Лариса Соболева - Синий, белый, красный, желтый
Увидев автомобиль Глеба, Нина присвистнула:
– Ты теперь ездишь на автобусах?
– Это джип, – сказал он, открывая Нине дверцу… нет, дверь… нет, ворота! – Одна из последних моделей. Садись.
Усевшись в мягкое кресло, пробежав глазами по приборам, Нина вздохнула:
– Кажется, я мало запросила.
– У тебя еще будет время потребовать больше, – бросил он, трогаясь с места.
– На что намекаешь? – завелась она. – Что я хапуга? Нет, дорогой, я от своего слова не откажусь: половина дома. На сколько он там тянет?
– Примерно тысяч сто долларов.
– Ух ты! Мне с головой хватит… Ты что?!
Она вскрикнула, так как он дал по тормозам. Автомобиль резко остановился, а Нина с недоумением уставилась на Глеба. Он так побледнел, что это стало заметно даже в темноте. И капли пота выступили на лбу.
– Я совсем забыл… – пробормотал Глеб, разворачивая автомобиль.
– Куда ты? Куда мы едем? – запаниковала Нина. Вдруг он забыл и ее прикончить? А неслись они к кафе.
– Там мои отпечатки, – пояснил он.
– Где? Где твои отпечатки? – в ужасе прошептала Нина, подозревая, что отпечатки он оставил в ее кабинете.
– В спальне! – рявкнул Глеб. – В доме! Везде! Ты понимаешь, что это значит?
– Не понимаю… Ты хочешь в…
– Да, я хочу вернуться домой. Мне нужно стереть отпечатки, забрать из сейфа деньги и драгоценности Валентины. Нам пригодятся деньги, разве нет?
– Пригодятся, – выпалила Нина. – Но я не хочу в твой дом. Сейчас, когда там два трупа, не хочу. Когда трупы уберут – я с удовольствием… Останови машину, я выйду.
– У нас договор, сделка, – отрезал он. – Ты будешь делать, Нино, что я скажу. Ведь за твою помощь я отдаю тебе половину дома или плачу пятьдесят тысяч баксов.
Упоминание о баксах несколько усмирило Нину. Но в дом надо же будет войти! Глеб не захочет идти туда один, ему явно страшно, ей тоже. Нина закусила губу, уговаривая себя: «Увидеть Вальку убитой – это ли не счастье, а? Ладно, переживу. Я все переживу за пятьдесят штук баксов!»
3
В половине третьего ночи они остановились неподалеку от дома, в темном переулке, и отправились пешком. Чем ближе подходили к дому, тем сильнее у Нины тряслись коленки. Миновали ограду, оглядываясь по сторонам, преодолели несколько метров прямой дорожки, ведущей к дому. Глеб открыл ключом массивную дверь, вошли. В прихожей он, не снимая лайковых перчаток, взял фонарик с полки, приготовленный на случай, если отключат свет. Яркий луч осветил сначала гостиную… Очутившись в огромной комнате, погруженной во мрак, Нина почувствовала, как со всех сторон на нее наползает тишина. Это была не та тишина, которая сопровождает покой, совсем другая, тревожная, гнетущая. Дрожащим голосом, шепотом Нина произнесла:
– Здесь жуткая тишина. Иди сам.
– Хорошо, – тоже шепотом сказал он. – Жди меня здесь.
Луч фонарика заскользил по стенам, лестнице… А вокруг давящая, изматывающая тишина. И темнота. И два трупа в спальне лежат. Нина испытала животный ужас оттого, что придется остаться в темной гостиной одной. Души трупов наверняка витают тут невидимые… Она ринулась за Глебом по лестнице, бормоча:
– Нет, я с тобой пойду. Куда нам?
– В спальню.
– Идем в спальню… В спальню?! – вскрикнула Нина и прикрыла ладонью рот, оглядываясь. Вдруг покойники услышат, как она раскричалась? Нина выдавила: – Там же… Ты больной?
– В спальне сейф, – ответил он, поднимаясь вверх. – Я хочу сначала забрать деньги и ценности. Идем, мертвые нам ничего не сделают. Полагаю, надо бояться живых.
– Живых! – чуть слышно взвизгнула Нина. – Уж не думаешь ли ты, что убийца нас поджидает?!
– Не думаю, – огрызнулся он. – Нинка, замолчи. И так паршиво.
– Молчу, – сказала она шепотом, тараща глаза в темноту. Казалось, что в такой тишине стук ее сердца слышат мертвецы. Нина пролепетала: – Ну и темнота. Включи свет, все равно никто не прибежит сегодня. И вообще соседи спят. Со светом не так жутко…
– Не касайся перил! – шикнул он, сбрасывая руку Нины с перил. Глеб быстро вытер их полой пиджака и взял Нину за руку.
Поднимались медленно, словно боясь нашуметь и вспугнуть трупы. Нине захотелось в туалет, причем срочно. Но она и не подумала объявить об этом Глебу, а продолжала идти по ступенькам. Одна ступенька, через маленькую паузу следующая, еще… Нина от напряжения тихонько заскулила:
– Какого черта мы плетемся? Давай-ка быстренько заберем все и…
– Ты права, – согласился он и прибавил шагу. У двери спальни предупредил: – Не входи, пока не включу свет. Мне надо сначала добраться до окна, закрыть шторы, они не пропускают света. Не бойся.
