Светлана Алешина - Средство от скуки
Поэтому Патрушев как бы абстрагировался от всего происходящего и попытался представить, что он играет в какой-то пьесе. Да, да, ему казалось, что все здесь происходит на самом деле, только это театральное действо, главным героем которого был сейчас не Аткарский, а он сам — Андрей Патрушев. Потому что именно его эмоции имели значение, а Аткарский — это так, необходимый элемент, по логике развертывания театрального сюжета лишь оттеняющий действия главного героя…
Патрушев думал, и его мысли, облаченные в слова, если бы все это игралось на сцене, должны были бы произноситься. И он думал, стараясь проговорить все дословно и четко.
«Боже мой! Как же я не придал этому значения? Еще тогда, в момент той самой близости, он почувствовал — что-то не так. Ну а теперь-то стало понятно — она собиралась на свидание с Аткарским. Как верна была мелькнувшая у него догадка! Именно для Аткарского она сделала тогда новую прическу, именно для него надела элегантное, дорогое белье».
Почему он тогда не придал этому значения? Впрочем, теперь уже было все равно.
Аткарский тем временем прошел на сцену и занял почетное место во главе стола. Справа от него расположилась Анна. Судя по всему, она пока не заметила Патрушева — все ее внимание было приковано к блистательному экстрасенсу, к тому же в зале царил полумрак, и фигура Патрушева была незаметной.
— Я тебе никогда этого не прощу, Филимонов! — зашипел он в ярости на приятеля.
Мысли его оборвались, и по закону жанра главный герой должен был излить на кого-то свой гнев — разумеется, не на виновника главной причины его раздражения, потому что это было бы слишком неприлично и неадекватно — и он просто ткнул самого в тот момент близкого.
Филимонов был тоже не чужд некоей театральности. В тот момент он играл свою роль — роль спокойного мудреца, многое знавшего и знающего наперед.
Дмитрий принял удар, пожал плечами и снисходительно произнес:
— Она не стоит тебя, дружок. Я это давно знал.
— Что? Что она спит с ним? — продолжал заводиться Патрушев, резко ткнув пальцем в сторону Аткарского.
— Ну, во-первых, не надо сразу так наезжать на девушку! Спит она с ним не спит — еще неизвестно: свечку я не держал, — рассудительно заметил Филимонов. — А во-вторых, главное не в том, спит или нет… Важнее то, что она тебя не стоит. Ты достоин лучшего. А она — просто провинциалка с извечными желаньицами и хотеньицами…
И, поскольку Патрушев не нашелся что ответить, Филимонов, отвернувшись, устремил свой взор на сцену.
— Какие у вас планы, Кирилл Владимирович? — подобострастно глядя на Аткарского, между тем спрашивала дама из «демонических женщин» с короткой стрижкой.
— Планы у меня многоплановые, — улыбнулся Аткарский, и все вокруг засмеялись этой, по мнению Патрушева, не очень удачной шутке.
— Не намерены ли вы устроить сеансы для большой аудитории?
Аткарский нахмурился и после паузы жестко произнес:
— Эти сеансы — настоящая профанация. Я привык работать, а не водить других за нос.
Он достал из кармана пачку «Парламента» и небрежно выставил руку с сигаретой. Ему тут же была услужливо поднесена зажигалка. Он чуть подался вбок, манерно облокотился на стол и прикурил, не одарив взглядом даже того, кто подал ему огонь.
Таким образом, беседа неторопливо текла: пытливые вопросы со стороны поклонников, а это, несомненно, были поклонники, сменялись односложными, не слишком перегруженными смыслом ответами Аткарского. Он постоянно изображал на своем лице что-то среднее между раздраженностью занятого человека, снисходившего до общения с людьми ниже себя, и вежливой доброжелательностью. Он одаривал полуулыбками, взглядами из-под полуопущенных ресниц, чем приводил в восторг особенно женщин.
Анна же чувствовала себя скованно, неловко, но в то же время была довольна тем вниманием, которое уделяло общество мужчине, с которым она пришла.
Она не притронулась к угощению на столе, но в то же время не отказалась от предложенного ей бокала красного вина в красивом, тонком хрустальном фужере.
Аткарский ничего не ел и не пил. Он только курил, стряхивая пепел куда попало — на стол, пол, колени соседа слева. Но никто этого словно не замечал. Все воспринимали это как должное. Только когда сигарета выгорала до фильтра, около Аткарского оказывалась рядом пепельница. Он тушил сигарету, и пепельница тут же исчезала, чтобы потом появиться снова в нужный момент.
Патрушев наблюдал за всем этим со своего полутемного места около колонны, и в его голове роились мрачные мысли. Да, конечно, Аткарский, которого он считал своим учителем, «состоялся». Все его так любят, просто обожают… А кто он, Андрей Патрушев, против Аткарского? Конечно, никто — просто хрен с горы…
Червяк.
