Наталья Солнцева - Пассажирка с «Титаника»
Глория молча наблюдала за его ужимками. Иногда он нарочно кривлялся и паясничал, а иногда обретал невозмутимость. Ей бы научиться так управлять эмоциями. Надо – они выстреливают фейерверком, не надо – прячутся, будто их и нет.
Глория призналась себе, что по-хорошему завидует Агафону. Он в избытке обладал тем, чего не хватало Лаврову. Его физические недостатки терялись на фоне душевных достоинств.
– Не представляю, чтобы я делала без тебя, – вырвалось у нее.
Карлик расцвел от удовольствия, хотя он легко мог оставаться непроницаемым ни для похвал, ни для порицаний.
– Я рядом, – с нежностью произнес он. – Даже когда ты меня не видишь.
Глория чуть не заплакала и устыдилась своей сентиментальности. Агафон деликатно отвел глаза.
– У тебя все хорошо, – сказал он после долгой паузы. – Ты преодолела самое трудное. Перед тобой – более-менее ясная перспектива. Кстати, как тебе живется в моем доме? Прости, теперь это твой дом. В мире все так зыбко, так быстро меняется. Не успеваешь отслеживать.
– Это наш дом. Я хочу прожить в нем до самого конца.
– Конец – всего лишь иллюзия, – возразил карлик. – Как и начало.
– Мы ходим по кругу?
– Отчасти. Пусть тебя это не расстраивает. Наматывая круги, мы получаем опыт…
Последние слова Агафона Глория не услышала. Она уснула. В ее спальне горел ночник, за окном светили крупные звезды. Она знала, что увидит их во сне, в призрачном саду, где обнаженная женщина сидит на берегу пруда и выливает воду из двух кувшинов…
Чтобы наполнить их вновь!..
Глава 3
Москва
– Знакомься, это моя подруга Дора, – представила Катя молодую особу с экстравагантной прической.
Одна половина ее головы была выбрита, другая завита мелкими русыми спиральками. Спиральки спускались на голое плечо Доры. Ее платье представляло собой прозрачную белую сорочку на тонких бретелях, под которой проглядывало черное белье.
– Роман, – вежливо поклонился Лавров.
Глаза Доры были густо подведены, губы лоснились помадой с блестками. Шея, запястья и пальцы были унизаны дорогой бижутерией. Будь это настоящие драгоценности, к Доре следовало бы приставить охрану.
Ночной клуб «Фишка» посещали обеспеченные люди. Один коктейль или чашечка кофе здесь стоили недешево. Лавров злился, что позволил Кате затащить себя сюда. Он терпеть не мог подобные тусовки. «Сливки общества» оказывались на поверку вздорными и высокомерными, а то и откровенно скандальными людьми. От них можно ожидать любой провокации. Наверняка некоторые балуются кокаином и злоупотребляют выпивкой.
– Рада тебя видеть, Кэт, – протянула в нос Дора и тряхнула спиральками. От нее за версту несло сладкими духами и абсентом.
Роман сразу почуял этот горьковатый полынный аромат, смешанный с запахом помады и жасмина.
– Слышала, ты разводишься?
– Да, – кивнула Катя, опираясь на руку своего спутника.
– Это твой новый бойфренд?
– Это мой друг.
– Ясненько, – прищурилась Дора, смерив его оценивающим взглядом. – Он ничего. Красавчик! Везет тебе, подруга. Что ни мужик, то глаз не отведешь.
Лавров внутренне поморщился, но смолчал. Дора как выглядит, так и ведет себя. Она не признает «устоев» и попирает «приличия». Такое у нее кредо.
– Осторожнее с ней, – прошептала Катя, когда Дора оставила их и кинулась встречать вновь пришедших: высокую худущую барышню модельной внешности и тучного мужчину ей по плечо.
– А что, твоя Дора кусается?
– Она ужасная скандалистка. Если что не по ней – устраивает жуткий дебош. Бьет посуду, кидается чем ни попадя. Но в глубине души она чувствительная и ранимая. Просто у нее личная жизнь не складывается.
«Можно подумать, у других личная жизнь в шоколаде, – мысленно парировал Лавров. – Например, у меня или у Катюхи… или у той длиннющей модели, которая кокетничает со своим пузатым кавалером. Небось, ее тошнит, а она изображает любовную страсть!»
– По какому поводу вечеринка? – сухо осведомился он.
– Вероятно, Дора подцепила кого-то, надеется выйти замуж. Ей уже двадцать семь.
– Это помолвка?
– Презентация очередного жениха, – кивнула Катя. – Дора обожает покрасоваться.
– И много их было?
– Порядочно. У Доры есть деньги, но она ищет состоятельного мужа. Чтобы не сел на шею.
Лавров обвел взглядом разодетую публику. Кое-кто уже успел набраться, остальные вяло переговаривались. Женщины делились сплетнями, мужчины поглядывали на стриптизершу, которая извивалась у шеста.
