Питер Робинсон - Растерзанное сердце

Не успели они прожевать первый кусок, как у Бэнкса зазвонил телефон. Он пробормотал Энни извинения и пошел взять трубку.

— Сэр? — Это была констебль Уинсом Джекмен.

— Да, Уинсом, — откликнулся Бэнкс. — Надеюсь, у тебя что-то важное. Я весь день вкалывал у раскаленной домны.

— Сэр?

— Да это я так… Выкладывай.

— Тут у нас убийство, сэр.

— Ты уверена?

— Иначе я бы не стала вас беспокоить, сэр, — заметила Уинсом. — Я как раз сейчас на месте происшествия. Мурвью-коттедж, это в Фордхеме, совсем рядом с Линдгартом. Я стою футах в шести от этого человека, у него проломлен затылок. Похоже, кто-то его стукнул кочергой. Кев тоже здесь, и он тоже так думает. Извините, я хотела сказать — сержант Темплтон. Нам позвонил местный бобби.

Бэнкс знал Фордхем. Не более чем деревушка — горстка коттеджей, паб и церковь.

— Бог ты мой! — вырвалось у него. — Ладно, Уинсом, постараюсь приехать как можно быстрее. А пока вызови ребят из криминалистической службы и доктора Гленденинга, если он не занят.

— Есть, сэр. Надо ли мне звонить инспектору Кэббот?

— Я сам с ней свяжусь. Пусть никто не подходит к месту происшествия. Мы сейчас будем. Самое большее через полчаса.

Бэнкс разъединился и вернулся на кухню.

— Прости, что порчу тебе ужин, Энни, но нам нужно выдвигаться. Подозрительная смерть. Уинсом уверена, что это убийство.

— На твоей машине или на моей?

— Думаю, на твоей. «Порше» все-таки слишком претенциозен для поездок на место преступления, тебе не кажется?

С течением дня в районе долины Бримли-Глен стало оживленно: прибыли всевозможные медицинские и научные эксперты, а также следственный фургон — временная оперативная штаб-квартира с телефонной связью и, что еще важнее, с возможностью готовить чай. Место обнаружения трупа было огорожено лентой, рядом с которой был поставлен констебль для записи имен всех, кто входит за ограждение и выходит наружу. Все работы по уборке мусора, демонтажу сцены и заполнению выгребной ямы химикатами были приостановлены до особого распоряжения к большой досаде Рика Хейса, жаловавшегося, что каждая лишняя минута, проведенная на поле, влетает ему в копеечку.

Чедвик не забыл, что Хейс, возможно, солгал, заявив, что не узнаёт девушку, и сейчас детективу не терпелось изыскать возможность для того, чтобы насладиться более основательной беседой с организатором — тот занимал весьма высокую позицию в его списке подозреваемых. Но пока важнее было организовать расследование, запустить механизм, направить нужных людей на нужные операции.

На первый взгляд сержант Эндерби показался ему достаточно способным, несмотря на чрезмерную длину волос; кроме того, Чедвик уже понял, что юный Саймон Брэдли, его водитель, — одаренный и перспективный полицейский. К тому же Брэдли демонстрировал военную аккуратность и четкость, и Чедвик это оценил. Что касается прочих членов следственной группы, то в основном это были незнакомые ребята из Северного Йоркшира — их сильные и слабые стороны придется выяснять по ходу дела. Он предпочитал приступать к расследованию, имея под ногами более твердую почву, но сейчас ничего поделать было нельзя. Официально считалось, что делом занимается Северный Йоркшир, а он только помогает.

Врач объявил, что девушка мертва, и, перевернув тело, передал его представителю коронерской службы, в данном случае — специально привлеченному местному констеблю, которому предстояло организовать перевозку трупа в морг Лидса. В ходе краткого осмотра доктор О'Нил сумел сообщить Чедвику лишь то, что ранения, скорее всего, нанесены ножом с тонким лезвием и что она умерла не раньше чем за десять и не позже чем за шесть часов до времени осмотра, а значит, ее убили между половиной второго ночи и половиной шестого утра. Тело передвигали после смерти, добавил он, она умерла не в спальном мешке. Хотя колотые раны, даже в сердце, часто не дают такого уж обильного кровотечения, продолжал доктор, он ожидал бы увидеть больше крови на внутренней поверхности спального мешка, если бы ее закололи в нем.

