Алина Егорова - Девушка с холста
— Как торговля? — спросил подошедший к прилавку паренек. На вид ему было лет шестнадцать. Длинные волосы собраны в хвост, застиранная футболка и сношенные китайские кроссовки. В руках юноша держал подранный пластиковый пакет.
— Я еще принес, возьмешь? — Он достал из пакета нечто, завернутое в газету.
Продавец — плотный мужчина в засаленном пиджаке — стал придирчиво разглядывать товар.
Под газетной упаковкой находилось настоящее чудо — написанный маслом женский портрет. Юрий стоял как завороженный. Это был шедевр: мягкие линии, тени — мастеру удалось передать свое настроение и характер героини. Несомненно, портрет был написан той же рукой, что и сквер с натюрмортом. Больше всего Юрия поразило лицо натурщицы: ее черты не были идеально красивыми, но казались очень знакомыми и близкими.
— Не пойдет, — вынес заключение торгаш, — эта тематика не пользуется спросом.
— Ну Леонидыч, — принялся уговаривать юноша, — можно дешевле, мне очень надо.
— Я что, бесплатно тут стоять должен? Никакой прибыли от твоей мазни.
Юрий подошел ближе.
— Сколько вы хотите? Я возьму.
— Сто пятьде… — собрался назначить цену парнишка, но Леонидыч его перебил:
— Триста.
Юрий не стал торговаться; за понравившуюся картину он готов был отдать гораздо больше.
* * *За городом в это время года бывает особенно хорошо: прозрачный воздух осени, уже нет жары, но холода пока не наступили. Всюду тихо — пора отпусков и каникул закончилась, суетливые дачники появлялись лишь по выходным.
Андрей рассеянно смотрел по сторонам, когда ехали в Репино по Приморскому шоссе. Как давно он не бывал в этих местах не по служебной надобности, наверно, лет пять прошло. Память унесла его в далекое и оттого нереальное время летнего отпуска.
— Можно считать, приехали! — Голос водителя разбудил задремавших оперативников. — Вон там, за поворотом, должен быть ваш адрес, а я дальше не повезу: в такое болото лучше не соваться.
Пассажиры выгрузились из «Нивы», обошли через кустарник огромную лужу, перед которой остановилась служебная машина, и направились к дому, где мог оказаться их фигурант.
При повторном осмотре квартиры погибшей был найден листок бумаги с записанным на нем номером телефона. Номер числился за одним из домов дачного поселка Репино. Принадлежал этот дом некоему Роману Константиновичу Уварову. По оперативным данным, хозяин дачи уже долгое время находился за границей. Однако в его доме с некоторых пор кто-то проживал. Возможно, это родственники Уварова или квартиросъемщики, тем не менее нужно было узнать о появлении номера телефона репинской дачи в квартире убитой.
По указанному адресу располагался аккуратный каменный домик с низким металлическим ограждением. В саду никого не было. Поднявшись на крыльцо, Носов заглянул в окно и, никого не увидев, постучал в дверь. Ответа не последовало. Саша посмотрел на Атаманова, изобразив жестом действие, которое означало: товарищ майор, разрешите взломать.
— Тебе лишь бы имущество портить, — проворчал Андрей, шаря на ступенях. — На, открой лучше, — он протянул Саше ключ, найденный в одной из кастрюль, хранившихся здесь же, под навесом.
Деревянная дверь бесшумно отворилась, и оперативники вошли внутрь. В доме две комнаты, холл и небольшая кухня. Мебели не много — старая, но не изношенная. Судя по виду дачного дома, хозяин не бедствовал, но и к клану миллионеров не принадлежал. Обстановка выглядела так, как будто бы владелец здесь бывал лишь наездами, когда появлялось время, и вовсе не относился к той части населения, которая, лишь только начинается сезон, едет на свои участки и до поздней осени проводит выходные на грядках.
В доме никого не оказалось, но было понятно, что здесь кто-то живет. Все указывало на присутствие постояльца: обувь в прихожей, небрежно брошенная на стулья одежда, посуда с остатками еще не засохшей пищи и продукты на кухне, пусть в малом количестве, но все же имелись.
— Молоко обезжиренное, йогурт без сахара, хлебцы ржаные, низкокалорийные, — огласил Юрасов содержимое холодильника. — Если бы не разбросанные мужские шмотки, я бы подумал, что здесь живет женщина — типичное бабское меню.
— Да тут целый гардероб Мариинского театра! — прокомментировал Носов, открыв платяной шкаф. На него вывалился ворох поношенных костюмов балерины.
— Лучше по делу что-нибудь ищите, — заметил Атаманов.
— Так я по делу, — возразил Саша. — Помните, пуговицу в квартире Зимовец нашли? Так вот! — Он вытащил из шкафа терракотовый пиджак и продемонстрировал обрывки ниток на месте верхней пуговицы.
