Марина Серова - Чище воды, острее ножа

— Привет, Татьяна, — поздоровался он со мной, привставая с табуретки. — Не узнаешь?

Я внимательно вгляделась в его лицо. Где же я его видела? Прокуратура? Нет, раньше… Академия? Нет… Или да? Стоп, вспомнила! Венька Данилов, мы с ним вместе учились на первом курсе, а потом он перешел в другую группу, и больше мы с ним не встречались. Насколько я помню, он был довольно неплохим парнем. Впрочем, всегда, особенно детективу, следует помнить о том, что с возрастом люди меняются, и необязательно в лучшую сторону.

— Здравствуй, Венька, — ответила я на приветствие. — Найдется у тебя несколько свободных минут для бывшей однокурсницы или как?

— Найдется, разумеется, — широко улыбнулся мне Данилов. — Иди в комнату и подожди, — обратился он к длинноволосому. — Минут через десять я вернусь, продолжим наш разговор.

Мы с Даниловым вышли из кухни и мимо Константина Петровича Белякова, непонятно зачем топтавшегося в прихожей, вышли в подъезд.

— Сколько лет не виделись, и надо же, какая неожиданная встреча, — с теплой улыбкой сказал Данилов. — Как твои дела, Татьяна? Я слышал, ты крутым частным детективом заделалась, правда, что ли?

— Ну уж не знаю, насколько крутым, но то, что заделалась, — факт, — скромно ответила я. — А ты как?

— Как видишь. В милиции тружусь, света белого совершенно не вижу.

Мы оба замолчали. Для того чтобы просто мирно потрепаться, был неподходящий момент, а перейти к делу ни один из нас пока не решался.

Я исподтишка разглядывала бывшего однокурсника. Со времен нашей совместной учебы Венька изрядно изменился — возмужал и как-то расширился, причем не растолстел, а именно расширился. Плечи у него раньше определенно были уже, а руки тоньше. И лицо тоже приобрело некие мужественные черты. Помню, на первом курсе щеки у него были как у младенчика, а сейчас ни следа той детской пухлости не осталось. Одет Венька был просто, но весьма аккуратно — джинсы, рубашка, джинсовая куртка, черные ботинки. Начищенные, кстати. Вообще, выглядел Данилов весьма неплохо, и я неожиданно почувствовала, что мой интерес к нему вот-вот выйдет за рамки чисто профессионального. Собственно, ничего удивительного: со своим последним кавалером я распрощалась две недели назад, окончательно убедившись, что характерами мы с ним не сходимся. Но все хорошо в свое время, а начало расследования — не слишком подходящий момент для того, чтобы обзаводиться новым бойфрендом, поэтому я решила взять себя в руки и перевела наконец разговор на деловую тему:

— Это дело тебе поручили, да?

— Ага, — с тяжелым вздохом сказал Венька. — Мало мне всего, еще и сегодняшнее убийство теперь.

— А ты не мог бы со мной кое-какой информацией поделиться? — вкрадчиво поинтересовалась я.

— Да мог бы в принципе. А что именно тебя интересует? И зачем тебе это?

— Интересует все, что вам уже удалось установить. Имя убитого. Время убийства. Способ. Список присутствовавших в квартире. Ну и так далее. А зачем… Понимаешь ли, в вечеринке принимал участие некий Сергей Беляков, который вроде как у вас чуть ли не главный подозреваемый. — Венька кивнул, и я продолжила: — Так вот его отец считает, что он невиновен, и хочет, чтобы я это доказала.

— Ясно, — протянул Данилов. — То есть, если я все правильно понимаю, ты собираешься заниматься этим убийством параллельно с нами?

Я кивнула:

— Ну да. И очень надеюсь на твою помощь. Или, по крайней мере, на то, что ты не будешь мне мешать.

— Ну что ты, Татьяна, о чем разговор! Мешать я тебе, конечно, не буду, а вот насчет помощи… — Данилов немного помолчал. — Давай так: баш на баш.

— В смысле?

— В самом прямом. Татьяна, как ты думаешь, сколько на мне сейчас дел висит?

Я быстро прикинула. Вообще-то, по формальным правилам, один оперативник не должен одновременно вести более трех разных дел, но поскольку я имела некоторый опыт работы в органах, то знала, как далеко иногда теория расходится с практикой. Людей постоянно не хватает, и поэтому на каждого опера вешают раза в два больше, чем положено.

— Дел семь-восемь, — осторожно предположила я.

Данилов тяжело вздохнул:

— Семь-восемь… Если бы так, у меня была бы не жизнь, а малина. Двенадцать не хочешь?

— Ничего себе. Ты серьезно?

— Куда уж серьезнее! Это дело — тринадцатое.

— Слушай, как же ты работаешь-то? О чем вообще ваше начальство думает?

