Наталия Левитина - Интимные услуги
Но не все было просто. На лакомый хромовый рудник претендовала еще (пока) одна компания – никому не известная и не отмеченная ни в одном справочнике американская «Тимманз индастриэл компани». Другой причиной, почему японцам понадобилось обратиться к Шнайдеру, был загадочный и неподвластный логике характер русских чиновников.
В этой зыбкой категории господин Шнайдер должен был блеснуть своими познаниями.
– …Учитывая ваш многолетний опыт, мы надеемся, что вы сумеете найти подход к людям, от воли которых будет зависеть судьба краснотрубинского комплекса, уважаемый господин Шнайдер, – чарующе ворковал Арита-сан, растягивая губы в любезной улыбке каждые три секунды. – Вот в этой папке мы подготовили для вас все, что касается хромовых предприятий. – Папка представляла собой нетранспортабельный восьмисотстраничный фолиант в суперобложке, который едва не повредил доверчивому Шнайдеру, принявшему его в руки, локтевой сустав. – А здесь наш контракт с вами. Мы ценим ваше умение работать и исключительные знания в области психологии… – Японец глазами указал Шнайдеру на цифру.
Тот бросил мимолетный взгляд на главный пункт контракта – немного меньше, чем он запросил во время предварительных переговоров, и все-таки намного больше той минимальной суммы, за которую он согласился бы взяться за дело.
Одним из откровений, явившихся Максу Шнайдеру в России, было понимание того, что русская ментальность постепенно завладевает его мозгом, врастает в него. Вот и сейчас он чувствовал, что способен увлечься делом краснотрубинского комбината не из-за денежного вознаграждения, а просто из интереса и азарта. Расчетливый немец в нем яростно протестовал: что за идиотизм! Для благотворительных целей бюджет предусматривает отдельную статью расходов! Капля русской крови, которую, возможно, носил в себе Шнайдер, расслабляла мышцы и порождала несвойственное немцу бескорыстие.
Значит, снова в Россию. Не отвертеться. Проклятие. И в который раз Макс Шнайдер почувствовал неодолимое желание прямо сейчас мчаться в аэропорт, сесть в «боинг» компании JAL и лететь в Москву. Россия его раздражала, но в этом раздражении, вызывавшем почти физическую боль, на самом дне таились крупицы непонятной сладости.
* * *Когда Татьяна Васильевна предложила Катюше поработать прислугой в доме богатого бизнесмена, Катя ужаснулась. Годы столичной жизни не усложнили, по мнению девушки, натуру Татьяны Васильевны. Она была все так же проста. Прислуга, горничная! Какой позор! Находиться в услужении у людей, у этих самых новых русских, о которых пишут все газеты в пренебрежительно-подобострастном тоне и которые, возможно, окажутся некультурными, невежественными людьми? Ужасно, унизительно, невыносимо! И Катя, повинуясь закону женской логики, согласилась.
Преимущества нового места были очевидны. Во-первых, двадцать часов в неделю кухонно-туалетных работ не сравнить с утомительным времяпрепровождением в коммерческом киоске. Во-вторых, подсказала практичная Татьяна Васильевна, Катя будет обедать там же, значит, забудет о пресловутых макаронах и станет вкушать легкую пищу миллионеров – фрукты, орехи, минеральная вода, крабы и так далее.
В-третьих, Оксана Дмитриевна – изумительная женщина, молодая, совсем не высокомерная, и Катя сможет поучиться у нее умению держать себя в обществе и красиво одеваться. В-четвертых, у них есть компьютер, даже два. Если завоевать доверие, то они наверняка позволят домработнице на пятнадцать минут в день отвлекаться от разделывания антрекотов и выдавливания лимона на испуганных устриц, и Катя сможет освоить Lexicon, Word, Foton и прочие секретарские радости. Через полчаса уговоров Катерина и представить себе не могла, как ей жить вне семьи Оксаны Дмитриевны Берг.
Очень долго и напряженно она добиралась до резиденции Бергов, поминутно сверяясь с бумажкой, где заботливая Татьяна Васильевна начертила подробный план со стрелками и разлапистыми звездочками. Путешествие в московском автобусе породило мысль, что народ, взрастивший поколение в автобусной давке, не может отличаться чувством собственного достоинства.
Нельзя сохранить уважение к себе, если каждый день тебя сдавливает напряженная толпа, на колени льется молоко из продырявленного пакета, бедро служит подставкой полузадушенному ребенку, плечо искусано в предсмертной судороге припадочной старушкой, а грудь подвергается насилию со стороны мерзкого ублюдка с маслянистым взглядом. И все это – под нестройный хор мата и раздраженных взвизгиваний…
Квартира бизнесмена повергла Катю в шок. Она была потрясена. Она и вообразить не могла, что существуют двухэтажные десятикомнатные жилища с тремя ванными комнатами. Кроме двух компьютеров, Катя, к своей радости, обнаружила и новый рояль.
