Павел Глоба - Астролог. Код Мастера
Василиса устало вздохнула.
– Ну, нет, административная работа не по мне, я человек творческий, недисциплинированный. И к тебе заехала не затем, чтобы жаловаться, а чтобы расслабиться. А ты меня хочешь загрузить до кучи? Умоляю, пожалей и избавь от сенсаций! Хотя бы до завтра.
После недолгого колебания Ада согласилась.
– Ну ладно, давай оставим сенсацию до завтра. Тогда о чем будем говорить?
– Лучше о тебе. Как твои дела?
Ада покрутила в воздухе пальцами.
– Так себе. Вроде бы Артурчик получил добро на постановку «Мастера и Маргариты». И скоро ожидается премьера.
– Твой Артурчик? – изумилась Василиса.
Артур Эдуардович Покровский был первым мужем Ады. После этого он, правда, едва не стал мужем Василисы. Случай уберег. Собственно, на почве этого общего персонифицированного несчастья обе и познакомились, а позже стали подругами.
– Брось, для меня он забытый кошмар, – отмахнулась Василиса. – Далекий и забытый.
– А может быть, полузабытый? – не сдавалась Ада.
– Нет. Эту тему я закрыла раз и навсегда. Он для меня ошибка молодости, только и всего. Кто я была, когда чуть не выскочила за этого гения? Глупая сопливая девчонка с травмированной психикой. А он мастер, мэтр, полубог! Великий гуру, повелитель женщин! Боже мой, какой ничтожный идол!
– Говорят, он близкий друг президента, – напомнила Ада. – Президент с кем попало дружить не станет.
– Я не спорю, Артур талантлив, но. – Василиса рассмеялась. – Он друг всех президентов, министров и прочих высокопоставленных персон. У него в крови интимное влечение к власть имущим. Прямо-таки либидо. Знаешь, когда-то я испытывала непреодолимое желание напоить его до потери сознания и украсить его задницу татуировками типа: «Ничего во вред себе», «От денег никуда» или «Ни дня без удовольствий». Потом, правда, передумала. Спасибо хоть, все закончилось быстро и безболезненно. Когда у меня случилась беда, он скромно растворился в пространстве, забрав только мою фотографию и свою зубную щетку. Поступок истинного рыцаря и бессребреника. А за тебя я просто рада. Но неужели ты отдала ему под театр помещение кинотеатра? И что взамен?
Ада гордо выпрямилась.
– За это он отдал мне роль Маргариты. Представляешь, сколько актрисулек готовы были завалиться к нему в койку ради этой роли? Особенно одна рыжая крыска старалась. Но тут я была беспощадна. Хоть в чем-то, хоть по мелочи, но испортила старому павиану настроение.
И они снова весело расхохотались.
Артур Эдуардович Покровский, о котором подруги отзывались столь неуважительно, был маститым режиссером, лауреатом многих премий и не без оснований считался фельдмаршалом в табели о рангах деятелей отечественной культуры. За плечами у него в творческом багаже было несколько нашумевших фильмов, спектаклей и даже скандально известная рок–опера «Ленин на Пляс Пигаль». Его творческий авторитет подкрепляла общественная работа и дружба с руководителями государства.
Поговаривали, что его дачу отделяет от дачи президента лишь общий невысокий забор, через который они запросто общаются. А вечерами иногда по–соседски пьют чай из самовара. Возможно, сплетники преувеличивали. Но Артур Эдуардович много лет продолжал возглавлять общественный совет при Министерстве культуры, а все его юбилеи и театральные премьеры непременно посещали руководители высшего эшелона власти.
И вот наконец ему удалось пробить давно задуманную идею – мюзикл «Мастер и Маргарита». Затраты на постановку были колоссальными, но режиссер обещал воздать спонсорам многократной прибылью. Против такого искушения не устояли и распределители государственного бюджета. Тоже вложились.
Василиса допила кофе и поставила чашку.
– А ты не боишься? – спросила она.
– Чего? – не поняла Ада.
Василиса покрутила пальцем в воздухе.
– Ну, всякой чертовщины, мистики и всего прочего. Ты же слышала, что «Мастер и Маргарита» приносит несчастье?
Ада взяла со стола массивную золотую зажигалку и прикурила от нее тонкую сигаретку «Вог Слим». Потом слабо улыбнулась.
– Насчет мистики и чертовщины мне поздно бояться. Знаешь, как назывался раньше этот парк?
Василиса напрягла память.
– Не знаю. Просто парк. Нет, вспомнила. Кажется, когда-то здесь был санаторий. Санаторий имени Воровского.
