Алистер Маклин - Куда залетают орлы
Раздался сигнал внутренней связи. Карпентер включил прием, выслушал сообщение и кивнул.
- Готовность три минуты, - сказал он Тримейну. - Курс ноль-девять-два.
Тримейн произвел соответствующую корректировку. Он уже не смотрел ни на пульт управления, ни на боковую панель, целиком сосредоточившись на трех объектах: компас, высотомер, Карпентер. Возьми он сейчас всего на один градус южнее, чем нужно, и "Ланкастер" врежется в склон горы; если он снизит высоту на какой-нибудь десяток метров, произойдет то же самое; если пропустит вовремя поданный Карпентером сигнал, операция закончится прежде, чем начнется. Его юное лицо застыло, тело окаменело, и он вел "Ланкастер" с точностью, какой еще никогда не достигал в управлении. Только глаза выдавали напряжение: машинально они перебегали с одного объекта на другой: компас, высотомер, Карпентер - компас, высотомер, Карпентер, нигде не задерживаясь дольше секунды.
Карпентер в очередной раз открыл окно и выглянул наружу. Он опять ничего не увидел, кроме серой мутной мглы. Продолжая всматриваться, он поднял левую руку и сделал движение ладонью вверх. В тот же миг рука Тримейна двинула ручку скорости. Грохот двигателей перешел в мерный гул. Карпентер как ни в чем не бывало уселся на место, продолжая тихонько насвистывать. Он спокойно, даже беззаботно посмотрел на приборную доску, потом, обернувшись к Тримейну, как бы между прочим, спросил:
- Вы там, в летной школе, слыхали что-нибудь про такую странную штуку, как критическая скорость полета?
Тримейн торопливо бросил взгляд на приборную доску и тут же увеличил скорость. Карпентер улыбнулся, взглянул на часы и дважды нажал кнопку связи.
Над головой сержанта-стрелка, стоящего у выходного люка, зазвенел звонок. Он посмотрел на застывшие в напряженном ожидании лица готовых к прыжку людей и кивнул.
- Осталось две минуты, джентльмены.
Он попробовал приоткрыть дверцу, чтобы убедиться, что ее не заклинит в нужный момент. В отсек сразу ворвался рев двигателей, а с ним свистящий порыв ледяного ветра. Парашютисты обменялись взглядами, в которых прочитывалось беспокойство, не укрывшееся от сержанта, и он сказал, прикрыв дверцу:
- Да, джентльмены, в такую погоду и собаку за порог не выгонишь.
Командир Карпентер, опять высунувшийся из окна, вполне разделял это мнение. Пять секунд на этом арктическом холоде под снежным обстрелом - и лицо покрывается ледяной коркой, пятнадцать секунд - и кожа теряет чувствительность, которая с адской болью возвращается, когда снова окажешься в относительном тепле кабины. Но Карпентеру пришлось терпеть, чтобы углядеть Вайсшпитце. Он прилежно тер замшей защитные очки и терпеливо, немигающим взглядом всматривался в серую мглу, надеясь увидеть цель раньше, чем самолет врежется в гору.
А глаза Тримейна двигались все по тому же маршруту: компас, высотомер, Карпентер - компас, высотомер, Карпентер. Правда, теперь Тримейн чуть дольше задерживал взгляд на Карпентере, ожидая сигнала. Левая рука Карпентера была в постоянном движении, но это не был ожидаемый сигнал: он просто барабанил по колену.
Прошло десять секунд. Пять. Еще пять. Тримейн чувствовал, как в этой ледяной коробке лицо его заливает горячий пот. В душу вползал страх, тот панический страх, от которого теряешь голову, страх, которого он не испытывал никогда в жизни. Даже не знал, что такое бывает. И тут он каким-то шестым чувством ощутил, как что-то переломилось: Карпентер прекратил барабанить по колену.
Он поймал цель. Точнее он ее почувствовал, угадал, где именно гора должна быть. А потом постепенно, едва ощутимо она стала приобретать зримые, а не воображаемые очертания, материализоваться из небытия. И вдруг, совсем неожиданно, ясно мелькнула гладкая поверхность почти вертикального склона горы и тут же пропала, нырнула во тьму. Карпентер удобно уселся в кресло, оставив окно открытым, и нажал кнопку связи.
- Сержант Джонсон? - Слова звучали глухо и неровно - не оттого, что командир волновался; просто его оледеневшие губы с трудом их выговаривали.
- Сэр? - Даже в этом лаконичном отзыве, искаженном передатчиком, слышалось достаточно тревоги.
- Мне больше нравится обращаться к вам по должности, а не по званию - штурман, - уточнил Карпентер.
- Сэр?
- Расслабьтесь. Я вижу гору. Можете спать дальше. Он отключил связь и нажал другую кнопку, у себя над головой. Над люком в отсеке фюзеляжа зажегся красный свет.
Сержант-стрелок взялся за ручку дверцы.