Патрушеву, однако, пришла в голову неожиданно ироничная мысль — ведь такой же червяк сидит и внутри Аткарского. Если иметь в виду его кишечник…
Филимонов, видимо, заметил, что его друг раздираем противоречивыми мыслями, и, как всегда некстати, ударил его по плечу, да так, что Патрушев чуть не упал.
— Ну что, пойдешь поздороваешься с ней? — спросил он, кивнув на Анну.
— Зачем? — хмуро спросил Андрей.
— Как зачем? Ты забыл о своих карьерных планах? — вскричал Филимонов. — Не собираешься же ты отказываться от них из-за такой ерунды?!
Лариса с Эвелиной стояли рядом и с интересом вслушивались в диалог молодых людей. По крайней мере, Ларисе он был более интересен, чем личность, которая с видом хамоватого напыщенного индюка восседала за столом и демонстрировала свое псевдовеличие. На Эвелину, правда, Кирилл Владимирович произвел несомненно куда более приятное впечатление, и она его буквально пожирала глазами. Хотя и она умудрялась одновременно навострить уши на разговор Филимонова и Патрушева.
— Ну, если ты не хочешь сам, то это сделаю я, — сказал Филимонов.
— Не надо, Дима, — удерживал Патрушев.
— Прекрати бунт, — решительно прервал его Филимонов и быстрым шагом направился к экстрасенсу, который в тот момент с довольно кислой миной выслушивал бред шизофренички Оли.
Лариса видела, как Филимонов подошел к нему и, оперевшись одной рукой на край его стула, а другой на стол, что-то сказал ему на ухо. Аткарский сначала удивленно повернул голову, потом, после паузы, кивнул Филимонову своей величавой головой. Она также заметила, как несколько удивленно поднялись брови Анны Кравцовой, которая, по-видимому, узнала Филимонова.
Аткарский привстал со своего стула, сделал успокаивающий жест окружению — мол, он сейчас вернется — и пошел к Патрушеву.
— Андрей, в чем дело? — спросил Аткарский, обдавая стоявших рядом Ларису и Эвелину стойким запахом туалетной воды. — Филимонов несет какой-то бред насчет того, что ты стесняешься ко мне подойти.
— Нет, Дмитрий, как всегда, придумывает, — невнятно ответил Патрушев. — Вы же знаете…
— Куда ты пропал? Я ждал тебя вчера… — продолжил Аткарский. — Пришлось даже отложить встречу.
Интонация мэтра была оскорбленно-высокомерной.
— Да я…
— Это я виноват, — встрял Филимонов. — Я пришел, мы выпили, ну и… У Патрушева слабенький организм.
— Что же такое случилось? — вальяжно поинтересовался Аткарский.
— Я отравился, — Патрушев с облегчением вздохнул, подумав, что нашел наконец оправдание.
В тот же момент пришла мысль об абсурдности сложившейся ситуации: ему приходится оправдываться перед человеком, который, судя по всему, увел у него девушку.
Аткарский понимающе кивнул, как бы признавая причину неявки Патрушева на встречу уважительной.
Потом обернулся к Филимонову, давая понять, что аудиенция с мэтром подошла к концу, и подчиненные ему по воле судьбы люди могут чувствовать себя свободными. Плавно покачиваясь, подобно большому судну на воде, он направился к ожидавшему его обществу. Его тут же снова забросали всевозможными вопросами, и действо продолжилось в том же направлении, что и некоторое время назад.
Патрушев выглядел жалко и растерянно, совсем не смотрелся главным героем, каким воображал себя еще некоторое время назад. Печаль легла на его чело безвозвратно, и для того, чтобы обрести присущую главному герою пьесы уверенность, требовалось время.
Но это были всего лишь его мысли и его ощущения.
Реальность представала иной. Ларису, к примеру, охватило сочувствие к Патрушеву. Она ничего не знала о мыслях Андрея, она видела ситуацию как она есть — экстрасенс Кирилл Аткарский увел у астролога Патрушева женщину.
Андрей Патрушев был старым знакомым Ларисы Котовой. Они вместе учились в университете. Лариса вспомнила даже одну давнюю историю — Андрей как-то напился и долго рассказывал ей о своих неудачах с женщинами, травмах, которые они нанесли ему. По понятным причинам, он предпочитал высоких длинноногих блондинок, но они не желали отвечать ему взаимностью. Зато Патрушевым увлекались маленькие полноватые брюнетки. В тот вечер Ларисе не было необходимости оказывать ему психологическую помощь: Патрушеву нужен был слушатель, не более. Ее тогда несколько удивило и, может быть, даже немножко обидело, что Андрей в ходе разговора с интересом поглядывал на других женщин, присутствовавших на той вечеринке, но по отношению к самой Ларисе мужского интереса не проявлял.
