Георгий Молотков - Расследованием установлено…
Кто этот человек, подозреваемый в совершении тягчайшего государственного преступления?
У него распространенная русская фамилия Павлов, и сам он русский. Родился в последний день 1935 года в семье горного инженера, довольно крупного специалиста, участвовавшего в сооружении ряда важных объектов. Семья кочевала вслед за отцом. Но это не помешало Павлову успешно кончить среднюю школу. В Ленинграде он поступил на престижный факультет Политехнического института. И не в числе последних закончил его с дипломом специалиста в области ядерной физики.
Неплохое начало биографии. В ней и дальше все благополучно. Обращает на себя внимание только то, что молодой инженер Павлов меняет работу. Из одного института переходит в другой, оставляет Ленинград, уезжает во Владивосток, с берегов Тихого океана сотрудником физической лаборатории отправляется в рейс на экспедиционном судне «Витязь». Его маршрут — Япония, острова Таити, Фиджи, Гавайи…
А после рейса Павлов вновь возвращается в Ленинград, устраивается на работу в Морской регистр СССР. Довольно опытный инженер-физик пришелся здесь ко двору.
Он вскоре становится одной из авторитетных фигур в атомной инспекции Морского регистра. Все, казалось бы, должно устраивать Павлова: серьезная работа, высокий оклад, солидное положение главного инженера-инспектора, престижные встречи в кругу судостроителей, моряков, ученых. А кроме того, поездки за границу на заседания рабочей группы для разработки международного кодекса по безопасности мореплавания атомных судов. Четыре раза Павлов побывал в Лондоне, затем посетил Геную, Оттаву, Гамбург. Интересная работа, большое доверие.
Но неожиданно для всех — заявление об уходе. Куда? С заметным понижением — рядовым инженером в Арктический и антарктический НИИ Госкомгидромета. Причина? Желание «побродить по свету», сменить обстановку, туманные намеки на неблагополучие в семье. Осенью 1981 года Павлов отправляется в первый рейс на борту научно-исследовательского судна «Профессор Визе». Впереди тысячи морских миль по голубым дорогам, незнакомые экзотические материки и острова…
И вот сейчас некогда преуспевающий инженер-физик, элегантный ленинградец-интеллектуал, дрожа от озноба, сидит за маленьким столиком у стены кабинета следователя. Мало чем похож этот человек на прежнего, уверенного в себе; респектабельного Павлова. Он долго молчит, прежде чем ответить на первый вопрос следователя.
— Виноват, конечно. Но измена Родине? Никогда не думал об этом, — начал он свои первые показания.
О чем рассказал на первом допросе Павлов?
В Гамбурге на очередное совещание, посвященное безопасности мореплавания атомных судов, собрались специалисты из разных стран. В составе рабочей группы советских специалистов был и Павлов, тогда еще работавший в Морском регистре. По предыдущим поездкам он был знаком со многими из тех, кто приехал в Гамбург. Встреча с одним из них, как утверждал Павлов, и стала причиной его «грехопадения». Во время приватной беседы за ресторанным столиком Павлов рассказал своему западному коллеге о проблеме, которая занимала его несколько лет. Проблема выглядела заманчиво: получать искусственные алмазы при подземных ядерных взрывах. То ли из-за технологических сложностей, то ли по другим причинам идея эта не получила в научных кругах поддержки. Но Павлов по-прежнему возлагал на нее многое, «болел» за свое детище, жил мечтой о его признании, жаждал известности. Вот об этом замысле и поведал он своему западному коллеге, просто так, никаких целей не преследуя.
Прошло время, Павлов успел забыть о встрече, он уже не работал в Регистре и теперь прибыл в Гамбург в новом качестве на теплоходе «Профессор Визе». Вот здесь его и встретил вдруг человек, напомнивший ему о разговоре об искусственных алмазах. То, что услышал от этого человека Павлов, обрадовало и удивило его. Встретивший Павлова в Гамбурге субъект не только передал привет от западногерманского коллеги, но и сообщил, что «алмазами» заинтересовалась одна серьезная фирма, она готова запатентовать идею Павлова, уплатив ему весьма солидную сумму. Тут же без лишних слов Павлову дали понять: фирму надо отблагодарить. Одна небольшая услуга: ответить на несколько вопросов, связанных с прежней работой Павлова. И, все будет хорошо. Фирма умеет хранить секреты, она не останется в долгу. Павлов станет состоятельным человеком, в будущем для него откроются широкие возможности научной работы на Западе.
— Вы согласились? — спросил умолкшего Павлова следователь.
