Чарльз Вильямс - Нет ведьмы яростней
— Это миссис Харшоу. Может быть, вы сочтете меня надоедливой, но мне хотелось бы попросить вас кое о чем.
— Я к вашим услугам, мадам.
— Мистер Харшоу уехал на рыбную ловлю, но обещал мне прислать из парка одну из машин, поскольку сам он уехал на нашей. Разумеется, он забыл об этом. Вот мне и хотелось бы, чтобы вы пригнали мне машину после закрытия конторы.
— С удовольствием. А куда надо пригнать?
— Поезжайте по Майн-стрит до банка, а там сверните направо. Вы минуете заправочную станцию и выедете из города. Проехав по дубовой аллее, увидите два дома. Наш — справа.
— Хорошо. Я все понял. А какую машину вам пригнать?
— Он обещал мне "бьюик".
— Хорошо, мисс Харшоу. Я скоро буду у вас.
Контору мы заперли около шести часов. Я сказал Гулику, что должен пригнать "бьюик" миссис Харшоу. Поэтому моя машина останется в парке.
Дом я нашел без всякого труда, подвел машину к входу с колоннами и остановился. Дом стоял в живописном и мало заметном с дороги месте, а перед ним раскинулась небольшая лужайка.
— Хэлло! — услышал я ее голос.
Я огляделся, но не увидел ее, пока она не вышла на порог. На ней было легкое летнее платье, какие носят девочки-подростки. С короткими рукавами и с бантиками. В руке она держала стакан, в котором плескались кубики льда. На ногах — легкие сандалии и ярко-красный лак на ногтях ног.
— Добрый вечер! — сказал я. — Ключи я оставил в машине.
— Благодарю вас, мистер Медокс. Вы очень любезны.
— Пустяки.
— Может быть, выпьете что-нибудь?
— Не откажусь.
Я прошел вслед за ней внутрь дома. Шторы в гостиной были опущены. Над камином шумел большой вентилятор.
— Виски с содовой?
— Отлично.
— Сдвиньте эти журналы в сторону и садитесь.
Она повернулась, видимо собираясь выйти из комнаты, а потом остановилась и сказала:
— Я сама вам все приготовлю. Служанка уехала на уик-энд к своим родным.
Несмотря на вентилятор, в комнате было душно. Я отодвинул журналы мод и сел.
Она вернулась с двумя стаканами, села в кресло напротив и вытянула ноги.
— Ну как, жизнь в этом городке вас не очень удручает?
— Я еще не пришел к какому-то определенному выводу. Наверное, по субботам здесь повеселее…
— Не обольщайтесь. Только в кино демонстрируют два вестерна вместо одного.
— Очень жаль. Здесь действительно очень скучно.
— Вступайте в женский клуб. Там можно посплетничать, и вы не заметите, как пролетит время.
— Я не уверен, что меня туда примут, — ответил я с улыбкой.
— Если вы каждого члена клуба навестите отдельно, то тогда наверняка не примут.
Я подошел к окну и посмотрел в щель между шторами на дом напротив.
— А кто из них живет там?
— Миссис Гросс. Семь пар глаз и столько же ушей. — Она подошла ко мне. — Вы без труда нашли сюда дорогу?
— Я мог бы прийти сюда с закрытыми глазами…
— Вы в этом уверены? — глухо спросила она, и я заметил, что дыхание у нее участилось.
— Конечно! Неужели вы еще не поняли, что нас непреодолимо тянет друг к другу и что должно случиться, обязательно случится?…
Сказав это, я крепко обнял ее и нашел своими губами ее губы. Они были мягкими и влажными и словно созданными для того, чтобы их целовать. Я почувствовал, что она вся дрожит. Но в следующую минуту она оттолкнула меня и отвернулась.
— Будет лучше, если вы уйдете…
— Вы уверены в этом?
— Да, уверена. Вы же сами сказали, что вам знакома жизнь в маленьких городках.
— Ну и что из этого?
— Вы думаете, что старая ведьма напротив не видела, как вы приехали? Она, наверное, стоит у окна и ждет, когда вы уйдете.
Я попытался вновь привлечь ее к себе, но она увернулась.
— Уходите, Гарри.
Она была права. Нет смысла самому создавать себе неприятности.
— Что ж, пусть будет по-вашему. Но я вернусь…
Она ничего не ответила.
Я вернулся в автопарк и забрал свою машину. Приехав домой, я принял душ, надел габардиновые брюки, пуловер и поехал на Мейн-стрит. На город спускались сумерки. В свете фар кружились насекомые. Наконец я подъехал к банку и остановил машину на противоположной стороне. Я старался не думать о Долорес Харшоу. Плевать мне на нее. Опасно связываться с бабой в этом городке…
Я взглянул в сторону банка. Угловое здание, две двери — одна на одну улицу, другая — на другую. А где же, по отношению к банку, находится магазин Тейлора? Ага, на параллельной улице, в трех-четырех кварталах отсюда. Эти мысли так меня взволновали, что я забыл об ужине. Наконец я решил, что все-таки следует что-нибудь перекусить, и двинулся вверх по улице. В первой закусочной я неожиданно увидел через окно Глорию Гарнер, которая листала какой-то журнал. Я вошел.
