Марина Серова - Огонь прекрасных глаз
– Девушка, примите заказ, – обратилась я к ней.
Она медленно обернулась, нехотя подошла.
– Скажите, чья смена была пятнадцатого сентября?
– Ну, моя, – буркнула она. – А в чем дело?
Я вытащила из сумочки фотографию Ольги и положила на столик:
– Эта женщина была здесь?
– Слушай, ты че, из ментовки, что ль? – вдруг окрысилась она. – Так были уже из твоей конторы, я все им рассказала!
Хамство юной особы возмутило меня до глубины души. Понятное дело, я не рассчитывала на бескорыстный разговор, для таких случаев у меня всегда имелись наготове несколько купюр. Но, как правило, мои собеседники держались в рамках приличия. Я уже собиралась было поставить на место зарвавшуюся нахалку, но тут события повернулись неожиданным образом. Девица сорвала с себя шапочку и передник, швырнула их на пол и пронзительно заверещала на весь зал:
– Все! Достали все! Сегодня же сваливаю из этой конюшни!
«Броуновское» движение официантов прекратилось, оживленный разговор в зале разом стих, все заинтересованно повернулись в нашу сторону. Официантка продолжала возмущенно орать:
– У них тут люди мрут как мухи, и ментовня всякая шляется!
В это время откуда-то из глубины зала показался среднего роста, плотной комплекции мужчина. Он кивнул кому-то вглубь, обвел глазами зал и уверенными шагами направился ко мне.
– Прошу прощения за инцидент, – он склонил голову. – Илья Александрович, управляющий, к вашим услугам.
– Татьяна Александровна, – отозвалась я.
В это время высокий плечистый охранник уже уводил разбушевавшуюся девицу.
– Татьяна Александровна, – снова обратился ко мне управляющий, – позвольте мне загладить это неприятное впечатление… Прошу в мой кабинет.
В кабинете он усадил меня в глубокое кресло, в котором я чуть было не утонула, и сам сел в такое же, напротив меня. Я чуть скосила глаза влево и увидела монитор, изображавший все происходящее в зале. Публика постепенно успокаивалась, официанты снова курсировали между столиками.
– Татьяна Александровна, еще раз великодушно извините, эта девушка была взята на испытательный срок. В порядке компенсации за моральный ущерб предлагаю вам отобедать за счет заведения. И, конечно же, люди у нас не мрут как мухи, – он с извиняющейся улыбкой развел руками. – Явное преувеличение!
– Но ведь пятнадцатого сентября как раз произошел такой случай?
– Да, но я уже объяснялся с органами. Ведется следствие. Ваши коллеги…
– Илья Александрович, я не из органов. Я – частный детектив.
– Детектив? Да вы что? Правда, что ли?
– А что, не похожа?
– Да как-то… По правде сказать… Вы так молоды…
– Ну, этот недостаток исчезнет через некоторое количество лет. Это – не навсегда, – улыбнулась я. – А если серьезно, Илья Александрович, могу я поговорить с кем-нибудь из обслуживающего персонала, в чью смену все это произошло?
– Да, конечно. Я только взгляну на график.
Он поднялся с кресла, пересел в другое, за стол, и щелкнул «мышью».
– Света работала в тот день. Она, кстати, и обнаружила потерпевшую. Сейчас я все устрою.
Он нажал какую-то кнопку, минуты через две вошел охранник, и Илья Александрович распорядился вызвать Свету. Вскоре в кабинет вошла несколько недоумевающая Света:
– Вызывали, Илья Александрович?
– Светочка, знакомьтесь: Татьяна Александровна, частный детектив, хочет с вами побеседовать. Располагайтесь у меня, здесь вам никто не помешает. – С этими словами он вышел и закрыл за собой дверь.
– Ой, а вы и правда детектив? – совсем как Илья Александрович перед этим, спросила Света, миловидная стройная девушка.
– Да, так уж вышло. Света, расскажите о том случае, пятнадцатого сентября, когда была обнаружена погибшая женщина. Это, кстати, она? – Я снова достала из сумочки фотографию.
– Она, она! Когда они еще только вошли, я сразу почувствовала неладное…
– Подождите, кто «они»? Женщина была не одна?
– Не одна. С ней был мужчина, он мне сразу не понравился, какой-то скользкий, в общем, неприятный тип. Хотя одет с иголочки и внешне вроде бы ничего: высокий, довольно густые волосы, но все равно…
– Света, вы можете описать его внешность поподробнее? Форма носа, губ и так далее?
– Так я уже это делала, в милицию меня вызывали как свидетеля, потому что я первая обнаружила… женщину эту…
– Значит, в милиции есть фоторобот? Ну, портрет мужчины, составленный на компьютере с ваших слов? – пояснила я.
– Да, это все было, – подтвердила Света. – Владимир Сергеич, ну, начальник в милиции, еще похвалил меня, сказал, что очень четко дала описание, а вот Пушкин…
– Постойте, какой еще Пушкин?
