Татьяна Эльдарова - Год охотника
Медсестра ответила так же вежливо (Францу даже не пришлось напрягать слух).
- Некогда мне! Вы не видите, я работаю?! Это для бездельников день закончился, - она безуспешно пыталась на лету обогнуть препятствие. - И нечего искать. Кабинет - на втором этаже. Лестница - налево за углом!
- Будьте любезны, напомните его имя-отчество, - ещё уважительней попросил Франц и уступил дорогу.
Медсестра собралась в полёт, но прежде милостиво сообщила, почему-то понизив голос:
- Наш - Александр Мироныч. Только он с сегодня в отпуску, вместо него - новый завотделением, Марк Анатольевич. У себя он, ваше счастье.
Франц переспросил названное имя, подставив левое ухо.
- Рубин? - немедленно уточнил он.
- А кто ж ещё?.. - удивилась баба-Яга, оседлала помело и умчалась.
Охотник только руками развёл:
- Мир полон неожиданностей! Мог ли я представить?.. Надо было забираться в такую глушь, чтобы встретиться... Стой здесь, я - сейчас!..
Минут через пятнадцать Бурханкин уже семенил по коридору, едва поспевая: три его шага, один - длинного Франца. Франц выглядел подозрительно бодрым, будто душ прохладный принял. Егерь навострил нос, но запаха спиртного не почувствовал: воняло больничными специями.
- Ты знаешь, Вилли, что мне сказал доктор Рубин?
Нет, ну откуда Бурханкин мог это знать! Пока он ждал - в двери ни щелинки не образовалось, и рядом зорко струился по стеночке туда-сюда пациент.
Франц интригующе продолжил:
- Печень Степнова воспалилась именно в результате отравления! Хоть оно и стоит в медкарте, как "пищевое", на самом деле очень смахивало на отравление мышьяком. Но не мышьяк.
- Значит, наши не зря болтали?.. - вытаращил глаза Бурханкин.
Франц покачал головой, строго спросил:
- А кто болтал больше всех, можешь сказать?
Бурханкин стушевался, притих.
- Да, так, в общем, никто... В общем, все... Но, это... не всерьёз же.
Болотные глаза Франца уже зацвели свежей ряской. Он уже был весь в поиске, что называется, "обострил нюх". И поехало, и закрутилось то, что называется следствием и что в прежние годы составляло смысл жизни Игоря Максимильяновича.
Он заинтересовался семейным архивом. Ему загорелось посмотреть старые письма, фотографии, документы Степновых. В общем, - всё то, что есть в доме даже самого одинокого человека.
Бурханкин, который по собственной инициативе два раза в день поливал приусадебный участок фермера и кормил птицу, - всю ответственность взял на себя...
- Фима, давай его возьмём! - уговаривал он Франца, с жалостью глядя на вертевшегося вокруг них лохматого пса, черного, как вороний глаз. - Там хоть будет где побегать.
Игорь Максимильянович возразил:
- А потом потащим за собой в Охотный?.. Нет уж, хватит с него, набегался! - непреклонно решил он, заметив, как извернулся Фомка, яростно выкусывая загривок. - Напомни мне завтра ошейник от блох купить. А то ведь изведётся, бедный: всё лето впереди.
Бурханкин не отставал, он не мог видеть собак в квартирах городского типа.
- Он же охотничий пёс. Для него движение - что для тебя ванна! - И тут же переспросил: - А в Охотный разве не пускают с собаками? Я бы на их месте сделал во дворе загородочку! Какой же охотник без собаки?..
- Гениально! - одобрил Франц: - Смотрителем - могли бы тебя назначить. Кто лучше с этим справится?!. Хочешь, сегодня же и предложу твою кандидатуру на пост?
Бурханкин кивнул, гордо выпрямился и поставил ультиматум:
- Только не в сезон. В сезон я слишком занят. А если не согласятся не станем у них ужинать! Вот!
И оторопело заморгал: чего это у него вдруг вырвалось?..
Чтобы добраться до усадьбы фермера, надо было пройти сквозь садовые участки, освоенные парочками горихвосток, через поле - прибежище звонких жаворонков, получившее от жителей в этом году послеродовой отпуск, миновать ржавую полуразобранную одноколейку, где зимой пролегал санный путь.
Игорь Максимильянович ругал жару, а Бурханкин поддразнивал свистом птиц. Да так ловко - не отличить!.. Фомка где-то носился, то исчезая, то выныривая из кустов совсем близко, чтобы хозяин не волновался.
Егерь перестал свистать и пригнулся к земле.
- О, Фима, гляди, оследие велосипеда.
- Так не говорят, - поправил его Франц. - Скажи: след велосипедной шины.
- А вот и нет! - горячо возразил тот. - Вот здесь ты, это... ошибаешься. Когда ты, к примеру, идёшь, или, это... вдруг споткнёшься, то на дороге остаётся след. А вот если бы ты, к примеру, волочил ногу, то за ней бы тянулось вот как раз ножное оследие!..
