Татьяна Степанова - В моей руке - гибель
Однако Антипов-Грант оказался орешком увертливым и крепким. И расколоть, а тем более переварить его оказалось не так просто. То, что он ушел в дальние бега, стало ясно почти сразу. Из предполагаемых мест его пребывания назывались самые различные: от Греции до Швеции, от Тенерифе до Майами. Деньги у него водились, да и сам он был еще молод, легок на подъем и жаден до новизны. Словом, объявленный в федеральный розыск. Грант примерно на год пропал из поля зрения правоохранительных органов, однако работа по выявлению его связей и анализу его преступного поведения не прекращалась.
Так, в привычках Гранта была подмечена весьма существенная деталь: устранять свои жертвы он предпочитал исключительно из винтовок марки «кольт-спортер», всегда бросая их на месте убийства. О причинах, заставлявших Антонова использовать такую дорогую и весьма редкую на рынке отечественного оружейного подполья пушку, сыщики лишь гадали. Возможно, Грант набивал себе цену в глазах заказчика, заставляя его раскошелиться, ведь все расходы по приобретению оружия для заказного убийства почти всегда несет «заинтересованная» сторона.
Или, возможно, это был некий способ самовыражения.
Или же все было гораздо проще: не будучи снайпером-профессионалом, а лишь талантливым любителем, Грант целиком полагался не на свое мастерство, а на «фирменную» марку оружия: авось не подведет в решающий момент.
Информация, полученная Халиловым от своего источника, свидетельствовала о многом: видимо, у михайловской братвы появился заклятый враг, устранение которого, возможно, они поручали именно Антипову. То, что тот, оставив тропические пляжи, каким-то образом вновь просочился в пределы невзлюбившего его отечества, могло означать лишь одно: Грант поиздержался. А сумма, назначенная михайловцами за голову заказного, была, видимо, такой, что перед ней меркли и звериная осторожность киллера, и его прежнее нежелание оказаться в радиусе деятельности как милиции, так и своих мстителей-коломенцев.
Что греха таить: новости Халилова оказались для Колосова неожиданными. Всего ждал, но такого… Времени на размышление особо не оставалось: источник передал, что михайловцам будет продан один-единственный, «завалявшийся по причине незначительного брака — царапины на оптике» экземпляр «спортера». Когда и где михайловцы передадут ствол Антипову, если в роли исполнителя подразумевался действительно он, источник, естественно, знать не мог. Не ведал он, увы, и еще одной важной детали: кого именно на этот раз планируют ликвидировать.
За считанные часы Колосов и Халилов перебрали все возможные варианты. То, что выстрел прогремит в ближайшие сутки (после получения оружия Грант если это был он — не имел привычки оттягивать исполнение заказа, ибо с образом жизни и распорядком своих жертв имел обыкновение знакомиться еще до), и то, что прогремит он именно в Подмосковье — не вызывало сомнения. Михайловцы блюли свои интересы именно в этом регионе. Но на кого именно они заимели зуб и в каком из сорока районов области намечается разборка, оставалось тайной.
Вопрос о том, возможно ли в принципе предотвратить это преступление, обдумывался Колосовым мучительно и обстоятельно. Он никогда бы не простил себе, что упустил возможный шанс. Единственный теоретически возможный путь «профилактики и предупреждения» заключался в том, чтобы вместе с ОМОНом нагрянуть прямо ночью в Пушкино и прикрыть к чертовой бабушке всю оружейную лавочку. Но это отдавало грубым полицейским трюком. А результатом бы стал катастрофический провал тщательно законспирированного агента и потеря драгоценного канала информации.
В деле же Гранта наступило бы лишь минутное затишье. Михайловцы переадресовали бы свой заказ в иную фирму, достали бы ствол на день-два позже и… Конец был бы тем же самым.
Можно было действовать еще резче и суровее: взять на арапа самих михайловцев, дав понять, что их планы ни для кого не секрет. Но бандитов, а точнее, их лидера Михайлова по кличке Бриллиант Гоша надо было сначала сыскать. А на это ушло бы не меньше недели, а то и двух. К тому же с ними должен был состояться предметный разговор, а он не получился бы без упоминания конкретных имен. Увы, именно в имени будущей жертвы и заключалась вся загвоздка.
Колосов ненавидел поговорку: «кого заказали — тот жмурик», но, видимо, на этот раз эта сволочная присказка являлась чистейшей правдой. Оставалось лишь созерцать карту Подмосковья да напряженно ждать, из какого же района поступит сообщение об очередном ЧП.