- Минуту, джентльмены. - Он рванул дверцу на себя, поставил на зажим. - Когда зажжется зеленый...
Он не закончил - отчасти потому, что его и так поняли, отчасти, чтобы не напрягаться зря, потому что слов почти не было слышно в реве моторов и свисте ветра.
Все молчали - все равно голосов было не услыхать. Парашютисты просто обменялись взглядами, которые говорили красноречивее слов: если тут, в кабине, творится черт знает что. каково же будет в воздухе? По сигналу сержанта они цепочкой двинулись к выходному люку.
Первым шел Хэррод, с лицом мученика-христианина, идущего ко рву со львом. Своим первым и последним львом. "Ланкастер", похожий на гигантского черного птеродактиля, несся вдоль гладкого обледеневшего бока Вайсшпитце, почти касаясь его крылом. Тримейну, заглянувшему в открытое со стороны Карпентера окно, казалось, что крыло самолета буквально царапает поверхность горы. Он по-прежнему чувствовал, как пот стекает у него по лицу, а губы пересохли. Украдкой - так, чтобы Карпентер не заметил, облизал их, но это не помогло, они остались сухими.
А вот у Хэррода, на которого обрушился снежный шквал, губы не пересохли. Во всем остальном его мысли и чувства были очень близки тем, что теснились в голове и груди Тримейна. Он стоял перед открытым люком, упираясь руками в борт фюзеляжа, чтобы удержаться на ногах. И под натиском ветра его лицо сохраняло выражение полной невозмутимости. Он смотрел вперед, как будто гипнотизируя глазами пространство, где крыло бомбардировщика, казалось, вот-вот заденет склон горы.
Над дверцей все еще горел красный свет. Сержант-стрелок ободряюще похлопал Хэррода по плечу. Тот не сразу очнулся от своего гипнотического состояния и, отступив на полшага внутрь отсека, отвел руку сержанта.
- Не толкайся, приятель! - Ему пришлось кричать, чтобы быть услышанным. - Если мне суждено покончить жизнь самоубийством, позволь сделать это по старинке, своими руками. - И он занял прежнюю позицию.
В эту самую секунду Карпентер еще раз взглянул в боковое окно и подал сигнал, которого ждал Тримейн, - легкий жест левой рукой. Тримейн тотчас накренил бомбардировщик и сразу же его выпрямил.
Склон горы медленно удалялся. Самолет лег на курс, выбранный Карпентером, и шел вдоль узкого плато. Командир в последний раз высунулся в окно и левой Рукой медленно невыносимо медленно, как показалось Тримейну, - нащупал кнопку над боковым окошком, немного подождал и нажал ее.
Сержант Хэррод, задрав голову кверху, увидел, как красный свет сменился зеленым, вобрал голову в плечи, зажмурился и, конвульсивно дернув руками, бросился в снежную мглу.
Причем не так, как полагается. Вместо того, чтобы прыгнуть, он просто сделал шаг вперед - и его при раскрытии парашюта все еще крутило в воздухе. Следующим прыгал Шэффер он выполнил это образцово, чистенько, прижав ступни и колени. Потом вниз пошли Каррачола и Смит.
Смит взглянул вниз и сжал губы. Едва различимый в серой мгле, Хэррод болтался, как шут на проволоке. Стропы парашюта переплелись, и чем отчаяннее сержант пытался их расправить, тем больше они запутывались. Радиста уносило влево. Смит наблюдал за его быстро исчезающей из виду фигурой и молил Бога, чтобы он не угодил в пропасть. Слава Богу, с другими все было в порядке. Кристиансен, Томас и Смит расположились в небе рядом. чуть ли не касаясь друг друга. Вполне нормально спускались.
Еще до того, как последний из парашютистов, ТорренсСмиз, выпрыгнул из самолета, сержант-стрелок кинулся в хвост самолета. Он быстро подбежал к ящику для багажа, стащил с него брезент, и извлек оттуда скрючившуюся фигурку. Это была маленькая девушка с огромными темными глазами и тонкими чертами лица, закутанная в кучу всякого тряпья, под которым оказался непромокаемый костюм. За плечами - парашют. Она совсем закоченела, и едва могла двигаться. Но у сержанта были на ее счет свои инструкции.
- Скорее, мисс Эллисон: - Он обнял ее за талию и подтолкнул в сторону люка. - Нельзя терять ни секунды.
Он почти протащил ее вдоль фюзеляжа, мимо механика, который готовился выпихнуть вниз второй парашют с поклажей. Мэри Эллисон полуобернулась к нему, словно желая что-то сказать, но вместо этого рванулась к люку и выпрыгнула во тьму. Контейнер со снаряжением последовал за ней.
Некоторое время сержант смотрел во тьму. Потом потер ладонью подбородок, недоверчиво покачал головой, отступил вглубь отсека и потянул на себя тяжелую дверцу люка. "Ланкастер" нырнул в снежную мглу. Спустя несколько секунд гул его моторов растаял в ночном небе.
