Марина Серова - Подвенечное платье цвета крови
– Интересно. А в полиции мне сказали, что практически нет никакой надежды найти маму живой.
– Я тоже не дам вам такой гарантии. Дело в том, что полицейские опираются на свой опыт: если человека не нашли живым в первые два дня, то вероятность этого практически ничтожна…
– Черт! – Юрий нервно взъерошил свои русые волосы.
– …а в вашем случае, когда женщина отсутствует почти полгода… шансов совсем мало… И я хочу сразу предупредить: вы должны быть готовы ко всему.
– Понимаю, конечно. Да, не уберег я мать, не уберег… Ведь сколько раз звал к себе в Пензу! Там и сестры ее живут, тетя Лида и тетя Валя, и пятеро племянников. Так нет! Уперлась: я здесь родилась, здесь моя квартира, мои подруги, здесь могила мужа, работа, наконец…
Корольков снова взъерошил волосы.
– Вы и не могли ее уберечь. Как можно предугадать, где именно с человеком случится несчастье? Или у вас в Пензе не бывает ничего подобного?
Юрий тоскливо посмотрел в свою пустую чашку.
– Татьяна, вы еще кофе будете?
Я кивнула. Корольков подозвал официанта и заказал два кофе. В ожидании его мы продолжили беседу:
– Юрий, а когда вы виделись с матерью в последний раз? Или общались по телефону?
– Да, мы именно разговаривали.
– О чем, если не секрет?
Собеседник смутился:
– Гм… Татьяна, а я могу не отвечать на этот вопрос?
– Можете, разумеется. Частный сыщик тем и хорош, что на его вопросы можно не отвечать. Я же не полицейский и не могу заставить вас… Но сами подумайте: чем меньше я буду знать о вашей матушке, тем труднее мне будет найти ее.
– Но это… как бы сказать? В общем, это личное и не имеет отношения к пропаже мамы.
– Юрий, давайте я сама буду решать, имеет это отношение к нашему делу или нет. У меня незапятнанная репутация ищейки, и я не собираюсь ее портить. Если уж я взялась искать вашу маму, то найду ее обязательно, независимо от того, будете вы мне помогать или нет. Но если будете, я сделаю это намного быстрее. Что же касается ваших личных тайн, вы можете быть абсолютно уверены: разглашать их кому бы то ни было я не собираюсь даже под пытками. Поэтому советую все-таки быть со мной как можно более откровенным. Итак, о чем вы говорили с матерью… кстати, когда?
– Буквально за пару дней до ее исчезновения. Я позвонил ей вечером, у нее была первая смена, и в семь вечера она была дома. Мы поговорили о Фенечке – святое дело! Кошку в тот день угораздило разбить цветочный горшок, и мама минут пять сокрушалась о том, что она стала очень упрямой: мама не разрешала ей сидеть на окне, а Фенечка просто жить не могла без того, чтобы не полюбоваться воробьями на дереве. Потом мама начала меня, как обычно, сватать.
– Сватать? – переспросила я. – За кого?
– За кого-нибудь. У нее в последнее время была навязчивая идея – женить меня во что бы то ни стало! Она говорила: «Юра, тебе уже тридцать, тебе давно пора иметь семью и детей! Когда уже наконец я буду нянчить внуков?» Я увиливал как мог, но она постоянно возвращалась к этой теме. Она говорила, что папа женился на ней сразу после армии. Она ждала его. Ему тогда было двадцать, а ей восемнадцать. А через год у них родился я… В общем, мама горела желанием видеть меня семейным человеком, возиться с внуками и поэтому готова была женить меня чуть ли не на первой встречной.
– А вы были против? – улыбнулась я.
– Да не то чтобы против, просто я считаю, что жениться надо по любви, а не потому, что маме так хочется. Или я не прав?
Я пожала плечами:
– У каждого свои взгляды на подобные вещи. А еще о чем вы говорили?
– Да так… О погоде и природе… Да ни о чем, собственно. Мне главное было знать, как мама себя чувствует, что она здорова. Я тогда немного обиделся на нее: опять, мол, она со своей женитьбой! Раз мама так мне ее навязывает, буду звонить ей реже. И вот нате вам, пожалуйста!..
Юрий вздохнул и отодвинул от себя пустую чашку.
– Однако здесь варят хороший кофе.
– И мороженое здесь очень вкусное… Ну что ж, Юрий, я готова приступить к поиску вашей мамы. Вы можете позванивать мне и справляться, как идут дела. А я, в свою очередь, буду обращаться к вам, если появятся вопросы.
– Да, конечно! В любое время дня и ночи.
– Вот моя визитка, здесь номера обоих телефонов… Вы когда уезжаете в Пензу?
– Скорее всего, завтра после обеда или послезавтра утром.