И вот сообщение пришло из Раздольска. Чем Сладких не потрафил михайловской мафии, догадаться было не сложно: видимо, Бриллиант Гоша запоздало решил поквитаться с ним за павших соратников по бандитизму. Странное дело, в глубине души Колосов испытал какое-то непонятное чувство, когда узнал, что застрелили именно этого типа. Облегчение, что ли? Ибо Игоряша Сладких, и это тоже не являлось ни для кого секретом в области, считался самой отъявленной мразью. То, что он некогда служил в одном элитном подразделении и даже, по его хвастливым словам, «брал штурмом дворец Амина в Кабуле», было отнюдь не героической страницей в его биографии, ибо из подразделения его в скором времени вышибли за трусость и предательство служебных интересов.
Во время перестройки Сладких ударился в коммерцию и начал жадно копить деньги. Долго ли коротко копил, однако, когда пришло время «идти во власть», они ему очень даже пригодились. Во время выборов в Госдуму, выдвигая свою кандидатуру в депутаты, он пообещал ни много ни мало «залить даровой водкой весь округ, если мужики выберут своего земляка». Его сначала выбрали, потом махнули на него рукой, а потом… Одно время в нем видели даже второго Скорочкина, но того вскоре убили. Игорь же Сладких продолжал жить и богатеть. Наглеть, стяжать непомерные средства, презирать всех и вся, кое-кому угрожать, кое на кого давить, кое перед кем вилять задом, кое у кого тайно скупать по дешевке, перепродавать, играть на бирже, разорять, делать деньги из денег, из водки, из разбавленного азербайджанского спирта, из денатурата и олифы, из других, уж совершенно негодных для внутреннего употребления вещей. Но вот и его не стало благодаря меткому выстрелу другого подонка Антипова-Гранта. Круг вроде бы сам собой замкнулся. Почти…
То, что на этот раз Грант не уйдет, и это дело, а также другие, совершенные им преступления, будут раскрыты, Колосов не сомневался и еще по одной причине. А именно: в следственном изоляторе вот уже третьи сутки сидел некто Антон Карпов, задержанный во время оперативно-профилактического мероприятия «Допинг» в одном из мытищинских наркопритонов. Карпова, больше известного в определенных кругах под кличкой Акула, взяли в состоянии полной невменяемости, когда он отрывался от души. Видимо, он переборщил с дозой, потому что поначалу для него пришлось вызвать даже «Скорую».
За плечами Акулы имелись уже три длительные «ходки» и все по одной и той же статье — бывшей 144-й — кражи, кражи, кражи. А в карманах его красного, изгаженного рвотой — результат передозировки — пиджака при обыске обнаружили три пакетика с героином: перед полной отключкой Акула имел обыкновение запасаться «лекарством» впрок.
Героин и стал формальным поводом к задержанию Карпова. Настоящий повод знал, как ему казалось, молоденький следователь Мытищинского ОВД: по району прокатилась серия квартирных краж, и теперь к ним упорно примеряли этого вора со стажем.
Однако истинной причиной задержания Акулы, и это тщательно скрывалось даже от местных сотрудников милиции, было то, что вор-наркоман являлся не кем иным, как кровным побратимом Антипова.
Они отбывали срок в одной колонии под Иркутском.
И там, в зоне, Антипов якобы спас Акуле жизнь во время одного непредвиденного инцидента. Впоследствии администрации колонии через своих доверенных лиц стало известно, что они побратались — смешали кровь из порезанных ладоней и поклялись стоять друг за друга верой и правдой до тех пор, пока их не разлучит смерть. Этот экстравагантный способ установления близких и доверительных отношений стал моден и популярен в последнее время. И братались меж собой не одни лишь урки, но и люди более солидные и респектабельные: важные персоны со своими телохранителями, партийные функционеры, предприниматели с ярко выраженными гомосексуальными наклонностями, звезды эстрады со своими доверенными лицами и прочие господа, которые в силу накопленного лихого опыта уже не доверяли обычному мужскому честному слову, а требовали клятв, сопровождавшихся мистическими жестами.
Покидая Раздольск, Колосов связался с начальством по рации, обрисовал ситуацию и получил «добро» на немедленную отработку Карпова. Детали же этой отработки Колосов никому, даже начальству, открывать не собирался.
