Брем Стокер - Вампир
- Добро пожаловать в мой дом! Войдите в него свободно и по доброй воле.
Он не сделал ни одного движения, чтобы пойти мне навстречу, а стоял неподвижно, как статуя, будто жест приветствия превратил его в камень; но не успел я переступить порог, как он сделал движение вперед и, протянув мне руку, сжал мою ладонь с такой силой, что заставил меня содрогнуться - его рука была холодна как лед и напоминала скорее руку мертвеца, нежели живого человека. Он снова сказал:
- Добро пожаловать в мой дом! Входите смело, идите без страха и оставьте нам здесь что-нибудь из принесенного вами счастья.
Сила его руки была настолько похожа на ту, которую я заметил у кучера, лица которого я так и не разглядел, что меня одолело сомнение, не одно ли и то же лицо - кучер и господин, с которым я в данный момент разговариваю; чтобы рассеять сомнения, я спросил:
- Граф Дракула?
Он ответил:
- Я - Дракула. Приветствую вас, мистер Харкер, в моем доме. Войдите; ночь холодна, а вы нуждаетесь в пище и отдыхе.
Говоря это, он повесил лампу на крючок в стене и, ступив вперед, взял мой багаж. Он проделал это так быстро, что я не успел его упредить. Я тщетно попытался возразить.
- Нет, сударь, вы мой гость. Теперь поздно, и поэтому на моих людей рассчитывать нечего. Позвольте мне самому позаботиться о вас.
Он настоял на своем, понес мои пожитки по коридору и поднялся по большой винтовой лестнице, откуда мы попали в другой широкий коридор, где наши шаги гулко раздавались благодаря каменному полу. В конце коридора он толкнул тяжелую дверь, и я с наслаждением вошел в ярко освещенную комнату, где стоял стол, накрытый к ужину, а в большом камине весело потрескивали дрова.
Граф закрыл за нами дверь и, пройдя через столовую, открыл вторую дверь, которая вела в маленькую восьмиугольную комнату, освещенную одной лампой и, по-видимому, совершенно лишенную окон. Миновав ее, он снова открыл дверь в следующее помещение, куда и пригласил меня войти. Я очень обрадовался, увидев его: оно оказалось большой спальней, прекрасно освещенной, в которой тепло поддерживалось топившимся камином. Граф, положив собственноручно принесенные им вещи, произнес, прикрывая дверь перед уходом:
- Вы после дороги захотите, конечно, освежиться и переодеться. Надеюсь, вы найдете здесь все необходимое, а когда будете готовы, пройдите в столовую, где найдете приготовленный для вас ужин.
Освещение и теплота, а также изысканное обращение графа совершенно рассеяли все мои сомнения и страхи. Придя благодаря этому в нормальное состояние, я ощутил невероятный голод, поэтому, наскоро переодевшись, я поспешил в первую комнату. Ужин был уже подан. Мой хозяин, стоя у камина, грациозным жестом пригласил меня к столу:
- Надеюсь, вы меня извините, если я не составлю вам компании: я уже обедал и никогда не ужинаю.
Я вручил ему запечатанное письмо от мистера Хаукинса. Граф распечатают его, прочел, затем с очаровательной улыбкой передал письмо мне. Одно место в нем мне в особенности польстило:
"Я очень сожалею, что приступ подагры, которой я давно подвержен, лишает меня возможности предпринять какое бы то ни было путешествие; и я счастлив, что могу послать своего заместителя, которому я вполне доверяю. Это энергичный и талантливый молодой человек. Во все время своего пребывания у вас он будет к вашим услугам и весь в вашем распоряжении".
Граф подошел к столу, сам снял крышку с блюда - и я накинулся на прекрасно зажаренного цыпленка. Затем сыр и салат, да еще бутылка старого токайского вина, которого я выпил бокала два-три, - составили мой ужин. Пока я ел, граф расспрашивал меня о моем путешествии, и я рассказал ему по порядку все, пережитое мною. Затем я придвинул свой стул к огню и закурил сигару, предложенную графом, который тут же извинился, что не курит. Теперь мне представился удобный случай рассмотреть его, и я нашел, что наружность графа заслуживает внимания.
У него было энергичное, оригинальное лицо, тонкий нос и какие-то особенные, странной формы ноздри; надменный высокий лоб, и волосы, скудно и в то же время густыми клоками росшие около висков; очень густые, почти сходившиеся на лбу брови. Рот, насколько я мог разглядеть под тяжелыми усами, был решительный, даже жестокий на вид с необыкновенно острыми белыми зубами, выступавшими между губами, яркая окраска которых поражала своей жизненностью у человека его лет. Но сильнее всего поражала необыкновенная бледность лица.