— А что начальство? Начальству тоже деваться некуда. Кому-то ведь дела поручать надо, а людей не хватает катастрофически.

— Но есть же нормы…

— Нормы-то есть. Вот только преступники не в курсе, что у нас нормы. Короче, у меня к тебе такое предложение: я тебе даю всю необходимую информацию, помогаю в случае чего людьми, но сам прекращаю заниматься этим убийством. А ты расследуешь его и делишься со мной результатами. Все равно у тебя получится и быстрее, и лучше, чем у меня, благо у тебя-то это дело будет единственным. А профессионал ты отличный, как я слышал. Согласна на такие условия?

Я задумалась. Предложение было выгодное — не люблю работать параллельно с милицией. В таких случаях постоянно возникают ситуации, когда мы или на пятки друг другу наступаем, или нос к носу у двери важного свидетеля сталкиваемся. А тут мне не только мешать не будут, но даже помощь обещают. Но есть одно «против». А что, если я выясню, что виноват все-таки Сергей? Тогда придется выдавать его Данилову, что будет нечестно по отношению к моему клиенту. Хотя, с другой стороны, Константин Петрович сам сказал, что если у меня будет полная уверенность в виновности Сергея, то он не возражает, если я передам собранный материал милиции. Правда, он потребовал, чтобы сначала я предъявила доказательства вины сына ему, но тут не будет слишком большой проблемы — если у меня эти доказательства появятся, то ничто не помешает мне их ему предъявить, я ведь не официальное лицо, тайну следствия хранить не обязана. Вот и прекрасно, значит, можно со спокойной совестью соглашаться.

— Согласна, — сказала я, решительно кивнув. — Только вот что, Веня, сначала у меня к тебе такой вопрос: как сам думаешь, Сергей Беляков виноват или нет?

— Ну ты и вопросы задаешь! Откуда же я знаю?! Хотя улики против него есть.

— Погоди, — нетерпеливо перебила я Веньку, — я не про улики говорю. Ты ведь с ним уже разговаривал?

— Конечно. Когда ты вошла, я как раз с ним и общался.

— Что тебе профессиональное чутье говорит? Он или не он?

Данилов задумался.

— Знаешь, — спустя примерно полминуты сказал он, — скорее всего, нет. В смысле не Беляков. Понимаешь, он, конечно, здорово напуган, из-за этого много врет, пытается себя выгородить, но, по-моему, он не играет. Я в этом за время работы в нашей конторе разбираться научился. Конечно, головой бы я за него не поручился.

Я удовлетворенно кивнула. Теперь к субъективному мнению отца, который все-таки должен хоть как-то знать своего сына, прибавляется субъективное мнение опера, который неплохо разбирается в психологии преступников. А поскольку эти два мнения совпадают, то, пожалуй, можно относиться к ним серьезно и принять за рабочую гипотезу то, что Сергей Беляков и в самом деле невиновен.

— А какие против него улики?

— Во-первых, они с убитым были в довольно плохих отношениях, — начал Данилов, но я его перебила:

— Извини, Веня, а как убитого-то звали?

— Александр Лисовский. Так вот, они с ним были в неважных отношениях, а вчера вечером после того, как оба уже приняли на грудь, чуть не подрались. Их растаскивали даже. Об этом говорят все, кто на вечеринке был. Да и сам Беляков данный факт не отрицает.

— Из-за чего они поссорились-то?

— Ох, Татьяна, я, честно говоря, до конца еще и сам не понял. У них какие-то запутанные взаимоотношения, без поллитры и не разберешься, а я ведь сюда только часов в восемь приехал. У них музыкальная студия есть, так вот из-за нее какие-то склоки: кто-то кого-то оттуда выгнал, кто-то на кого-то из-за этого смертельно обиделся… В общем, тут тебе самой лучше разбираться.

— А что еще?

— Еще орудие преступления. Лисовского убили ножом — в области сердца колотая рана. Умер он, по заключению экспертов, практически мгновенно. Нож принадлежит Белякову, он этого, кстати, тоже не отрицает.

— Ну, нож-то его мог и кто-то другой использовать.

— А я разве спорю? Мог. Но ты ведь, кажется, в прокуратуре немного поработала, так что знаешь, что в подобных случаях это улика.

Я кивнула:

— Знаю. Кстати, а что со временем убийства?

— От трех до пяти часов утра. Более точно будет известно после вскрытия. Когда мне результаты принесут, я тебе их сообщу.

— Хорошо, — задумчиво сказала я. В моей голове вертелась какая-то мысль, которую я никак не могла поймать. Что-то еще мне нужно от Данилова, но никак не соображу что.

— Ну что, Татьяна, возвращаемся? — предложил Венька. — А то мы с тобой что-то тут застоялись.