— Добрый вечер! — сказал я.
— О, мистер Медокс! Добрый вечер!
Она не улыбнулась мне, но в ее обращении не было ничего неприязненного.
— Вы не возражаете, если я угощу вас лимонадом?
— Что ж, я с удовольствием выпью.
Мы быстро осушили две бутылки.
— Я хочу попросить у вас прощения за тот день. Я действительно вел себя по-хамски.
— Я уже забыла об этом.
— И больше не сердитесь на меня?
— Сейчас уже нет.
— Это чудесно! Тогда не скажете ли мне, как здесь проводят субботние вечера?
— Никак. Кроме кинотеатра, здесь нет никаких развлечений. Иногда, правда, устраивают вечер танцев.
— В таком случае, может, поедем искупаемся?
— Это очень заманчиво, но сегодня не могу. Мне нужно подежурить у ребенка.
— У вас что, еще какая-нибудь работа?
— Нет, это ребенок моей сестры. А она сегодня собралась пойти в кино со своим мужем.
— Тогда разрешите мне вас проводить?
— Спасибо.
Видимо, девушка эта была из порядочной семьи. Да, но как же тогда Саттон? Я не мог забыть циничных взглядов, которые он бросал на нее.
По дороге я расспрашивал ее о житье-бытье. Она прожила в этом городке всю жизнь. Исключение составляли только два года, проведенные в колледже. Ее родители жили в Калифорнии, а она была здесь с сестрой и мужем сестры.
Я намеками попытался выяснить, есть ли у нее парень, который за ней ухаживает, но она ловко уклонилась от этих вопросов. Обручального кольца на пальце не было.
Она жила в одном из переулков в маленьком белом домике. Забор перед домом тоже был выкрашен белой краской.
— Может быть, зайдете на минуту? — спросила она.
— С удовольствием, — ответил я.
Электричество не горело, а вся семья сидела на ступеньках веранды, которая была освещена лунным светом. Увидев, что Глория приехала не одна, кто-то из них зажег свет. Сестра была похожа на Глорию, только немного старше. Ее мужа звали Робинсон. Меня представили им обоим.
— Мистер Медокс, наш новый продавец.
Их девочке было два-три года. И ее тоже звали Глорией. Меня это немного удивило.
— Да, ей дали мое имя.
Сестра с мужем вскоре ушли в кино, а Глория пошла укладывать девочку спать, пригласив меня пройти в дом.
Когда она вышла из детской, она застала меня за рассматриванием акварелей, висящих на стенах.
— Талантливо сделано, — заметил я. — Это вы рисовали?
— Да. Откровенно говоря, я не считаю, что это выполнено талантливо, просто я люблю рисовать.
— А мне они очень нравятся.
— Спасибо.
Мы вышли на улицу и сели на ступеньки дома. Я предложил Глории сигарету.
— Вы очень привлекательная девушка, — сказал я после небольшой паузы.
— Благодарю за комплимент. Но вам не кажется, что во всем виноват лунный свет?…
— Дело не в лунном свете.
Она ничего не ответила. Я бросил окурок сигареты за ограду и спросил:
— А что это у вас за непонятная история с Саттоном?
Я заметил, что она сразу же напряглась.
— Какая история… Никакой истории нет.
— Что же, не хотите отвечать, не надо. Вообще-то меня это не касается.
— Прошу вас, не будем об этом. Тем более, что вы сгущаете краски.
В этот момент перед домом остановилась машина и из нее вышел какой-то парень. Ему было лет двадцать. Его звали Эдли. Мы немного поговорили втроем о всяких пустяках: об университете, где он учился, о военной службе.
— В каких войсках вы служили, мистер Медокс? — спросил он меня.
— В морских частях. — Я поднялся. — Ну, мне пора…
— Посидите еще немного, мистер Медокс, — сказала Глория. — Вам ведь некуда спешить.
— Нет, у меня есть кое-какие дела.
Я сел в машину и со злобой нажал на газ. Доехав до реки, я искупался и поехал обратно. Когда я вернулся в город, было только девять часов. Меблированный дом, где я поселился, словно вымер. Даже соседи, постоянно читавшие Библию, куда-то уехали.
Я вытер пот со лба и улегся на кровать. Но злость и волнение не проходили. Да, лунный свет чертовски сильно действует на человека… Я снова выскочил на улицу. Миновав станцию техобслуживания, я дошел до дубовой аллеи. Пройдя лужайку перед домом, я на мгновение замер в темноте.