ты мне в этом не откажешь. Это даже больше в твоих интересах, чем в моих, подумай о себе, бедный Рауль.
- Ах, поменьше слов.
Он поискал в карманах и достал блокнот, вырвал листок и приготовился писать, держа его на колене. В это время его осенило.
- Знаешь, - сказал Рауль, - эта бумага ничего не стоит. Если немного подумать, то это в общем-то глупо.
Он пожал плечами и добавил.
- Это напоминает сделку для облечения развода. Я тоже схожу к адвокату… завтра. Я объясню ему, что составил эту бумагу из любезности… Поскольку у меня нет любовницы, и я не ушел из дома, то в твоем требовании я усматриваю лишь предлог для оскорбления или давления на меня. Не так ли?
Вероника молчала. Она следила за ним так, словно ожидала нового подвоха.
- А впрочем, - продолжил Рауль, - может это и неплохая мысль. Так дело пойдет быстрее. Я приложу все силы. Я ведь к этому привык.
Он начал писать.
"Я, нижеподписавшийся Дюваль Рауль, признаю, что подстроил несчастный случай…" Вероника сухо оборвала.
- Нет! Отметь, что ты хотел убить свою жену.
- Но это ложь, - сказал он. - Я не хотел убить тебя. Он продолжил письмо.
"При следующих обстоятельствах: 6 июля на автомагистрали А-7, машина марки "Триумф", регистрационный номер 5530 RB75-A должна была остановиться в результате поломки заднего левого колеса…". Он прервался, поискал более точную формулировку, чтобы доказать свое бесстрастие и показать, как ему это все теперь безразлично. Пока Рауль писал, он монотонно читал этот текст, словно какой-нибудь чиновник за окошечком кассы. "Я заменил колесо и нарочно не закрутил гайки ключом, сделав таким образом аварию неизбежной…".
- Согласна?
- Напиши, что были свидетели.
- Хорошо… "Авария произошла вблизи автостанции перед поворотом от Авиньона на север. Все обошлось, поскольку машина была заторможена для остановки на станции. Двое дежурных механиков обнаружили поломку и приступили к ее устранению".
Рауль вырвал листок, быстро перечитал, добавил несколько запятых, поставил дату и подпись, протянул его жене. Потом положил блокнот в карман так спокойно, как будто Вероники здесь не было. Поднялся, подошел к кофейному автомату и опустил монету в щель. Стаканчик с кофе обжег ему пальцы. Рауль пригубил кипящую жидкость, зашагал взад-вперед. Ни одного взгляда на Веронику, но повсюду, во всех витринах были ее отражения. Она прочитала слова признания, неподвижная словно манекен. Подумала, не обманули ли ее, заботливо сложила бумагу и положила ее в сумочку. Замок щелкнул. Они оба почувствовали, что нужно что-то сказать друг другу или сделать какой-либо жест, прежде чем расстаться навсегда. Хорошо, они враги. Но глупо расставаться среди тарелок с нугой и янтарных тюбиков! Вероника вышла, не повернув головы. Прощай, Вероника! Отныне между ними - война.
Дюваль собрал мелочь и автомат выдал ему пачку сигарет. Он закурил одну, сильно затянулся. "Зачем Вы женились?" - спросит адвокат. Доводы, к которым прибегают, не всегда истинные. Начнем с того, что Вероника первая бросилась на него. Она так хотела его заполучить, как хотят какую-нибудь собаку редкой породы или еще неизвестно чего. Вот и "Триумф", как только она его увидела, тотчас же купила. Правда, в кредит. У нее есть какой-то доход, но не настоящий капитал, а как у содержанки. А кстати, откуда она появилась? Может, подобно ему, росла, как трава на улице? Она никогда не говорила о своем происхождении. У нее обманчивая внешность, свободные манеры, элегантность, вкус, которые так быстро перенимают женщины. Уж он-то очень хорошо их узнал во время массажей. Не всегда-то легко уловить разницу между настоящей и поддельной дамой, он этому так и не научился. В чем он действительно был уверен, так это лишь в том, что Веронику никог-да не любил. В этом не так уж к лицу сознаваться тому, кто посвящен в женские тайны больше, чем священник.
Мимо по шоссе проезжали тяжелые грузовики, перемигивались огни. Дюваль вышел. Он задыхался в этом бункере, пропахшем бакалеей. Ночь истекала медленно, как ликер. Вероника была там, у машины. Голоса разносились далеко. Старик в куртке отложил в сторону молоток.
- Советую остановиться в Авиньоне. Болты сточились. Медленно двигаясь, вы ничем не рискуете. Тормозной барабан придется заменить. Колесо же нужно просто выбросить.
Дюваль должен был подойти, стараясь выглядеть непринужденным, чтобы сгладить плохое впечатление, которое он произвел.
- Ну, как дела? Лучше? - спросил молодой без всякой иронии.
- Да, все прошло. Немного побаливает голова.
Старик залез в "Триумф", медленно поехал и сделал круг. Другой механик следил за задним колесом, присев на корточки, чтобы лучше видеть его в движении.
- Можно ехать, - сказал он. - Колесо, конечно, виляет, но до Авиньона доберетесь.
- Идут ли автобусы? - спросила Вероника.
- Да, но не в это время! И не здесь. Нужно идти к дороге № 7. А зачем вам автобусы? Вы что, не хотите ехать сами на машине? Но бояться же нечего, уверяю вас.
"Триумф" остановился около них.
- Эй, Пепе? Оно крутится, не так ли? Мадам боится.