Сколько она пролежала в каком-то другом месте, прежде чем ее сюда перенесли, или где она лежала, этого он сказать не мог, сообщил лишь, что характер посмертного изменения цвета кожи указывает: она несколько часов лежала на спине. Внешний осмотр не выявил признаков изнасилования: с нее не были сняты белые хлопковые трусики, они выглядели чистыми, но лишь полное исследование при вскрытии позволит выяснить подробности сексуальных действий, совершенных с ней перед смертью. На кистях рук нет характерных оборонительных ран, а значит, ее, по всей видимости, захватили врасплох, первый же удар ножом пронзил сердце и сразу ее обездвижил. На шее, слева спереди, заметен небольшой синяк — доктор О'Нил считал, что кто-то, вероятно убийца, держал ее сзади.

Итак, заключил Чедвик, убийца предпринял неуклюжую попытку обставить дело так, словно девушку убили в спальнике на поле, а неуклюжие попытки направить следствие по неверному пути часто содержат в себе ключ к разгадке. Перед тем как взяться за дальнейшее, Чедвик поручил Эндерби вызвать группу со служебной собакой для прочесывания бримлейского леса.

Фотограф сделал свое дело, криминалисты обыскали место происшествия и собрали в пакеты все, что требовало дальнейшего исследования. Они нашли нечеткие отпечатки ног, но не было гарантии, что хоть один из этих следов принадлежит убийце. Тем не менее они проявили терпение и сделали несколько гипсовых слепков. В непосредственной близости орудие убийства не обнаружили, что было неудивительно, поскольку жертва умерла не здесь; кроме того, ни в спальнике, ни возле ее тела не нашлось ничего, что позволило бы выяснить, кто она такая. Сравнительно небольшое количество характерных следов волочения показывало, что, вероятно, ее перетащили сюда еще до начала дождя. Бусы на шее убитой из тех, что сейчас носит каждая вторая девчонка. Однако если повезет, решил Чедвик, возможно, удастся проследить, как они к ней попали.

Сейчас ее бедные родители уже наверняка в тревоге заламывают руки — точно так же, как заламывал руки он, волнуясь за Ивонну. Кстати, а Ивонна была на фестивале? — подумал он. Здесь ей самое место, если учесть, какую музыку она сейчас слушает, какой стиль одежды предпочитает и какой демонстрирует ошеломленным родителям бунтарский дух. Он вспомнил скандал, который дочь закатила, когда они с Джанет не отпустили ее в прошлый уик-энд на фестиваль на острове Уайт.[4] Остров Уайт, господи помилуй! Ехать за триста миль. Мало ли что могло случиться. О чем она только думала?..

Пока порядок действий таков: надо проверить все сообщения о пропавших и посмотреть, не совпадают ли чьи-нибудь данные с описанием жертвы. Если ничего не выйдет, придется сделать ее фотографию, достаточно приличную для того, чтобы ее можно было поместить в газеты и показать по телевизору, и попросить помощи у тех, кто был на фестивале и мог что-нибудь видеть или слышать. Так или иначе, необходимо как можно скорее установить ее личность. Только тогда у них появится возможность представить себе, кто и почему сотворил с ней такое.

Чем ближе Бэнкс и Энни подъезжали к Линдгарту, тем сильнее сгущалась темнота. Ветром, видимо, повалило столбы высоковольтной линии, и электричество отключилось. Силуэты ветвей метались в свете фар, а все прочее тонуло во мраке, не было видно даже путеводного огонька какой-нибудь отдаленной фермы. В самом Линдгарте все дома, пабы, церковь и общинный луг[5] были погружены во тьму. Энни сгорбилась на водительском сиденье, подавшись вперед, поближе к лобовому стеклу, медленно ведя машину по ленте дороги, выползавшей из городка, а потом — по узкому каменному мостику; они еще с полмили попетляли, прежде чем добрались до Фордхема. Когда вскоре после половины девятого они пересекали второй мост, даже в темноте уже легко было понять, где главная суматоха.

Возле паба, напротив церкви, шоссе резко поворачивало налево; дальше оно шло к Иствейлу, но прямо, по курсу, на проселке, который поднимался на холм, проходя мимо, молодежного общежития и над вересковой пустошью, путь преграждала полицейская машина, а также гражданский «опель-вектра», на котором приехала Уинсом. Энни остановилась у обочины за машинами, и ветер засвистел в ее одежде, когда она вылезла наружу.

Беда случилась в последнем коттедже по левой стороне. Напротив Мурвью-коттеджа шла на запад узкая дорога, зажатая между боковой стеной церкви и рядом домиков, — шла, пока ее не проглатывала сельская темнота.

— Не очень-то славное местечко, а? — заметил Бэнкс.

— Зависит от того, чего ты хочешь, — возразила Энни. — Думаю, тут довольно тихо.

— А вот паб. — Бэнкс обернулся и посмотрел через дорогу, ему показалось, что он различает мерцание свечей в окнах паба и слышит приглушенные голоса, звучащие внутри. Такой пустяк, как отключение электричества, явно не лишил местных жителей привычного вечернего глотка пива.