Марина Серова - Вояж с восточным ароматом
— Я лучше скажу вам, Владимир Николаевич, вот так: вы самое слабое звено! Если уж на то пошло. А фамилия у меня Королева!
Особо втираться в коллектив мне не пришлось — времени не было. Уже через день утром я прибыла на базу в полной экипировке, чтобы оттуда отправиться на автобусе в аэропорт. Челидзе среди отбывающих не было. Зато я увидела много молодых симпатичных мужчин в спортивных костюмах — человек двадцать. Это и были игроки команды «Атлант». Среди них я сразу выделила абсолютно похожих друг на друга рыжих верзил — братьев-близнецов Ревуцких. В команде они были защитниками. Говорили, что ребята очень перспективные, но пока что «дубоватые» и что их «одолжил» «Атланту» один московский клуб.
— Защитники — они же к тридцатнику разыгрываются только, — пояснил Попов, бесцеремонно устроившись рядом со мной в автобусе. — Для этого нужен опыт и ум. А нападающему что — скорость и удар. Поэтому и звездят в 18–20 лет, а потом многие сдуваются.
— Перестают играть, что ли?
— Ну, можно сказать, и так. Нос задирают, клубы, девочки, пьянки, травка… Скорость и пропадает. А защитник — это вечный трудяга.
— Ну, а вратарь?
— Вратарь, Машенька, полкоманды. Вот наш Стас Вязьмикин, — кивнул Попов на здоровенного симпатичного парня. — Смотри, какой богатырь. Это во дворе на ворота ставят хиленьких низкорослых мальчишек. На самом же деле вратарем должен быть здоровый, сильный, высокий мужчина, который не боится столкновений, который орет на своих защитников матом и пугает нападающих соперника. Стас у нас из таких.
— А вот этот мальчик? — спросила я у Попова, показывая на симпатулечку лет двадцати трех, маленького, застенчивого, похожего на маменькиного сынка.
— О, это наш плеймейкер, центральный полузащитник. Он ведет всю игру, знает, кому и когда отдать мяч, знает, как обыграть защитника. Короче говоря, интеллектуал на поле. Ему необязательно быть верзилой. Вот наш Ринатик из таких. Но он, правда, очень подвержен травмам. Полсезона играет, полсезона в лазарете отдыхает. А рядом с ним, — Попов показал на крашеного блондина со смазливой физиономией, — наш Леонардо Ди Каприо — Рома Гладышев, нападающий. Талантливый, но ленивый. Все хочет в Москву или за границу слинять. На тренировках работать не любит, зато все время требует прибавить ему зарплату.
— Значит, платите мало, — вспомнила я слова Кости Свиридова о скупости Савельева.
— Нет, платим достаточно, — не согласился врач. — Но Рома — ведущий форвард, без него забивать некому. У них с Ринатом связка: Ринат пасует, Ромка забивает. Вот так.
— А вот эти молодые люди? — оглянувшись, показала я на четырех чернокожих парней, занявших места в задней части автобуса.
— О, это наши легионеры! — улыбнулся Попов. — Горячие африканские парни. Только что с пальмы слезли.
— Как это? — искренне удивилась я.
— Шутка, шутка, — замахал руками врач. — Сейчас это обычное дело — любой российский клуб имеет в своем составе негра. А то и нескольких. Иногда вообще по семь человек чернокожих выходят, и только четверо наших. Веяние времени… У французов вон вся сборная черная, и ничего! Тоже мне, фр-ранцузы. — Попов скорчил презрительную мину. — Понадавали гражданство всяким выходцам из своих колоний, вот и получились французы. Чемпионат мира вон выиграли! Но ихние негры — не чета нашим. К нам едут те, кто в Европе не нужен.
— Оправдывают они себя? — поинтересовалась я.
— По-разному, — поморщился Попов. — В основном проблемы с дисциплиной. И с характером. Когда надо вырвать победу через «не могу», на негров надеяться нечего. Они сразу расклеиваются. Кураж есть — значит, сыграет. Если что-то не заладилось — пиши пропало. Сразу начинается разгильдяйство. Вот наш Мукунква — нападающий из Ганы. Все норовит покрасивше, через себя ударить, в падении, еще как. Или финтит не переставая, хочет всю команду обыграть. Да и переводчик им нужен — по-русски ни хрена не понимают и не хотят учить язык! Морока одна! Я вот так думаю, что нам нужно своих мальчишек брать, а не обезьян с пальмы снимать, — закончил рассказ Попов патриотической речью.