- Ну спасибо, Вилли-следопыт! Размечтался! - заметил Франц.
- Да нет, я не к тому! - Бурханкин смутился и снова начал объяснять: Вот если бревно протащили по земле, то будет борозда, а если по асфальту, то останется бревновое оследие - по щепкам же видно!
- А как тогда быть с "культурным наследием"? Что волокли в этом случае?
Егор Сергеевич озадаченно глянул на Франца и снова засвистел.
Когда перед путниками приманчиво заблестел новенькой крышей пятистенок, Бурханкин серьёзно предупредил:
- Фима, ты возьми собаку на сворку, у них там сторожевой пёс зверюга!
Франц кивнул и свистнул. Его питомец заскулил, заюлил, но с места не двинулся. Путники увидели, что он сделал стойку на куст, где сидел небывало огромный мотылёк. Сквозь поникшие крылья тускло просвечивала молодая зелень.
Мотылёк на Фомку реагировал как-то вяло, еле шевельнулся.
Ускорив шаг, хозяин прикрикнул:
- Фомка, рядом! Неслух... - Тот подчинился, дал себя пристегнуть, хотя по инерции продолжал рваться с поводка.
Игорь Максимильянович, притянутый собакой к вожделенному кусту, обнаружил, что никакая это не бабочка: на кусте повис кусок тряпки, очень тонкой и очень прозрачной.
Ткань еле открепили.
- Вилли, погляди, не об этом ли речь? - бросил Франц через плечо.
- Где? Что? - заволновался Бурханкин и подкатился к плечу охотника. Да-да-да! Похоже, что это, наверное, тот самый шарфик! Как он здесь оказался?..
- "Похоже... наверное..." Ты мне точно скажи! - потребовал Франц.
Бурханкин беспокойно возразил:
- Откуда я могу знать наверняка? Я его и видел-то всего одну секунду!
- А платье в доме?..
- Скорее всего. Где ж ему ещё быть?
- Тогда пошли быстрее!
Дом Фермера стоял метрах в двадцати от усадебных ворот, которые миновали беспрепятственно. Калитку никто не охранял. Где-то далеко курлыкали куры.
- Чего-то тихо у них, - недоумевал Бурханкин. - Чего-то я это... не пойму, что так тихо?..
Он чертыхнулся себе под нос: споткнулся о цепь, лежащую на земле металлическим удавом. Не долго думая, пошёл вдоль её туловища. Добрёл до тяжёлого карабина размером с кроличью голову. Карабин был отстёгнут от проволоки, тянувшейся вдоль сетки-рабицы, и валялся между кустами красной смородины.
Бурханкин двинулся в обратную сторону.
- Где зверюга-то, Варвар-то где? - встревожено бормотал он.
Франц огляделся. Сторожевого пса не было видно. Тогда он спустил Фомку с поводка и обошёл территорию усадьбы.
На участке не было ничего сверхлюбопытного. Вторая калитка на луг оказалась заперта. Каменный сарай тоже был заперт амбарным замком... Прикрыт флигелёк летней кухни... Парусиновый навес в саду под вишней отбрасывал тень на белый пластмассовый стол и четыре таких же кресла... С парника снята плёнка. Огородное пугало завалилось на бок... Возле электронасоса, качающего в дом воду из круглого колодца, валялся ещё один цепной конец с расстёгнутым ошейником да пустая миска с кляксами отколовшейся эмали.
- Всё, Вилли, давай ключи. Ты говорил, они у тебя, - поторопил Франц.
Бурханкин кивнул, похлопал себя по бокам, где-то звякнула мелочь. Он усиленно развил поиск, забегал пальцами по всем бугоркам, но предупредил на всякий случай:
- Фима, а я ведь мог их и не взять, я же не знал, что мы сюда... - Тут ключи нашлись: они выпучили задний карман егерских брюк.
И - не понадобились. Входная дверь оказалась незаперта...
- Ты что, заходил в дом? - громко спросил Франц, пронзительно глядя на Бурханкина:
Тот так отчаянно затряс головой, что козырёк кепки сдвинулся набок.
- Ни-ни-ни!.. Боже, избави! Без хозяев?!.. Да и Варвар бы не позволил... Он меня признаёт, но пустить внутрь...
- А чего же тогда примчался утром, как угорелый?! "Шарфик-платочек"!.. Лучше сразу скажи всё, как на духу!
- Я только на дворе, это... огород... И в сарае... - неизвестно в чём оправдывался егерь, затеребив пуговицу на рубашке Франца.
Франц, не долго думая, отпихнул его локтем, толкнул дверь коленом и обернулся.
Бурханкин вжал голову в плечи, словно ожидал, что сейчас на них свалится ведро с водой или зацепит шальной дробиной.
- Фима, давай, это... не пойдём? Зачем нам на свою... Кто его знает, что там...
- Точно не был?.. - ещё раз сурово уточнил Франц.
От кивка егеря кепка упала на нос. Ежовые колючки волос встали дыбом.
- Тогда пошли. Только ничего не трогай!..