— А что мне оставалось делать?
— Другого выхода вы не видели, Павлов?
— Прийти к вам? Так все равно этим кончилось…
— Но разговор был бы другой, Юрий Васильевич. Вернемся к делу. Вы передали информацию, которую просили у вас в Гамбурге?
— Да.
— Когда и каким образом?
— Вернувшись из рейса в Ленинград, я разыскал те документы, которые у меня просили, и положил их в условном месте.
— Где, в каком месте был тайник?
— На сороковом километре Приморского шоссе…
— Как он выглядел?
— Небольшая плоская банка…
— Похожа на эту? — спросил следователь, положив на стол банку-контейнер, доставленную с сорокового километра Приморского шоссе.
Павлов кивнул головой:
— Так вы все уже знаете?..
— А как вы думаете? Вы оказались здесь случайно? Ну что ж, на сегодня довольно, — отстучав на машинке последние слова подозреваемого, сказал Седов. — Подпишите протокол.
Павлов молча расписался, еще раз настороженно взглянул на следователя и отправился к двери, у которой его ждали сотрудники следственного изолятора.
3На следующий день старшего следователя майора Седова, который принял к своему производству дело Павлова, вызвал начальник управления. Генерал молча и внимательно прочел протокол первого допроса, а затем спросил:
— Ваше впечатление?
— Пока трудно судить, товарищ генерал. Вчера Павлов был ошеломлен и растерян. Он, по-моему, человек ума живого, умеющий просчитывать ситуацию…
— Ну что ж, посмотрим. Впереди еще много работы. Главное, — заметил генерал, — достоверно и полно определить круг всех вопросов, которые интересовали разведку. А также то, что мог знать и выдать им Павлов.
Начальник управления дал согласие на арест Павлова и отпустил майора.
В тот же день Павлова вновь доставили в кабинет следователя. Сейчас он казался куда более спокойным. «Но когда Павлов усаживался за свой столик, было заметно, как по-прежнему дрожат его руки, как напряженно он пытается это свое «спокойствие» сохранить. Перехватив взгляд майора, Павлов убрал руки со стола и сцепил их, опустив на колени. Настороженный, он ждал первого вопроса Седова. О чем спросит, о чем дальше пойдет разговор? А следователь начал с того, что предъявил Павлову постановление об аресте, только что санкционированное прокурором. Вчера Павлов был «задержанным по подозрению», сегодня ему объявили об аресте. Он ожидал этого известия, но скрыть своей подавленности, даже испуга, не мог. Следователю дважды пришлось обратиться к оцепеневшему Павлову, прежде чем до того дошел смысл вопроса:
— Не кажутся ли вам, Юрий Васильевич, несостоятельными и далеко не полными ваши вчерашние показания?
— Нет, не кажутся…
— Вы по-прежнему утверждаете, что встреча с незнакомцем в Гамбурге была единственной?
— Да…
— Никаких инструкций, указаний от него не получали?
— Нет…
— И сейчас не знаете, какой «фирме» вы посодействовали?
— Нет, не знаю…
— Вы не производите впечатления легкомысленного человека, Павлов. И вдруг закладываете контейнер с секретными документами и даже не знаете, для кого они предназначены. Неправдоподобно все это. Хотите знать, кому, какой фирме вы оказали услугу? Вот прочтите. — Следователь развернул газету, лежавшую у него на столе, что-то подчеркнул в ней и протянул Павлову.
Фломастером на газетной полосе было обведено сообщение Комитета государственной безопасности СССР. В нем говорилось: «11 сентября с. г. в районе Ленинграда при проведении шпионской акции были задержаны с поличным вице-консул генконсульства США Лон Дэвид Аугустенборг и его жена Денис Аугустенборг. В ходе расследования получены уликовые материалы, полностью изобличающие американского дипломата и его жену в осуществлении разведывательной деятельности, несовместимой с их официальным статусом.
За противоправные действия Л. Аугустенборг объявлен персона нон грата».
Павлов молча вернул газету.
— Теперь, Юрий Васильевич, внимательно выслушайте то, что я вам сейчас скажу. Давать показания ваше право, но не обязанность. Вы можете не отвечать на мои вопросы или говорить неправду, как вы это делаете сейчас. Ваше право. Но есть ли смысл пользоваться им в вашем положении? От этого ничего не изменится, вашу вину мы докажем. Подумайте, как вам дальше вести себя. Шанс у вас один. Не буду вас торопить. Подумайте. Хорошо подумайте, Юрий Васильевич. Будете готовы к разговору — дадите знать…