– Ну что, пойдемте?
Мы вышли на улицу и остановились около моей машины. Я заметила, что Юрий грустно смотрит на меня, как будто хочет что-то сказать, но не решается.
– Вы, кажется, хотите о чем-то спросить?
– Да. Я хотел сказать… Татьяна, очень вас прошу: найдите маму. И тетки мои, ее сестры, очень хотят. Если уж она погибла, так мы хоть похороним ее по-человечески и будем ходить на могилу. А то почти полгода – и никаких известий! Жива ли, нет ли? Неизвестность – это хуже всего…
– Да, я вас понимаю. Вы не переживайте, Юрий, я обязательно найду вашу маму, я же обещала.
Мы попрощались, и я села в свою машину. Я видела в зеркало заднего вида, как Юрий тоже сел в автомобиль, темно-зеленый «Мицубиси Лансер», и укатил в направлении центра. А я достала из сумки мобильный и набрала номер Мельникова.
– Андрюш, ты у нас где?
– Я у вас у себя в отделении.
– Я подскочу ненадолго?
– Ну, подскочи, только не очень высоко.
Так, мой друг шутит. Значит, настроение у него не очень. Что ж, нам, бедным сыщикам, деваться некуда, ехать к нему все равно придется: надо же как-то собирать информацию. Теперь, когда аванс за расследование получен, это дело уже не кажется мне скучным. В самом деле, кто знает, как все повернется?! Может, исчезновение мотористок выведет меня на банду похитителей или наркодилеров? А может, дамочек давно разобрали на органы и я выйду на след подпольной частной клиники по пересадке органов? А может, их украли с целью суррогатного материнства, чтобы не платить им денег? В неволе они и так родят, куда денутся?! А может…
Я завела машину и, развернувшись, отправилась в Андрюшино отделение полиции.
Он, как всегда, сидел за столом, заваленном бумагами. Напротив сидел еще один лейтенант. Все в отделении звали его Гоголь, потому что имя-отчество у него было Николай Васильевич. Гоголь тоже закопался в своих бумагах, что-то старательно выискивая. Я, предварительно постучавшись, вошла.
– Привет господам офицерам!
– Привет доблестным труженикам частного сыска, – Мельников кивнул на стул, что стоял напротив его стола, – приземляйся.
Да, здесь избегали слова «садиться». Говорили как угодно: присаживайся, падай, приземляйся, пристуливайся, но только не садись. Я опустилась на потертое матерчатое неопределенного цвета сиденье и закинула ногу на ногу. Мельников смотрел на меня и ждал, что я ему скажу.
– Уже появилась идея? – наконец спросил он. – Догадалась, кто похитил всех наших швей-мотористок?
– Какой ты быстрый, Андрюша! Сам-то сколько ломал голову над этим делом?
– Не злорадствуй, недолго, – успокоил меня Андрей, – всего-то месяц! Мне дали это дело после того, как исчезла третья дамочка, та, что похожа на Бабу Ягу. После второй пропажи два дела было решено объединить, и им какое-то время занимался другой отдел. Но после третьей в умную голову руководства пришла светлая идея передать эти дела нашему отделу.
– Ну, раз ты занимался им целый месяц, значит, многое успел проверить, с людьми поговорить…
– Успел, Тань, успел. Тебе, конечно же, нужен список знакомых, родственников и собуты… э-э… сослуживцев?
– В корень зришь! Прямо как Козьма Прутков.
– Сейчас будут тебе списки. – Мельников снова принялся рыться в бумагах.
– А маменькиного сыночка вы проверяли? – спросила я.
– Ты имеешь в виду Королькова? Само собой. Он в тот день был в Пензе, и этому нашлось с десяток свидетелей. Его видели в офисе, банке, а вечером он ужинал у одной из своих тетушек. Кстати, там в это же время был один из его двоюродных братьев со своим шестилетним сыном. Так что наш Корольков чист, аки младенец!
В это время зазвонил телефон на столе Гоголя, и он поднял трубку:
– Горелов слушает… Что?.. Заключение готово? И что там?.. Отравление?.. Нет, не надо присылать, я сам приеду! Уже выхожу…
Гоголь положил трубку, встал и начал надевать куртку:
– Андрей, я – в морг! Готово заключение по трупу Померанцева. Оттуда проеду на кладбище, осмотрю могилы, с которых ночью были похищены памятники. Если что – я на связи.
– Давай, – кивнул Андрей и снова углубился в документы.
Гоголь вышел из кабинета. В это время Мельников откуда-то извлек довольно толстую папку.
– Так, здесь – список знакомых всех трех потеряшек. Я знал, что именно тебе понадобится, и подготовил… Даю тебе копии, так что можешь забирать совсем.
Андрей положил папку передо мной на стол.