— Кстати, Машуня, есть у нас и бразилец, — продолжил врач. — С ними тоже сидит, и тоже негр. Робейро его зовут. Но это так, скорее для понта. Я думаю, что в Рио-де-Жанейро на пляже таких Робейро — каждый второй. По-русски понимает хреново, объяснять нужно ему все очень долго… Только мат выучил в совершенстве, сволочь. Иногда как завернет по-своему, по-португальски, а между словами наше, родное и знакомое… Сидишь, слушаешь, и крыша едет потихоньку. Короче, у нас тут весело…
Я, будучи несведущей в футбольных делах, только вежливо кивала. Я старалась как можно больше узнать об обстановке в коллективе, в котором мне предстояло работать как минимум две недели. И еще я слегка нервничала, поскольку в автобусе не было Челидзе. Впрочем, Савельев мне сказал, что Челидзе прибудет непосредственно в аэропорт на машине, и там-то мне и надлежит к нему приклеиться. А президент клуба провожать команду не поехал, а простился со всеми, в том числе и с главным тренером, у ворот базы.
Главным тренером оказался сильно пьющий мужчина с круглым лицом, брюшком и этаким интеллигентным тенорком. Звали его Николай Иваныч, но за глаза называли «Колян Стаканыч». Человек, в общем, он был, по отзывам, неплохой, специалист среднего уровня, и на него надеялись в плане возвращения команды в высшую лигу. Но… Надеялись болельщики, которые знали про прошлые успехи «Стаканыча» в одном из столичных клубов. А вот Свиридов говорил, что все дело в финансировании и что в нынешней ситуации особых надежд на будущее возлагать не стоит. Впрочем, это опять же меня волновало мало, поскольку моя работа заключалась в том, чтобы следить за Челидзе, а попутно и охранять его.
Подопечный появился в аэропорту в самом конце регистрации. Он уже заранее, видимо, приготовился к теплой средиземноморской зиме, поскольку был в легком плаще и без головного убора.
Челидзе поздоровался с тренерами и врачом и, заняв место в самом начале салона, вытащил газеты и углубился в чтение.
Самолет взял курс на Анталью, и я потихоньку успокоилась.
Игроки команды кто спал, кто болтал, кто играл в карты.
Челидзе же ни с кем в разговоры не вступал. Почитав газеты, он долго смотрел в иллюминатор, в котором ничего, кроме облаков, видно не было, а потом заснул. Зато не спали трое молодых людей — журналисты Антон и Максим и кинооператор Сергей Косинцев. Антон, высокий красивый парень, с правильными чертами лица, сразу показался мне человеком шалопаистым. Про себя я окрестила его «покоритель малолеток». Обычно на таких видных парней вешаются молоденькие дурочки. Друзья-приятели пили пиво и что-то вполголоса между собой обсуждали. Причем больше всех на пиво налегал именно Антон.
Вскоре самолет пошел на посадку. За стеклом иллюминатора показались горы, дуга морского берега и маленький пятачок между горами и морем, заполненный крошечными серыми квадратиками. Это и была Анталья.
Высадка из самолета также прошла без осложнений.
Получив багаж, все наконец проследовали к автобусам и начали занимать места. Я, не выпуская из поля зрения Челидзе, заняла кресло в середине салона, и тут же ко мне подсел неугомонный Попов.
— Что, Машуня, какие наши годы?! — залихватски начал он. — Весна-красна здесь, однако. 15 градусов тепла. Сейчас прибудем в отель, спустимся в ресторан и навернем шведский столик на двоих, а? — Попов подмигнул.
— Это как? — усмехнулась я.
— А так — ты полные карманы, и я. А потом в номере устроим пир на весь мир.
Я не успела ответить, так как на середину автобуса вышел администратор, крупный толстый дядька в спортивном костюме, и ознакомил прибывших с распорядком дня: размещение, сбор в вестибюле и так далее. Я должна была по предварительной договоренности с Савельевым занять двухместный номер рядом с номером Челидзе — ему полагался «сингл», номер на одного. Моим же соседом должен был стать Андрей (водитель), с которым, по легенде, нас связывали близкие отношения.
Первый день «работы» прошел без особых потрясений. Команда тренировалась, Челидзе завтракал, обедал, ужинал и почти ни с кем не общался. По условиям договора с Савельевым я должна была отзваниваться в Тарасов и сообщать, что произошло с подопечным, что я сделала в конце первого вечера. Савельев выслушал меня и, подозрительно помолчав в трубку, потом выдавил:
— Ну что ж, будем ждать. Не теряй его из вида.
На второй день после обеда мой подопечный вышел из гостиницы и пошел к остановке трамвая. Вообще-то для руководства, к коему относился Челидзе, здесь имелись две машины, и Андрей был водителем одной из них. Однако Олег Амвросиевич проигнорировал автомобиль и решил прокатиться на общественном транспорте. Что ж, он вполне имел на это право. Хотя мне и показались его действия подозрительными. И я сама села за руль машины, которую водил Андрей, и медленно двинулась за трамваем.