— Да, пуговки похожи, но это еще не факт. — Андрей посмотрел внимательнее. — Тоха, — обратился он к Юрасову, — найди понятых, я в начале улицы дачников видел, пусть поучаствуют в процессуальном действии.
— Смотрите! — снова раздался голос Носова. — Это она!
— Кто — она? — спокойно спросил Андрей.
— Она, Лилия Зимовец!
— Ты совсем свихнулся? — отозвался из прихожей Антон и поспешил к Саше.
С картины, висящей на стене, слегка наклонив голову, на них смотрела молодая женщина.
— Похожа, — хмыкнул Юрасов.
— Точно она, — уверял Носов.
* * *Юрий решил сегодня закончить раньше. День не задался: дождя не было, но небо хмурилось. Для его пейзажа нужны пурпурные полосы заката на фоне пушистых перистых облаков. Он задумал запечатлеть Финский залив именно таким, каким увидел его впервые: ровная спокойная вода с молочными бликами казалась зеркальной, небо на востоке уже темное, а в стороне, где виднеются белые юбки яхт, перламутрово-розовое. До этого дня погода стояла как по заказу, и Юрий работал запоем. Он с утра уходил на залив, взяв с собой болотный рюкзак, в котором, кроме рабочего инструмента живописца, размещались обед и ужин. Художник до того увлекался работой, что ему некогда было зайти на дачу перекусить; он ел там же, на берегу.
Сегодня Юрий, как обычно, спозаранку отправился к заливу. В этот раз он трудился над набросками причала и кромки берега. Изобразил изогнутые стволы сосен, крупный, смешанный с почвой песок и старые, разваливающиеся доски причала. Картина была на треть готовой. Довольный собой, он стал собираться.
Зайдя во двор, подумал, что в доме кто-то есть. Откуда взялась эта мысль, он объяснить не мог. Когда открыл кастрюлю, в которой оставлял ключ, понял, что предчувствие его не обмануло — в доме гости. Это мог быть кто угодно: прежний постоялец, родственники Романа или, наконец, сам хозяин дачи.
Юрий толкнул незапертую дверь и вошел в дом. Он увидел долговязого мужчину, стоявшего в коридоре. Еще двое маячили в холле. Долговязый представился:
— Майор Атаманов, оперуполномоченный уголовного розыска. Попрошу ваши документы.
Майор предъявил удостоверение, в котором Юрий не успел ничего разглядеть — настолько быстро оно мелькнуло в руках у милиционера.
Он прошел в комнату и послушно достал паспорт.
— Юрий Николаевич, вам придется ответить на несколько вопросов, присаживайтесь. — Андрей указал Юрию на стул и сам уселся в кресло за письменным столом. — На каких основаниях вы здесь находитесь? Насколько мне известно, дом принадлежит не вам. — Андрей пристально посмотрел на художника.
— Роман разрешил, это хозяин дачи.
— С каких пор вы здесь проживаете?
— С начала сентября. Я думал, регистрироваться не обязательно, — стал оправдываться живописец. — Честно говоря, не хотел возиться. Меня оштрафуют?
— За что?
— Ну как за что? — Юрий удивленно посмотрел на оперативника. — За отсутствие регистрации. Я слышал, теперь по приезде в ваш город нужно отмечаться в миграционной службе.
— Да нет, — успокоил его Андрей. — Мы к вам по другому поводу. Скажите, у вас есть коричневый пиджак?
— Есть, в шкафу висит.
Юрий не ожидал такого вопроса, он пытался понять, к чему клонит этот рослый служитель закона и вообще зачем они явились.
— Этот? — Атаманов открыл дверцу шкафа, в котором одиноко висел пиджак Юрия.
— Да, это он. А что случилось?
Вопрос художника остался без ответа. Андрей окинул взглядом коллег, прошелся по комнате, затем посмотрел на Юрия:
— Позвольте взглянуть, что в вашей сумке? — Он потянулся к болотному рюкзаку, оставленному в углу.
Атаманов переворошил вещи Юрия, что-то бормоча, и, удовлетворившись осмотром, произнес:
— Юрий Николаевич, вам придется проехать с нами для дачи показаний.
Рузанцев со вздохом поднялся с места и направился к выходу. Он не знал, что в этот момент со стены ему вслед печально смотрит Лилия.
* * *Лилия Зимовец заметила неприятную закономерность: чем лучше обстоят дела в карьере, тем они хуже в личной жизни. В «Ониксе» в последнее время ее часто хвалили, руководство ее отмечало как перспективную сотрудницу и поручало вести крупные направления. По итогам продаж ей дали премию, которую она за сегодняшний день удачно потратила: купила премилую сумочку и обновила косметику.