До сих пор мне удалось заметить издали только тыльную сторону его рук, когда он держал их на коленях; при свете горящего камина они производили впечатление белых и тонких; но, увидев их теперь вблизи, ладонями кверху, я заметил, что они были грубы, мясисты, с короткими толстыми пальцами. Особенно странно было то, что в центре ладони росли волосы. Ногти были длинные и тонкие, с заостренными концами. Когда граф наклонился ко мне и его рука дотронулась до меня, я не мог удержаться от содрогания. Возможно, его дыхание было тлетворным, потому что мною овладело какое-то ужасное чувство тошноты, которого я никак не мог скрыть. Граф, очевидно, заметил это, так как сейчас же отодвинулся; и с какой-то угрюмой улыбкой опять сел на свое прежнее место у камина. Мы оба молчали некоторое время, и когда я посмотрел в окно, то увидел первый проблеск наступающего рассвета.
Какая-то странная тишина царила всюду; но прислушавшись, я услышал где-то вдалеке как будто вой волков. Глаза графа засверкали, и он сказал:
- Прислушайтесь к ним, к детям ночи! Что за музыку они заводят!
Заметя странное, должно быть, для него выражение моего лица, он прибавил:
- Ах, сударь, вы, городские жители, не можете понять чувство охотника! Но вы наверное устали. Ваша кровать совершенно готова, и завтра вы можете спать, сколько хотите. Я буду в отсутствии до полудня; спите же спокойно - и приятных сновидений!
С изысканным поклоном он сам открыл дверь в мою восьмиугольную комнату, и я прошел в спальню...
7 мая.
Опять раннее утро. Вчера я спал до вечера и проснулся сам. Одевшись, я прошел в комнату, где накануне ужинал, и нашел там холодный завтрак и кофе, которое подогревалось, стоя на огне в камине. На столе лежала карточка с надписью:
"Я должен ненадолго отлучиться. Не ждите меня. Д."
Радуясь свободному времени, я уселся за еду. Позавтракав, я стал искать звонок, чтобы дать знать прислуге, что я окончил трапезу; но звонка нигде не оказалось. В замке, как видно, странные недостатки, особенно если принять во внимание чрезмерное богатство, окружающее меня. Столовая сервировка из золота, да такой великолепной выделки, что стоит наверное громадных денег. Занавеси, обивка стульев и кушетки - прекрасного качества и потребовали, без сомнения, баснословных затрат даже тогда, когда приобретались, так как этим вещам много сот лет, хотя все сохранялось в идеальном порядке. Я видел нечто подобное в Хемпстонском дворце, но там все было порвано, потерто и изъедено молью. Но странно, что во всех комнатах отсутствовали зеркала. Даже туалетного зеркала не было на моем столике, и мне пришлось вынуть маленькое зеркальце из несессера, чтобы побриться и причесаться. Кроме того, я не видел ни одного слуги и не слышал ни одного звука вблизи замка за исключением волчьего воя. Покончив с едой, я начал искать что-нибудь для чтения, так как без разрешения графа мне не хотелось осматривать замок. В столовой я ровно ничего не нашел полное отсутствие книг, газет, даже всяких письменных принадлежностей; тогда я открыл другую дверь и вошел в библиотеку. В библиотеке я нашел, к великой моей радости, большое количество английских изданий - целые полки были полны книгами и переплетенными за долгие годы газетами и журналами. Стол посредине комнаты оказался завален английскими журналами, газетами, но лишь старыми номерами. Книги встречались разнообразнейшие: по истории, географии, политике, политической экономии, ботанике, геологии, законоведению - все относящееся к Англии и английской жизни, обычаям и нравам. Пока я рассматривал книги, дверь отворилась и вошел граф. Он радушно меня приветствовал, выразив надежду, что я хорошо спал в эту ночь. Затем продолжал:
- Я очень рад, что вы сюда зашли, так как убежден, что здесь найдется много интересного для вас материала. Они, - и граф положил руку на некоторые книги, - были мне преданными друзьями в течение нескольких лет, когда я еще и не думал попасть в Лондон; книги эти доставили мне много приятных часов. Благодаря им я ознакомился с вашей великой Англией; а знать - значит любить. Я жажду попасть на переполненные народом улицы вашего величественного Лондона, проникнуть в самый круговорот суеты человечества, участвовать в этой жизни и ее переменах, ее смерти, словом, во всем том, что делает эту страну тем, что она есть. Но, увы! Пока я знаком с вашим языком лишь по книгам. Надеюсь, мой друг, благодаря вам я научусь и изъясняться по-английски как следует.