Она закончила музыкальную школу четыре года назад и все еще могла бодренько и очень громко отколотить бетховенскую «Патетическую» сонату со всеми репризами.
Оксана Дмитриевна, молодая и обаятельная женщина, очаровавшая и влюбившая в себя Катю через полчаса после начала беседы, объяснила, чего она ждет от нее.
В Катины обязанности входило приготовить поздний обед (или ранний ужин) для Оксаны и ее падчерицы Яны, толстоватой и вредной девицы. Кроме того, навести порядок во всех комнатах, постоянно бороться с пылью, сортировать белье и отдавать его прачке, пылесосить ковры, мыть ванные комнаты и так далее – многочисленные увлекательные, энергоемкие процедуры, которые составляют личную жизнь женщин, не имеющих возможности нанять домработницу.
…Дни побежали один за другим, Катя проводила их в постоянных заботах. Время от времени Оксана оставляла ее одну в доме, и тогда, быстро завершив приготовление обеда и маленьким симпатичным вихрем промелькнув по квартире с пылесосом в зубах, Катюша осторожно пристраивалась к компьютеру или роялю. Однажды она нашла диктофон, с десятой попытки сумела включить его, принесла из дома кассету и теперь тайком муштровала свой непослушный язык, заставляя его не произносить английские «t» и «w» подобно русским «ч» и «у». Это было нелегко. Много радостных минут доставили Катерине велотренажер и платяной шкаф Оксаны.
Первый она настойчиво эксплуатировала, во втором аккуратно развешивала дорогие пиджаки и платья.
Заметив, с каким благоговением утрамбовывает Катя ее наряды, Оксана рассмеялась и предложила: «Хочешь, я подарю тебе этот красный костюм, когда ты будешь в состоянии в него поместиться? Он совсем новый, но пока тебе безнадежно мал». «Решено, – подумала Катя, проводя пальцем по идеально отстроченному карману, – скоро он будет моим. А вот эта норковая шубка мне уже как раз…»
* * *Оксане Берг было всего тридцать два года. Когда пять лет назад она выходила замуж за Олега Кирилловича, его единственным недостатком была наглая и распущенная дочь от первого брака. Теперь, получив все, о чем она когда-то мечтала и что, по ее представлению, составляло счастливую жизнь: фешенебельную квартиру в престижном районе, иномарку с шофером в личном пользовании, шкаф умопомрачительных туалетов и возможность путешествовать по всему миру, – получив все эти недоступные многим атрибуты богатства, Оксана все чаще и чаще ловила себя на мысли, что в ее жизни больше уже не случится ничего хорошего.
Она вставала в семь утра и провожала мужа на работу. Прохладный поцелуй в щеку часто становился единственным актом общения с женой, который совершал Олег Кириллович за весь день. Иногда, часов в одиннадцать, Оксана с водителем Сашей выезжала за покупками – эта обязанность не доставляла ей прежнего удовольствия и не требовала, как раньше, затрат творческой энергии. Продуктовые экспедиции занимали совсем немного времени, потому что первый же супермаркет при наличии той суммы денег, которой оперировала Оксана, моментально удовлетворял гастрономические запросы семейства. Посещение магазинов модной одежды она прекратила, три раза полностью обновив гардероб, – Оксанины «от кутюр»-ные вылазки производили на Олега Кирилловича такое же впечатление, как появление кометы Галлея на парочку австралийских утконосов. А когда-то, года четыре назад, он сам покупал ей одежду и не уставал восхищаться ее лицом и фигурой.
Время от времени Оксана пыталась оказать помощь своей и без того прекрасной внешности в косметологии, но женская болтовня ее раздражала. В бассейне она не добивалась блестящих результатов, к тому же хлорка разъедала глаза, а надоедливые мужчины в плавках действовали на нервы – никто не хотел понять, как невыносимо омерзительны их мокрые волосатые ноги и покрытая пупырышками кожа плеч.
Подруги студенческих лет были поочередно истреблены, словно двадцать восемь панфиловцев: сначала они с восхищением изучали Оксанино гнездышко, набитое дорогой мебелью, техникой и толстыми коврами, примеряли шубы и бриллиантовые украшения, но второй раз уже не появлялись. Никто из них не желал обрекать себя на мучительную пытку черной зависти к разбогатевшей подруге.
