Патриция Корнуэлл - В объятиях смерти
- Шофер, которого ты упоминал, кажется, Ханнел, он запомнил, как Берил была одета, когда он посадил ее в аэропорту? - спросила я.
- Было темно, - ответил Марино. - Он не уверен, но полагает, что на ней были брюки и куртка. Эти брюки, цвета хаки, все в крови, мы здесь обнаружили. Значит, в момент нападения она была в них. Подходящая куртка лежала на стуле в спальне. Я не думаю, что она переоделась, когда пришла домой, просто бросила куртку на стул. Блузку, белье - все это забрал убийца.
- На память, - подумала я вслух.
Марино пристально разглядывал темное пятно на полу, где было найдено тело.
- Я представляю себе это так: он валит ее здесь, срывает одежду, насилует или пытается это сделать, затем закалывает и почти отрезает голову, - проговорил он. - Какая жалость, что результаты мазков на сперму, взятых у нее, оказались отрицательными. Похоже, мы можем распроститься с идентификацией по физиологическим признакам.
- Если только какой-нибудь из образцов крови, которые мы взяли на анализ, не окажется его, - ответила я. - В противном случае - да, забудь об этом.
- И нет волос, - добавил Марино.
- Нет, за исключением нескольких, похожих на ее.
В доме было настолько тихо, что наши голоса звучали пугающе. Куда бы я ни посмотрела, я видела чудовищные пятна. Перед глазами - колотые раны, отметины рукоятки, дикая рана на шее, зияющая, как красная разинутая пасть. Я вышла в коридор. Пыль раздражала легкие. Было трудно дышать.
- Покажи мне, где вы нашли ее оружие, - сказала я.
Когда полиция той ночью прибыла на место преступления, на кухонном столике рядом с микроволновой печью обнаружили автоматический револьвер тридцать восьмого калибра, принадлежащий Берил. Оружие было заряжено и стояло на предохранителе. Лаборатория смогла идентифицировать лишь неполные отпечатки, которые оказались ее собственными.
- Она держала коробку с патронами в столе рядом с кроватью, - сказал Марино. - Возможно, там же хранился и револьвер. Думаю, она принесла сумки наверх, распаковала и выгрузила большую часть одежды в корзину в ванной комнате, а затем поставила ее в шкаф. Тогда же она достала и свой револьвер - верный признак беспокойства. Могу поспорить, что она не угомонилась, пока не обошла с ним каждую комнату.
- Я поступила бы точно так же.
Марино оглядел кухню.
- Итак, она, вероятно, решила перекусить.
- Может быть, она и собиралась перекусить, но так ничего и не съела, ответила я. - Содержимое ее желудка составило около пятидесяти миллилитров, или менее двух унций, темно-коричневой жидкости. Что бы она ни ела последний раз, это полностью переварилось к тому моменту, когда она умерла, и даже к тому времени, когда подверглась нападению. Пищеварение прерывается в минуты острых переживаний или страха. Если бы она хоть что-то съела перед тем, как убийца вошел к ней, желудок не остался бы чистым.
- У нее все равно нечего было пожевать, - сказал Марино так, как будто это было очень важно, открыв дверцу холодильника.
Внутри мы обнаружили сморщенный лимон, две пачки масла, кусок заплесневевшего сыра, приправы и бутылку тоника. Морозильник выглядел более обнадеживающе. Там было несколько упаковок куриных грудок и постный говяжий фарш. Похоже, Берил не увлекалась кулинарией, относясь к этому вполне утилитарно. Я знаю, как выглядит моя собственная кухня. Эта же кухня была угнетающе стерильна. Пылинки клубились в бледном свете, сочащемся сквозь щели в серых модельных жалюзи над раковиной. Сушка и раковина пусты и сухи. Кухонная утварь была новой и выглядела так, как будто ею ни разу не пользовались.
- Другая версия - она пришла сюда, чтобы выпить, - размышлял Марино.
- Анализ на алкоголь дал отрицательный результат, - сказала я.
- Это не означает, что она об этом не думала.
Он открыл шкафчик над раковиной. Там на трех полках не было свободного дюйма: "Джек Дэниелс", "Чивас Ригл", "Тэкверэй", ликеры и кое-что еще, что привлекло мое внимание. На верхней полке перед коньяком стояла бутылка гаитянского рома "Бабенкот" пятнадцатилетней выдержки, такого же дорогого, как и чистый скотч.
Рукой в перчатке я достала ее и поставила на стол. На бутылке отсутствовал штриховой код, а золотистая крышка ни разу не отвинчивалась.
- Не думаю, что она приобрела его где-то здесь, - сказала я Марино. Полагаю, это куплено в Майями, на Ки Уэсте.
- Итак, ты считаешь, что она привезла это из Флориды?
- Возможно. Очевидно, она знала толк в спиртных напитках. "Бабенкот" просто великолепен.
