Фридрих Незнанский - Угрюмый город
— Так какого же черта ты не с этого начал?! — возмутился Денис.
— Потому что с картонной стороны у нас сейчас никто не живет, а на предмет «жучков» я устроил самую тщательную проверку — нету. — Он вернулся на подоконник. — Смотри-смотри, грузят родимую на эвакуатор! Вот до чего жадность людей доводит.
Денис рассматривать, как грузят на эвакуатор хромую «Волгу», не стал:
— Про Игоря все-таки узнал что-нибудь?
— Жил он на пятом, в пятьдесят седьмом номере, горничная там страшненькая весьма, Ирочка. С фотографией она мне, конечно, просто из кожи вон лезла — хотела помочь, но, естественно, не смогла. Да, стыдно мне! — покаялся Николай, заметив явное неудовольствие Дениса. — Больше так не буду. Но зато удалось выяснить, что уехал он неожиданно, номер был оплачен аж до вчера, собирался, видимо, в спешке, кое-какие вещи действительно забыл. Помазок, например, зажигалку в ящике стола, футболку. Все это теперь хранится в специальной коробочке в сейфе у местного секьюрити, некоего Рыбалко, и будет храниться ровно год, а потом, если владелец не заявит свои права, будет якобы уничтожено. Надо бы с этим Рыбалкой познакомиться, а?
— Уже, — кивнул Денис.
— Тот светленький, что с тобой пиво пил?
— Он самый.
— Ну а потом я спускаюсь сюда и у самой двери встречаю замечательного субъекта: надутый такой, мобилой в носу ковыряется… Если точно для словесного портрета: примерно метр восемьдесят, вес порядка сотни, широкоплечий, ноги кривые, короткие, шея толстая, лицо круглое, подбородок скошенный, лоб низкий, глаза мутные, голубоватые, губы толстые, стрижка короткая — ежик. Короче, он меня тормозит и прямо тут же, не отходя от кассы, даже не уточняя, кто я есть, заявляет, что, мол, всяким залетным столичным фраерам здесь не рады и что этим самым фраерам, если им собственная башка дорога, надо бы убираться обратно в столицу. Я, естественно, под дурачка закосил, изобразил полное непонимание. Он тогда пробуровил что-то вроде «твой подчиненный оказался понятливее» и, вежливо сделав мне ручкой, удалился. Ясно, он Игоря имел в виду. Да, чуть не забыл, Ирочка эта сказала, что Игорь в номере ночевал регулярно, синяков и прочих отметин за неделю пребывания в городе не приобрел, окровавленных полотенец в номере она не находила, милиция к нему не наведывалась, в общем, если он с кем и вступил в противоборство…
— Понятно, — прервал Денис. — Это все?
— А тебе мало?
Денис не ответил. Он позвонил в Москву Максу. Компьютерный гений, шумно чавкая в трубку, доложил:
— Не нашел пока. Дома его нет, жена уверена, что он в Снежинске, мобильный не отвечает. На самолете он не летел, я проверил базу снежинского аэропорта, билет на фамилию Вовка не зарегистрирован, железнодорожные билеты тоже проверяю, почти уже закончил, и тоже пока ничего.
— Ладно, будут новости, перезвони.
— Не нашел? — справился Щербак.
— Пока нет.
— Значит, — задумчиво хмыкнул Николай, — либо он едет автостопом через Владивосток, либо…
— Либо он никуда и не уезжал.
— Тогда почему не показывается? Позвонить, по крайней мере, тебе на мобильный он мог?
— Значит, так, — Денис пружинисто поднялся с кровати, — ты остаешься здесь, погуляй по городу, осмотрись, может, Игорь даст о себе знать. А я…
— Погоди! — оборвал Щербак. — На это тебе точно стоит посмотреть. — Он ткнул пальцем, указывая куда-то вниз за окно. — Я просто влюблен уже в этот подоконник, с него столько интересного можно увидеть!
Денис послушно выглянул. Посмотреть действительно было на что. Внизу практически на том самом месте, где еще пятнадцать минут назад стояла «хромая» «Волга», Рыбалко беседовал с тем самым пареньком, который прокалывал колеса. Разговаривали они весьма дружелюбно, совсем даже не было похоже, что охранник застукал паренька за грязными делишками и сейчас станет чинить строгий и справедливый суд. А закончился их разговор и вообще замечательно: Рыбалко вынул бумажник и отсчитал мальчишке несколько купюр.
— Нет слов, — выдохнул Щербак. — Просто, блин, нет слов! Так куда ты там собрался?
— Проедусь к родителям Игоря. К футболу постараюсь вернуться. Если что — звони.
13.40
Игорь говорил, что родители живут в Ясных Водах. От Снежинска до поселка было километров двадцать. Но, не проехав и пяти, Денис, чертыхнувшись, съехал на обочину. Двигатель «троил», чихал и, при попытке увеличить скорость хотя бы до девяноста, откровенно захлебывался. Открыв капот, Денис проверил фильтр тонкой очистки — как он и предполагал, фильтр приказал долго жить. Тут же невесть откуда появился сочувствующий.