– Дора несчастливая, – доверительно сообщила Катя, увлекая Лаврова к отведенному им столику. – Ее преследует рок!
– Тяжелый? Барышня любит рок-музыкантов, а они сплошь увлекаются наркотой и разрушают свои творческие личности?
– Я имела в виду – роковое стечение обстоятельств.
– А-а! Это другое дело.
Его раздражало здесь все – от грудастой стриптизерши до назойливой музыки и мелькающих огней. Зря он уступил Кате и притащился в этот чертов клуб. От нечего делать Роман разглядывал публику – исподволь, чтобы дамы и господа не заметили и, чего доброго, не возмутились.
– Ты не понимаешь, – покачала головой Катя. – Она жаловалась мне, что к ней боятся свататься.
– Не мудрено. С таким характером нелегко найти себе мужа.
– Дело не в характере.
– А в чем? За Дорой дают мало приданого? Всего-то какую-нибудь ювелирную фирму или пару-тройку ресторанов?
– Ты циник, – нахмурилась Катя.
Она была прелестна в тонком летящем коралловом платье, и от нее по-прежнему пахло фиалковыми духами. Ей приходилось повышать голос, чтобы перекричать музыку.
– Дора уже потеряла двух женихов, – сообщила она, нагнувшись через столик к Роману, и он увидел в вырезе ее платья округлые крепкие груди, которые не нуждались в поддержке бюстгальтера. – Один отправился в горы и попал под лавину, а второй…
Стриптизерша ловким движением сбросила прозрачную блузку, и восторженные мужские возгласы помешали Лаврову услышать концовку фразы.
– Что? – переспросил он.
– Куда ты смотришь?
– На тебя.
– А по-моему, на нее. – Катя сидела к сцене спиной, но догадалась, куда направлен взгляд ее визави. – Кстати, вблизи девица страшненькая. Краска, блестки, силикон и солярий! За душой ни гроша, и больная мама в Конотопе, которой нужны деньги на лекарства.
– Откуда ты знаешь? – усмехнулся он.
– Можешь заменить Конотоп на Нижневартовск, а больную маму – на брата-инвалида. В остальном все сходится. Спорим?
– Ты злая.
– Циник и злюка! Чем не подходящая пара?
Лаврову стало неловко за нее. Он с удовольствием бы сбежал из этого заведения, стилизованного под игорный клуб. Впрочем, не исключено, что здесь имеется потайное казино для доверенных лиц. Где-нибудь за стеной или в подвальном зале, куда допускают только избранных.
– Давай уйдем, – предложил он Кате, но та вдруг откинулась на спинку стула и расплылась в любезной улыбке.
Лавров обернулся. К ним приближалась Дора под руку с мужчиной лет тридцати. Он был чуть выше ее, подтянутый, с короткой черной бородкой и орлиным носом. В манжетах его рубашки сверкали бриллиантовые запонки.
«Цирконий», – подумал сыщик и недовольно покосился на Катю.
– Генрих, мой жених, – с сияющим лицом объявила Дора. – Знакомьтесь.
Лавров представился с натянутой любезностью. Катя подала Генриху руку для поцелуя. На ее запястье переливался браслет с гранатами.
Едва Генрих коснулся губами руки Кати, Дора увлекла его прочь знакомить с другими гостями.
– Ты была права, это презентация, – буркнул Лавров, когда жених и невеста удалились. – Генрих похож на артиста.
– Вряд ли Дору выдадут за человека столь легкомысленной профессии.
– Кто ее родители?
– Отец занимается коммерцией, а мама – домохозяйка. В прошлом дикторша на ТВ. Дора была проблемным подростком: пила, погуливала. Мечтала стать стилистом, но так и не выучилась. Потом взялась рисовать. Организовала собственную выставку.
– На деньги папика?
– Не на свои же? Дора не работает. Прожигает жизнь в ночных клубах, тусуется на всяких богемных сборищах. Называет себя свободной художницей.
– Ты видела ее картины?
– Я не разбираюсь в живописи, но… по-моему, жуткая мазня. Курица лапой лучше нарисует.
Катя захихикала. Лавров с недовольной гримасой отставил в сторону коктейль – зеленоватую бурду отвратительного вкуса.
– Ну и гадость!
– Дорина живопись?
– Это пойло, которое ты попросила заказать.
– Извини. Я думала, тебе понравится.
Стриптизерша закончила танец и удалилась. Гости, разгоряченные эротикой и спиртными напитками, развлекались кто как мог. Лавров наблюдал за Дорой, которая всем по очереди показывала своего жениха. Она была под хмельком, Генрих поддерживал ее за талию. Если бы не он, невеста могла бы упасть. Дора качалась на здоровенных шпильках, как тонкое деревце на ветру.