Глеб толкнул дверь, осветил фонариком комнату и пропал внутри. Нина осталась в кромешной темноте, только в спальне плясал световой луч, изредка пропадал и он. Трупы, трупы, трупы – давило на мозг. Припомнились фильмы ужасов, когда обезображенные трупы внезапно возникали за спиной. У Нины зашевелились волосы, она шагнула в дверной проем, чтобы быть поближе к живой душе. Ее трясло, даже зубы стучали. Звук задвигаемых штор заставил вздрогнуть. Через минуту Глеб включил настольную лампу. Нина зажала обеими ладонями рот, чтобы не закричать, и прислонилась к стене, так как подкосились ноги.
На широкой постели лежала голая Валька, раскинув руки, ее ноги свесились с кровати. Ее белое тело очень выделялось на синем фоне постельного белья, она лежала на спине и была вся окровавленная, даже лицо в крови. Красные следы на пальцах, на предплечьях. Валька была вся изранена, наверняка ее кромсал маньяк, безжалостно нанося удары. И так странно, так странно: на синем белье пятен не было заметно, лишь шелк блестел, а белое тело в кровавых разводах оттеняло синеву постели. И желтые волосы разметались по синему… Цвета заворожили Нину – синий, красный, белый, желтый. Она не могла оторвать глаз от ненавистной Вальки, укравшей ее счастье. Синий, красный, белый, желтый… Вот и нет Вальки. Радости, что она мертва, тоже нет. Не верилось, что это произошло на самом деле. Только красивое тело без признаков жизни, без дыхания и цвета – синий, красный, белый, желтый – подтверждали: мертва. Мертва! Нет, на это невозможно смотреть. Нина отвела глаза, и тут же в поле зрения попал второй труп, заставивший Нину содрогнуться.
На полу лежал мужчина. Голый, но его бедра были замотаны полотенцем. Он лежал ничком, подогнув одну ногу. Спина в крови. Светлое ковровое покрытие под ним тоже в крови. Пахло чем-то неприятным, возможно, так пахнет смерть. Нине стало плохо, она достала из сумочки платок, прикрыла им нос и рот, чувствуя, что сейчас ее вырвет. Какая ужасная, отвратительная смерть! В сущности, смерть всегда ужасна, но такая… ужасней ужасного. Нина прикрыла веки, чтобы ничего не видеть. А перед глазами цвета: синий, красный, белый, желтый. Из этих цветов выплывала Валька с раскинутыми руками, ее лицо с приоткрытым ртом и взглядом в никуда. Тут уж не до торжества над соперницей. А еще мерещился маньяк, который занес нож над Ниной. Невыносимо! Она открыла глаза…
Глеб хладнокровно снял картину – сейф встроен в стену. Нелепо в этой мертвой тишине прозвучал звон ключей, шелест бумаг, скрип дверцы сейфа. Все бумаги и деньги из сейфа он переложил в кейс, туда же высыпал содержимое шкатулки. Сейф оставил открытым и стал исследовать шкаф, перебирал вещи жены, карманы, сумочки. Если находил что-нибудь, бросал в сумку, не глядя.
– Долго еще? – пробормотала Нина плаксиво. – Меня сейчас вырвет.
– Не вздумай! – на миг повернулся к ней Глеб. – Этого нельзя делать.
– Чем здесь воняет?
– Запах крови, Нина. Успокойся.
– Успокойся? – взвилась она. – Я не могу здесь находиться. Чего ты застрял?
Глеб наклонился над мужчиной, рассматривал его, затем место вокруг трупа. Нина ни за что не приблизилась бы к окровавленному трупу, а он запросто! Она отвела глаза в сторону и уставилась на мужские вещи, в беспорядке брошенные на кресле. И на вещи убитого не могла смотреть. Взгляд остановился на тумбочке. А там золотые украшения, Валькины украшения…
– Вода! – вдруг произнес Глеб и выпрямился.
– Что – вода? – спросила Нина.
– Не льется… – И Глеб рванул в ванную комнату.
Но вышел почти сразу, был озадачен. Метнулся к окну, приоткрыл штору, потом вернулся к кровати. Нина, видя, с каким спокойствием он рассматривает теперь уже труп жены, испугалась не на шутку. Только убийца может быть так спокоен! И убийцу всегда тянет на место преступления – сто раз в книгах читала. А он еще и произнес над трупом истерзанной жены:
– Тварь!
Нину окончательно повело, шатаясь, она вышла из спальни и остановилась у стены, проглатывая тошноту. Этот запах чудился везде, даже в платочке, которым она прикрывала нос и рот, перебивая аромат духов. Глеб еще долго возился, а может, Нине это показалось. Она будто провалилась куда-то, не ощущала времени. Вдруг кто-то тронул ее за плечо, Нина вскрикнула.
