Светлана Алешина - Сердце с глушителем
– Никто из его знакомых там жить не мог?
– Насколько мне известно, нет, – ответила Алевтина. – Он вообще ни разу не упоминал в разговорах этот город.
– А у него были при себе деньги в тот вечер?
– Нет. Ну, сущая мелочь – на проезд, на всякие пустяки, туда-сюда… – пожала плечами Байбакова. – Нет-нет, основная сумма оставалась у меня, с собой.
– Так что это не убийство с целью ограбления, – с видом знатока прокомментировал Котов.
– Похоже, что так, – задумчиво кивнула Лариса. – А в Праге у вашего жениха были знакомые, кроме брата и его семьи?
– Только общие знакомые с братом. Они приходили в гости в день нашего приезда, знакомились с нами. Но Виталий сам их впервые видел, и никаких конфликтов между ними, разумеется, не возникло. Я просто не знаю, что и думать! – в отчаянии заломила руки Алевтина.
– Думать буду я, – как могла успокоила ее Лариса. – Ваша задача – как можно полнее воспроизвести картину вашей жизни. Меня интересует все – и что происходило в Чехии, и то, что было между вами здесь.
– Хорошо, я отвечу, – закивала Байбакова. – Может быть, Равиль что-то добавит.
Она кивнула в сторону насупленного Гатауллина. Выглядел этот человек очень мужественно. И эту мужественность, помимо очень «конкретной» прически, подчеркивали татуировки и цепь на шее.
– Да, а чего я? – тут же нахмуренно отмахнулся он. – Я-то чего могу сказать?
– А вы, я так понимаю, приятель Соловьева? – обратилась к нему Лариса.
– Ну, можно сказать…
– В таком случае, может быть, вы можете предположить, кто желал плохого Виталию? – в лоб спросила Котова.
– Да ну… Как-то… – растерялся Гатауллин, наморщив лоб.
Лариса внимательно смотрела на него. Человек этот не производил впечатления особо общительного, более того, человека, способного сказать что-то определенное. Пока что он не произнес ни одной вразумительной и хоть сколько-нибудь распространенной фразы.
«Видимо, придется где-то выяснять, что он за человек, – сделала она вывод. – Сам Равиль Ринатович вряд ли расскажет о себе подробно. Но пока нужно попытаться выудить из него хоть какие-то сведения. И вопросы задавать те, которые требуют точного и прямого ответа».
– Равиль Ринатович, – решительно обратилась она к Гатауллину, – как давно вы были знакомы с Виталием?
– Ну… – Гатауллин наморщил лоб. – Лет пятнадцать, наверное.
– И как вы познакомились?
– Да как… Просто. На тренировке.
– На какой? – продолжала напирать Лариса.
Ее вдруг охватило раздражение на этого молчаливого и какого-то угрюмого типа. Вот уж чурбан неотесанный, который не в состоянии связать двух слов и интересуется небось только объемом своих мускулов.
– Давно это было, – произнес Гатауллин. – Мы совсем еще пацанами были, лет по восемнадцать. Секция как раз новая открылась, по боксу. Ну я и пошел туда. И Виталька тоже. Там и познакомились.
– А потом как складывались ваши отношения?
Гатауллин неопределенно пожал плечами, затем, поймав раздосадованный взгляд Ларисы, ответил уже более развернуто:
– Подружились. После тренировок пиво ходили пить, ну, и все такое. Так и пошло.
– А вы давно посещаете этот тренажерный зал?
– Год назад пришел, узнал, что Виталий теперь тут работает.
– А до этого где занимались? – не отставала Лариса.
Гатауллин отвел взгляд в сторону. Затем хмуро произнес:
– Так… Другие дела были.
– Вы сейчас где работаете? – с важным видом вставил вдруг Котов.
Гатауллин выразительно посмотрел на него и прямо ответил:
– Нигде.
– Понятно, – со вздохом констатировала Лариса, решив, что поговорит о Равиле Ринатовиче с самой Алевтиной Федоровной наедине. – А где вы находились во время поездки Виталия в Чехию?
– Дома был, – Гатауллин, казалось, слегка начал раздражаться.
– Вы живете один?
– Да.
– Ну что ж, – Лариса повернулась к Байбаковой. – Алевтина Федоровна, расскажите теперь о своих отношениях с Виталием. Как вы познакомились?
– Познакомились мы здесь, – начала тренерша. – Это было два года назад. Вернее, я здесь тогда уже работала, а Виталий только что пришел. А отношения… Как они обычно складываются у взрослых людей? Не станете же вы слушать, в какие кафе и рестораны мы ходили!
– Нет, конечно, – кивнула Лариса. – Я имела в виду так, в общих чертах.
– У нас все складывалось довольно гладко и ровно, мы жили без скандалов…
– А вы жили вместе? – перебила ее Лариса.