– Ну, это я так про себя назвала помощника Владимира Сергеича, очень уж он на Пушкина похож! Такой весь кучерявый и с бакенбардами. Он, наверное, потому был недоволен, что ему пришлось долго подбирать фрагменты: Алена, моя напарница – она здесь совсем недавно, – тоже работала в тот день и все никак не могла описать того мужчину. То одно путала, то другое.
«Немудрено, с таким-то отношением к делу, – подумала я. – А что это за Владимир Сергеич такой, уж не Киря ли часом?»
– Расскажите, как все произошло?
– Да ведь ничего такого и не происходило. Они вошли, сели за столик, сделали заказ. Я принесла кофе и десерт, кажется, пирожные. Потом мужчина куда-то вышел, я стала обслуживать другие столики. Через какое-то время гляжу: эта женщина сидит, положив голову на руки, а мужчина так и не вернулся. Я ее тронула за рукав, спрашиваю: «Вам плохо?» Она молчит. Я тогда – к Илье Александровичу. Вызвали «Скорую», те сказали – сердечный приступ. Вот и все.
– Света, эта женщина никуда не выходила?
Света на секунду задумалась:
– Из кафе – точно нет. Но она отходила от столика, говорила по сотовому… Точно, этот мужчина еще сказал: «Кофе остынет».
– Спасибо, Света, вы мне очень помогли.
– Ну, что вы! – Света мило улыбнулась. – Никак не могу представить себе, что вы детектив. Ой, ну надо же…
«Ну, да, я ведь не похожа на мисс Марпл, отсюда такое недоверие».
Отобедала я на славу. Как и обещал Илья Александрович, за счет заведения. Я вышла из кафе и вскоре оказалась на центральной улице города, на так называемом тарасовском Арбате (по аналогии с московским). Да и в остальном мы мало чем уступали столице: в нашем городе имелись все атрибуты свободы и демократии, в том числе и ночной бар, казино, путаны, сутенеры и так далее, и тому подобное. Внешне Тарасов тоже преобразился: он стал более респектабельным. Каждая торговая точка (а таковых на бывшем проспекте было великое множество) стремилась «отделаться» с не меньшим шиком, чем соседи. Сайдинг, мраморные ступеньки, кованые решетки, прочие изыски…
Поэтому известная фраза не менее известного литературного героя: «В деревню, в глушь, в Тарасов, к тетке» утратила свое первоначальное значение. Перефразируя слова другого знаменитого персонажа, можно было сказать: «Кто считает, что мы полные провинциалы, пусть тот первым бросит в меня камень».
Дома я принялась изучать содержимое записной книжки Ольги, переданной мне Асей. Почти каждая страница была заполнена датами, фамилиями с инициалами или просто именами и номерами телефонов. На некоторых листках указывались назначенные встречи с названием места. Все это Ольга записывала красивым каллиграфическим почерком, наверное, в начальных классах учительница ставила ей по чистописанию одни пятерки.
Я дочитала книжку до конца. Мое внимание привлекла последняя запись: М.К.А., 15.09, в 12.30. Это же та самая дата, когда Ольга была обнаружена в кафе! А М.К.А. – наверняка фамилия, имя и отчество ее убийцы!
Я вышла на балкон. Уже стемнело, и сквозь черный бархат неба просвечивали серебряные звезды. В окнах домов горел свет, и город напоминал черный шелковый плащ с рассыпанными по нему крохотными алмазами… Завтра я наведаюсь в милицию за фотороботом. Надо будет также нанести визит в «Мадонну». А сейчас – вечерний душ и спать!
Глава 2
Как же приятно лежать в постели, если больше нечего делать… Правда, можно понежиться, и когда есть дела. Просто пустить их побоку и тоже полеживать себе. Только в этом случае червячок долга упрямо точит твое нутро и сводит на нет сладостное ощущение неги и покоя. В итоге вставать рано или поздно все равно приходится, но уже с досадой – оттого, что и работа не сделана, и отдых скомкался. И время к тому же безвозвратно ушло!
Впрочем, все вышесказанное относится прежде всего к физической работе, например, к бытовой: произвести уборку или, скажем, стирку-глажку-готовку. Совсем иначе – при умственном труде. Вот здесь как раз наблюдается полная гармония: лежать и думать – два идеально совместимых занятия. Мой мыслительный процесс этим утром начался самопроизвольно, едва я открыла глаза. И начался он, собственно, с того, чем закончился вчера вечером. Я снова начала размышлять над известными мне фактами. Ольгу Ермакову отравили. Кому-то она очень мешала. За что ее могли убрать в принципе? Ну, тут несколько вариантов: она знала что-то такое, чего не должна была знать. Ведь говорила же Ася, что в телефонном разговоре с Ольгой та намекнула ей, что есть две новости, и одна из них – не очень хорошая. Вопрос в том, для кого она была неприятной: для Ольги или для Аси? Могла Ольга поделиться со своей лучшей подругой своими проблемами? Вполне. И проблемы эти могли касаться как личной ее жизни, так и лежать в плоскости бизнеса. Но, с другой стороны, у Ольги было приподнятое настроение, хотя, по словам Аси, в ее голосе проскальзывали и тревожные нотки.