— Хорошая тачка, — сказал он авторитетно, заглядывая через плечо, — у меня у шурина такая же. Взял убитую за штуку семьсот. Сам поднимал, — он помолчал, потом, нерешительно озираясь, поинтересовался шепотом: — У Рахаева, что ли, заправлялся?
Денис слегка кивнул, не оборачиваясь, пусть понимает как хочет.
— Не местный? И не объяснил никто? Надо ж было девяносто восьмой финский! А вообще, — он начал перечислять: — Сперва пальцы, потом фильтр тонкой очистки, потом бензонасос… Хочешь, мастерскую подскажу? Шурину развал за полтинник сделали. Лазерный, все дела… А лучше… — он исчез на минуту и вернулся с канистрой бензина, — хоть разбавишь, до мастерской доехать.
— Мужик, у меня полный бак почти, — отмахнулся Денис. Он выкрутил и выбросил фильтр, просто соединив шланги куском резиновой трубки и зажав парой хомутиков.
— Не вопрос! — суетился доброхот. — Твой сольем в пустую канистру, мой зальем. Всего двадцатка с тебя — по рубчику на литре. И на заправку больше не суйся! Видишь мужика на обочине, с раками, с картошкой, с таранкой, с чем угодно — по-любому у него бензин есть. Хоть с чем стоит, хоть там с цветочками. Если мужик, не баба — значит, с бензином. Только смотри, чтоб поменьше других машин и ментов чтоб не было… Так берешь канистру, то есть меняешь? За пятнал отдаю.
Денис взял. Даже две. Дорога недальняя, но наверняка ни одной станции техобслуживания по пути не будет, а вдруг действительно бензонасос гавкнется, тащить машину обратно в город на эвакуаторе обойдется гораздо дороже, чем тридцать рублей. Была, правда, мысль, что доброхот ему тот же самый бензин с очередного «Антея», только с наценкой, продал, но до поселка доехал без приключений, и даже выхлоп стал почище.
При въезде красовалась чугунная пушка на гранитном валуне, сгодившемся бы и для постамента Медного всадника. Надпись на нем гласила: «Сие городище
Ясные Воды заложено в лето 1743 года от Рождества Христова». От былого величия сохранилась приземистая свежеоштукатуренная с фасада церковь. Дьяк в черной рясе, развевающейся на ветру, стоя на стремянке, размеренно и монотонно звонил в колокол. Низкие неряшливые тучки торопливо проносились над самой колокольней, а высоко над ними застыли серые с проседью облака.
Спросить, которая из пяти расходящихся лучами улочек — Якова Свердлова, было не у кого. Справляться в магазинчике Денис не стал — и так, наверное, весь поселок только про Вовков и судачит. Улицы, расходящиеся от церкви, немного попетляв, вновь сходились на противоположной околице у элеватора. Объехав их по порядку, Денис нашел нужный дом.
Вовки, отец и мать, были во дворе. Он сколачивал под навесом улей, она, увязая в раскисшей грядке, разбрызгивала веником из ведра черную радужно-маслянистую жидкость. Отец, завидев подъехавшую машину, остановился, а мать, скользнув по ней взглядом, продолжила окроплять капустную рассаду, как будто не веря, что это к ним, а может, желая задержаться еще чуть-чуть в маленьком зеленом мирке, где ничего не стряслось.
— Я Денис Грязнов, — на всякий случай он протянул отцу удостоверение частного детектива, но тот не взял — схватил ветошь, нервно помял и протянул руку. — Игорь просил меня приехать.
— Да-да, я знаю. Игорь говорил… Петр Семенович. А это мать, — он кивнул, — Светлана Сергеевна… А Игорь, значит, вас не проводил?
— Мы с Игорем, похоже, разминулись… — ответил Денис. Надежда, что Игорь может жить у родителей, не оправдалась. — А когда он говорил, что я должен приехать?
— Что должны — так не сказал, собирался попросить… — замялся отец, — пойдемте в дом.
Подошла мать и, остановившись шагах в пяти, еле слышно поздоровалась.
— Это Денис, — облегченно сказал Петр Семенович, повернувшись к ней, — начальник Игоря. Игорь о нем рассказывал.
— Здравствуйте, Денис! — еще раз поздоровалась мать. — Пойдемте, я накормлю вас обедом… Пойдем, Петь… А лучше давайте я вам сюда вынесу, погода хорошая…
Денис остался один. Прошелся по двору. Он был ухожен, за домом стояли четыре улья, гнулись под ветром несколько стареньких низкорослых яблонь с отпиленными под самый ствол, тщательно замазанными специальным варом сучьями. Здесь же располагались удобства.