- Кажется, я должен звать тебя доктор Знаток, - сказал он.
Бутылка "Бабенкота" была незапыленной, в отличие от большинства стоявших рядом бутылок.
- Это возможное объяснение того, почему она оказалась на кухне, продолжала я, - может быть, она спустилась вниз, чтобы убрать ром. Не исключено, что она подумывала - не принять ли на ночь стаканчик, когда кто-то позвонил в дверь.
- Да, но это не объясняет, почему, отправившись к двери, она оставила здесь на столике свой револьвер. Мы предполагаем, что она была напугана, верно? Все же это наводит на мысль, что она ожидала кого-то, что она знала этого психа. Эй, у нее же была вся эта изысканная выпивка, верно? И что, она пьет все это в одиночестве? Как-то глупо. Гораздо логичнее предположить, что время от времени она устраивала небольшие приемы, приглашая какого-то парня. Черт побери, может быть, это как раз тот самый М., которому она писала из Ки Уэста? Может быть, именно его она ожидала тем вечером, когда ее пристукнули?
- Ты допускаешь возможность, что М. - убийца?
- А ты - нет?
Марино становился воинственным, и его игра с незажженной сигаретой начинала действовать мне на нервы.
- Я допускаю любую возможность, - ответила я. - Например, я точно так же допускаю и то, что она никого не ждала. Она была на кухне, убирая ром, и, может быть, думала, не налить ли себе стаканчик. Она нервничала, ее оружие было на столике, и она вздрогнула, когда прозвенел звонок или раздался стук в дверь...
- Ну конечно, - прервал он меня. - Она нервничала, ее трясло. Так почему же она оставила свой револьвер здесь, на кухне, когда пошла к этой проклятой двери?
- Она практиковалась?
- Практиковалась? - произнес он, когда наши глаза встретились. - Что ты имеешь в виду?
- В стрельбе.
- Черт побери... Я не знаю...
- Если нет, то вооружиться - для нее не естественный рефлекс, а всего лишь сознательная осмотрительность. Женщины носят в своих сумочках газовые баллончики. Они подвергаются нападению, а про баллончик вспоминают лишь после того, как преступление совершится, потому что защита для них не является естественным рефлексом.
- Я не знаю...
Я знала. У меня был револьвер "Руджер" тридцать восьмого калибра, заряженный "силвертипсами" - одними из самых разрушительных патронов, какие только можно купить за деньги. Несколько раз в месяц я спускалась с ним в тир в подвале моего служебного здания, чтобы попрактиковаться в стрельбе. Оставаясь в доме одна, я чувствовала себя более комфортно с личным оружием, чем без него.
Но тут было кое-что еще. Я подумала о гостиной, о каминных принадлежностях, которые стояли на медной подставке у камина. Берил боролась с нападавшим в этой комнате, и ей не пришло в голову вооружиться кочергой или совком. Для нее самозащита не была рефлексом. Ее единственным порывом было бежать, не важно - вверх ли по лестнице, или на Ки Уэст. Я стала объяснять Марино:
- Видимо у нее не было привычки к оружию. Звенит звонок, она вздрагивает, теряется, идет в гостиную и смотрит в дверной глазок. Кто бы это ни был, она достаточно доверяет этому человеку, чтобы открыть дверь. Оружие забыто.
- Или же она ожидала посетителя, - снова повторил Марино.
- Это вполне вероятно. Если кто-то знал, что она вернулась в город.
- Вот, может быть, он и знал, - вставил Марино.
- И, может быть, он - это М. - Я сказала то, что он хотел от меня услышать, при этом убирая бутылку обратно на полку.
- Да-а, ну и расклад. Но кое-что проясняется, не так ли?
Я закрыла дверцу шкафчика.
- Ей угрожали, ее терроризировали несколько месяцев. И мне кажется, трудно поверить в то, что это был ее близкий друг, а у Берил не возникло на его счет ни малейших подозрений.
Марино раздосадованно взглянул на часы и, покопавшись в кармане, достал другой ключ. Бессмысленно было бы предполагать, что Берил открыла дверь незнакомцу, но еще бессмысленнее - допустить, что все это с нею сделал кто-то, кому она доверяла. Почему она его впустила? Этот вопрос непрерывно терзал меня.
Крытый переход соединял дом с гаражом. Солнце опустилось за деревья.
- Сразу говорю, - произнес Марино, открывая замок, - что попал сюда только перед тем, как позвонил тебе. Я мог бы взломать дверь в день убийства, но не видел в этом необходимости. - Он повел своими массивными плечами, как бы желая убедить меня в том, что смог бы разобраться с этой дверью, если в счел нужным. - Она не заходила в гараж с тех пор, как уехала во Флориду. Нам потребовалось некоторое время, чтобы найти этот фигов ключ.