– Последние полгода. Это уже после того, как мы договорились о свадьбе. Правда, приходилось жить то у меня, то у него, потому что у меня взрослый сын и, к сожалению, он вырос большим разгильдяем, так что я не могу оставлять его надолго без присмотра. Мы когда в Чехию-то уезжали, я волновалась.
– Что, такой ненадежный парень? – удивилась Лариса.
– Да! – Байбакова с раздражением махнула рукой. – Безответственный совершенно. Институт совсем забросил, боюсь, того и гляди вышибут, работать тоже не хочет… Я сама виновата, избаловала его, – призналась она. – Я с мужем очень давно развелась, почти сразу, как Артем родился. Пил он сильно, – пояснила она. – И чувствовала себя немного виноватой, что мальчишка без отца растет. Старалась все для него делать, чтобы ни в чем не нуждался. Да, видимо, перестаралась, – с горькой усмешкой заключила она.
Котов озабоченно кивнул.
– Вы, наверное, хотите спросить, почему я повторно не вышла замуж, когда была еще совсем молодой? – продолжала Алевтина Федоровна. – Видимо, боялась наступить на те же грабли: обжегшись на молоке, дула на воду. Не хотела снова на пьяницу нарваться. А вообще-то, если честно, просто не нравился никто. Я, знаете, люблю настоящих мужчин – сильных, уверенных в себе, надежных…
Котов при этих слова гордо выпрямился и расправил грудь, несколько свысока поглядывая на присутствующих.
– А в наше время мужчины обмельчали, – продолжала Байбакова. – Ничего не умеют и, главное, не хотят. Все стараются за счет женщины прожить. В гости придут – цветочка не принесут, зато норовят еще и попользоваться чем-нибудь. Я таких не уважаю. А их, к сожалению, большинство. За собой не следят, в тридцать пять лет уже животы висят, мешки под глазами, одышка… В жизни ничего достичь не могут, только плакаться в жилетку умеют. Сколько ни знакомилась в свое время – ни на ком не могла выбор остановить. Нет, женщина должна чувствовать себя с мужчиной, как под надежным крылом. Вот тогда она будет счастлива!
Алевтина Федоровна производила впечатление женщины, которая сама кого угодно может взять под крыло. Однако твердость и уверенность в себе соседствовали в ней с женственностью и мягкостью. Лариса почувствовала, что Байбакова, прожившая много лет вдвоем с сыном и разочаровавшаяся во многих мужчинах, по-видимому, сохранила в душе большой запас нерастраченной ласки и заботы, которую готова была подарить своему «настоящему мужчине». Наверное, большую часть нерастраченных чувств она переносила на своего сына, поэтому он и вырос таким, по ее словам, «безответственным разгильдяем».
– Алевтина Федоровна, а как складывались отношения у вашего сына с Виталием? – затронула Лариса еще одну тему.
– Не очень гладко, – подумав, ответила Байбакова. – Артем вообще большой эгоист. Всегда считал, что мамочка живет только для него. А мамочке вот вздумалось и для себя пожить, – усмехнулась она. – К тому же Виталий был человеком жестким, порой даже резким. Он не очень-то позволял Артему выпендриваться и задирать нос. И мне не позволял. Знаете, я ему за это очень благодарна. Именно благодаря Виталию я сама стала гораздо строже с Артемом, многое начала ему запрещать. Конечно, это нужно было делать гораздо раньше, но, увы… – развела она со вздохом руками.
– А как вы уживались все втроем?
– По-разному, всякое бывало. Хотя мы не всегда жили втроем, – я же говорю – периодически уходили на квартиру к Виталию. А когда жили у нас, то Артем порой устраивал скандалы и истерики. Вернее, устраивал он их мне, потому что Виталий вмиг пресек бы подобные выходки. Кричал на меня, что я променяла сына на чужого мужика, что я не даю ему жить так, как он хочет. Хочет! Если жить так, как он хочет, нужно иметь огромный счет в Швейцарском банке. И тот закончится через год. В общем, пытался спекулировать материнскими чувствами, как всегда делают избалованные дети.
– А с самим Виталием как проходило их общение? – поинтересовалась Лариса.
– Ох, ну Артем порой позволял себе всякие глупые детские номера. Телевизор демонстративно переключал на другой канал, замок на дверь в свою комнату повесил… Как обиженный ребенок, – вздохнула Алевтина Федоровна.
– А где вы собирались жить после свадьбы? – уточнила Лариса.
– У меня в квартире, – ответила Байбакова. – У меня двухкомнатная, а у Виталия однокомнатная. Мы планировали отправить туда Артема. Хотя боюсь, что мне пришлось бы наведываться туда ежедневно. Теперь уже не придется, – дрогнувшим голосом заключила она.