– Это при советской власти, – подтвердила Ада. – А до революции? Не знаешь? Назывался он «Маргаритина роща». Тут рос прекрасный сосновый лес, несколько сосен от него и сейчас еще сохранились. А лип и сейчас много. Они по краю в ряд растут с таким странным наклоном, и самые толстые ветки у них почему-то на одну сторону, тоже в ряд. В народе эту рощу прозвали Аллеей виселиц. И вот однажды, это было больше ста лет назад, в Аллее виселиц нашли девушку. Повешенную. Ее звали Маргаритой.
Говорили, что кто-то слышал ночью, как женский голос звал на помощь. У следствия было три версии: то ли ее повесили грабители, то ли любовник, то ли она сама покончила жизнь самоубийством. Выбрали последнее. Разумеется, как самоубийцу, на кладбище ее хоронить запретили. Но тут один доктор неожиданно купил всю рощу и решил построить в ней лечебницу для нервно больных, наркоманов и алкоголиков. По его приказу в конце аллеи возвели здание лечебницы. Мы в этом здании сейчас и сидим. А рядом он похоронил злополучную Маргариту.
– Слушай, так, наверно, это он ее и убил? – предположила Василиса.
Ада покачала головой.
– Неизвестно. Но ясно, что он был ее любовником. Вскоре лечебница была построена. И тут в округе начали твориться странные вещи. По ночам пациенты видели призрак женщины с веревкой на шее. Они прозвали ее Маргаритой. Им, конечно, никто не поверил – что возьмешь с алкоголиков и наркоманов? Но тут лечебница сгорела, при пожаре погибло несколько человек. Доктор продал больницу и уехал. Новые владельцы отремонтировали здание и снова открыли в нем больницу. При коммунистах здесь был санаторий для нервнобольных, в войну – госпиталь для раненых, после войны – Дом пионеров, а при капиталистах открыли банк. Но время от времени люди продолжают видеть в парке призрак Маргариты и слышат призывы о помощи. И каждый раз ее появление предвещает беду. Как правило – чью-нибудь смерть, загадочную и страшную.
Василиса замотала головой.
– Хватит, Адка! Налей-ка мне кофе.
– А может, чего-нибудь покрепче? – предложила хозяйка.
Василиса на секунду задумалась.
– Не стоит. Лучше просто кофе.
Василиса направилась к кофеварке с задумчивым видом.
– А как ты считаешь, Михаил Булгаков мог слышать про здешнюю Маргариту? Вдруг он тоже знал эту легенду и использовал ее имя в своем романе?
Ада задумалась.
– Вряд ли. Он же здесь никогда не бывал. Что ему тут делать?
И откинулась на спинку кресла.
1938 год
В здании Московского Художественного Академического театра царила необычная суета. Это могло означать одно – на спектакле присутствуют высокие гости. По коридорам, в фойе и даже в служебных помещениях слонялись хмурые типы в зеленых шляпах и неброских габардиновых плащах и всем мешали.
Сегодня в театре давали «Пиквикский клуб». Из зрительного зала доносились раскаты гомерического хохота. Двери актерских уборных открывались и закрывались как заведенные. Актеры спешили на сцену или обратно – поправить грим и немного отдышаться перед следующим выходом. Когда в коридор торопливо вышел человек в белом парике, с большим наклеенным носом, в судейской мантии, видом напоминающий паука, к нему, сверкая плешью, метнулся младший администратор.
– Товарищ Булгаков, вам телефонировала Евгения Соломоновна Ежова, просила срочно перезвонить.
В его голосе одновременно слышались подобострастное уважение, поскольку Булгаков был автором литературной редакции пьесы, и легкое пренебрежение, так как известный писатель по причине бедности вынужден был сам играть в своем спектакле небольшие роли.
Булгаков резко остановился.
– Она сейчас дома или снова в психушке?
– Санаторий имени товарища Воровского не психушка, – обиженно поджал губы плешивый администратор, которому довелось провести там пару недель на предмет лечения от запоя. – К тому же Евгения Соломоновна не лечится, а поправляет расшатанные нервы.
– Хорошо, я перезвоню, только позже. Сейчас не могу, тороплюсь на сцену. Сегодня в ложе присутствует товарищ Сталин.
Плешивый администратор замялся.
– Она очень просила. Сказала, что это крайне важно. Вопрос жизни и смерти.
Булгаков замялся. Младший администратор уловил его неуверенность.
– Собственно, она еще на проводе, я не стал класть трубку.
Булгаков решился.
– Ну, хорошо.
Кабинет младшего администратора находился по соседству. Говорить по телефону в гриме было непросто. Булгаков с трудом пристроил трубку под парик.
– Слушаю.
Собеседница говорила тихим, но взволнованным голосом.
